Он оттолкнул ее, на мгновение позволив проявиться своим истинным чувствам. И вот теперь он каждый день наказывает себя тем, что смотрит, как она возвращается домой из замка Аук.
А разве он мог поступить иначе? Яку совсем не привлекала та жизнь, о которой говорила Меральда. Да ни за что! Сама мысль о женитьбе, о раздавшейся отвратительной женщине с орущим младенцем на руках приводила его в ужас, но все же меньше, чем картины того, как лорд Ферингал овладевает Меральдой.
Яка ничего не мог с собой поделать. Он не мог вынести мысли о том, что Меральда будет спать с этим человеком, что лорд Ферингал будет растить его дитя как свое собственное. Этот господин снова крал то, что принадлежало Яке по праву, и разве не так поступает каждый господин со своими подданными? Да, они всегда обкрадывают селян, таких вот честных людей, как Яка. Они живут на всем готовом, окруженные роскошью, в то время как честные люди вроде Яки ломают ногти, ковыряя землю, и жрут гнилые овощи. Они берут любую женщину, какую заблагорассудится, при этом сами ничего из себя не представляют. Зато у них тугая мошна, и селянам вроде Яки нечего им противопоставить. Ферингал забрал его женщину, а теперь заберет и его ребенка.
Дрожа от ярости. Яка вдруг сбежал вниз на дорогу, размахивая руками, и крикнул кучеру, чтобы тот остановился.
— Прочь с дороги! — рявкнул Лайам Вудгейт, даже не думая сбавлять ход,
— Мне надо поговорить с Меральдой! — выкрикнул Яка. — Это касается ее мамы!
Лайам чуть придержал лошадей. Меральда выглянула из окошка. Заметив взволнованного Яку, она побледнела, но в карете не спряталась.
— Он просит остановиться, поскольку ему якобы надо поговорить с вами. Что-то касаемо вашей матушки, — сказал кучер.
Меральда недоверчиво поглядела на Яку.
— Я поговорю с ним, — согласилась она. — Можете остановить и высадить меня здесь, Лайам.
— Но до вашего дома целая миля, — возразил гном, раздосадованный неожиданной помехой. — Я могу довезти туда вас обоих, — предложил он.
Меральда поблагодарила, но отказалась.
— Мне ничего не стоит пройти милю, — ответила она и выскочила из кареты, даже не дожидаясь, пока она полностью остановится. Девушка осталась на темной дороге наедине с Якой.
— Ты что, дурак? Чего ты сюда пришел? — прошипела она. — В чем дело?
— Я не мог иначе, — ответил он, попытавшись обнять ее.
Она его оттолкнула.
— Ты же знаешь, что я в положении, — продолжала она, — и лорд Ферингал скоро тоже узнает. Если он как-то соотнесет тебя с моим ребенком, то убьет нас обоих.
— Я его не боюсь, — заявил Яка, придвигаясь к ней. — Но зато я знаю, что чувствую. Я не мог не прийти к тебе сегодня.
— Ты вполне ясно дал мне понять о своих чувствах, — холодно ответила девушка.
— Я был дураком, — горячо возразил Яка. — Ты же должна понимать, как меня ошарашило это известие. Прости меня, Меральда. Я без тебя жить не могу.
Девушка прикрыла глаза.
— Чего ты добиваешься, Яка Скули? — негромко спросила она. — Что у тебя на сердце?
— Ты, — едва слышно ответил он, приникая к ней.
— Ну? — подбодрила она его, открывая глаза и пристально глядя ему в лицо. Он, похоже, не понял. — А о маленьком ты уже успел забыть?
— Нет, — торопливо вымолвил он, сообразив. — Я и ребенка тоже полюблю, само собой.
Меральда почему-то не поверила ему, и на ее лице это отразилось вполне ясно.
— Меральда, — произнес юноша, беря ее руки в свои. — Я не могу вынести самой мысли о том, что лорд Ферингал вырастит моего — нашего — ребенка как своего.
Зря он так сказал. В ее памяти были еще очень свежи воспоминания о предыдущем разговоре с этим мальчишкой. Казалось, она видит его насквозь. Ни любовь к ребенку, ни даже любовь к ней здесь ни при чем. Она понимала, что Яка просто не способен на такие чувства. И он стоял здесь и клялся в любви лишь потому, что не мог допустить, чтобы лорд Ферингал обошел его.
Меральда глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Мужчина, которого, как она думала, любила, стоял перед ней и говорил те слова, которые она когда-то мечтала услышать от него. Сейчас они уже могли быть на полпути к Лускану, если бы Яка действительно хотел жить с ней. Но теперь Меральда Гандерлей была более зрелой я проницательной: она стала женщиной и думала о своем благополучии и благополучии своего ребенка. Яка никогда не обеспечит им хорошую жизнь. Она предвидела, что, как только нужда прижала бы их, он возненавидел бы и ее, и младенца. Не любовь, а соперничество с лордом Ауком заставляло его добиваться Меральды. Она же знала, что заслуживает лучшего.
— Уходи, — велела она Яке. — Уходи куда подальше и больше не возвращайся.
Юноша стоял как громом пораженный:
— Но…
— Ты не можешь сказать мне ни единого слова, которому бы я поверила, — продолжала девушка. — Наша совместная жизнь не принесет тебе счастья.
— Это неправда.
— Правда, и ты сам это знаешь, — сказала Меральда. — У нас был один миг, и я сохраню память о нем на всю жизнь. Но в следующий миг мне открылась вся правда. В твоей жизни нет места ни мне, ни ребенку. И никогда не будет. — Ей хотелось сказать, что ему полезно было бы сперва повзрослеть, но он вряд ли стал бы слушать.
— Ты думаешь, что я буду спокойно стоять в стороне и смотреть, как лорд Ферингал…
Меральда зажала уши и покачала головой.
— Каждое твое слово только портит добрые воспоминания о тебе. Я тебя вижу почти насквозь.
— Я был дураком, — взмолился Яка.
— Им и остаешься, —безжалостно заключила Меральда. Потом повернулась я пошла прочь.
Яка окликнул ее, и Меральде было больно слышать его голос, но девушка не обернулась, не позволяя себе ни на мгновение забыть, каков он на самом деле, этот мальчишка. Потом она побежала и уже не останавливалась до самого дома.
В доме горела единственная свеча. Родители и Тори уже спали, к счастью, поскольку она была не в состоянии ни с кем разговаривать. Меральда наконец-то справилась со своими чувствами к Яке, смирилась с потерей. Она старалась думать о той единственной прекрасной ночи, а не о том, что ей открылось позже. И она действительно хотела, чтобы Яка больше не появлялся на ее пути.
Меральда прекрасно понимала, что сейчас нужно думать о другом. Ждать до осеннего равноденствия нельзя, но совершенно ясно, что ей не удастся уговорить лорда Ферингала, не говоря уж о Присцилле и Темигасте, приблизить дату свадьбы.
Тут ее посетила одна мысль, и она решила, что в этом, быть может, и не будет необходимости. Сплетники простят им, если станет очевидно, что они были близки до свадьбы. В Аукни было полно «семимесячных» детей.
Лежа без сна в темноте, Меральда улыбнулась собственным мыслям, решив, что будет делать. Она постарается вскоре снова соблазнить Ферингала. Девушка уже достаточно хорошо понимала, что одним жестом или поцелуем она может раздуть в нем пламя, с которым он не сможет совладать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88