Обломок кометы вошел в нее на огромной скорости, и тут же вся его поверхность раскалилась и вспыхнула жертвенными огнями. Страшным факелом он пробил в атмосфере дыру и, оставляя за собой поток раскаленного воздуха, с грохотом понесся к земле. При той скорости, с которой летел обломок, ему понадобилось всего десять секунд для того, чтобы достичь поверхности планеты. Но прежде чем он вонзился в нее, в атмосферу ворвался второй его собрат, протаранив мощную ударную волну, созданную первым. Он ринулся к земле под более острым углом, чем первый, и ему предстояло дольше путешествовать в густых слоях атмосферы. Первый обломок ударился в землю в тот момент, когда второй находился на середине своего пути, и тут же в атмосферу ворвался третий.
Трение о плотные слои атмосферы вызвало гигантские выбросы световой и тепловой энергии, но все это было несравнимо с тем, что началось после того, как обломки соприкоснулись с поверхностью планеты. Первый из них врезался в землю с такой чудовищной силой, что почва в этом месте на много десятков метров в глубину просто перестала существовать, а на километры вокруг на сверхзвуковой скорости разлетелись миллионы, миллиарды осколков камней, льда, столбы пара и кипящей грязи.
Затем с такой же разрушительной силой рухнул второй обломок, потом – третий, четвертый, пока наконец все двенадцать не нанесли по очереди свои удары подобно гигантскому боевому молоту какого-то давно забытого бога войны. На всем пространстве Большой Земли – от края Полярной впадины до берегов Южного океана, – не утихая ни на секунду, бушевала буря из падающих камней, льда и огня.
Последний обломок ударил в южный край ледяной полярной шапки Инферно, от которой планете до сегодняшнего дня не было ни малейшей пользы. В воздух тут же вздыбился огромный гриб из дыма, огня и льда, который даже не успевал таять, мгновенно превращаясь в раскаленный пар. Вода, выплеснутая Южным океаном после падения первого фрагмента кометы, забурлила и мощным потоком ринулась в Полярную впадину, а взлетевшие на огромную высоту обломки полярной ледяной шапки проделали гигантскую кривую и рухнули в Южный океан. Вода с южной оконечности планеты достигла северной, и наоборот. Дюжина свежих чудовищного размера кратеров злобно пылала ярко-красным пламенем, выбрасывая к небу столбы огня, но воды Южного океана уже нашли для себя новый путь и устремились по нему.
Огни пылали ярче, чем в аду, который, собственно, и дал название этой планете. Но иногда огонь освещает путь к надежде, и для планеты Инферно наконец началось будущее.
22
– Почему? – спросил Симкор Беддл, и Калибану не пришлось просить его уточнить вопрос. Он и без того понял, что хотел узнать человек.
Аэрокар двигался по околопланетной орбите в космическом пространстве. Далеко внизу, на теле планеты, пламенели двенадцать багровых ран. Они уже начали остывать и темнели прямо на глазах. Оба – и человек, и робот – не могли отвести глаз от этой грандиозной и страшной картины.
– Я спас тебя не ради тебя самого, – сказал Калибан. – И вовсе не потому, что ты человек. Спасти тебя меня заставили те причины, о которых я говорил Просперо. Рано или поздно и другие придут к тому же выводу, к которому пришел я, поняв, что свихнувшийся Новый робот обнаружил лазейку в Первом Законе и нашел способ убивать людей. Через тридцать часов после этого в живых не останется ни одного Нового робота, и я полагаю, что меня также постараются угробить. О том, что пытался совершить Просперо, конечно, узнают, но… Ты все-таки жив, а сумасшедший робот погиб.
– Я готов признать, что в той ситуации соображал не очень хорошо, но все же помню: в какой-то момент Просперо повернул ситуацию таким образом, что ты должен был выбирать между ним и мной. Ты выбрал меня. Почему? Почему ты предпочел врага-человека другу-роботу? Ты ведь мог бы убить меня без опасений быть изобличенным. Почему ты этого не сделал?
– Было ясно, что кто-то из вас должен умереть, – заговорил Калибан. – Но я не мог убить вас обоих. Я же не мясник. Мне пришлось выбирать, хотя выбор, должен признать, был не богатым. На самом деле я уверен, что если бы ты погиб в результате его действий, Просперо и сам бы не смог пережить этого. Даже его Новый Первый Закон не устоял бы перед таким стрессом. Для Просперо было жизненно важным верить в то, что он не нарушает его. И если бы он довел задуманное до конца, результат для него оказался бы самым плачевным. Он окончательно сошел бы с ума и погиб. Но ты прав, то, как обернулась ситуация, явилось результатом чистой случайности. Когда Просперо поставил меня перед выбором, мне нужно было принять решение и найти для него какое-то обоснование. И я подумал о роботах – «трехзаконных» и «новозаконных», которых убил Просперо. И именно это заставило меня сделать выбор.
– Понятно, – кивнул Беддл и, поколебавшись, добавил: – Возможно, в том, что я сейчас скажу, будет больше искренности, чем рассудка, но так тому и быть. Я должен как следует разобраться в этом, понять, что к чему – сегодня, сейчас. Иначе я до конца жизни буду мучиться вопросом, почему Калибан, робот без Законов, не убил меня, когда ему представилась такая возможность. Ты наверняка знаешь, что мне очень часто приходилось убивать роботов, когда это отвечало моим целям. В чем же разница?
– Разница небольшая, – ответил Калибан, – почти неуловимая. Ты был готов убивать роботов, а он был готов убивать людей. Примерное равновесие зла. Но, повторяю, Просперо ради своей выгоды был готов убивать и роботов, даже «новозаконных». Своих собратьев. Люди, подобные тебе, научили его, что общество равнодушно смотрит на убийства роботов, даже если они совершаются ради каприза. Просперо усвоил этот урок и совершил немало отвратительных преступлений против роботов. И ты отчасти в ответе за это, тут уж сомнений быть не может. Но к окончательному выбору меня подтолкнула мысль о том, что ты не способен убивать людей ради своей выгоды.
Симкор Беддл повернул голову и посмотрел на Калибана, силуэт которого был четко вычерчен на фоне огней, пылавших на Инферно. Калибан счел, что он, Беддл, менее омерзителен и в меньшей степени достоин смерти или, наоборот, – в большей степени заслуживает права остаться в живых, нежели убийца, который и без того погиб бы. И тем не менее Калибан проделал огромный путь, рискуя собой, чтобы спасти его.
И тут в голову Беддлу пришла мысль – странная, удивительная и при этом наполнившая его гордостью.
Калибан ни за что не признался бы в этом такому человеку, как Симкор Беддл, но все его действия красноречиво и недвусмысленно свидетельствовали о том, что он сделал для себя один важный и неоспоримый вывод: человеческая жизнь имеет ценность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Трение о плотные слои атмосферы вызвало гигантские выбросы световой и тепловой энергии, но все это было несравнимо с тем, что началось после того, как обломки соприкоснулись с поверхностью планеты. Первый из них врезался в землю с такой чудовищной силой, что почва в этом месте на много десятков метров в глубину просто перестала существовать, а на километры вокруг на сверхзвуковой скорости разлетелись миллионы, миллиарды осколков камней, льда, столбы пара и кипящей грязи.
Затем с такой же разрушительной силой рухнул второй обломок, потом – третий, четвертый, пока наконец все двенадцать не нанесли по очереди свои удары подобно гигантскому боевому молоту какого-то давно забытого бога войны. На всем пространстве Большой Земли – от края Полярной впадины до берегов Южного океана, – не утихая ни на секунду, бушевала буря из падающих камней, льда и огня.
Последний обломок ударил в южный край ледяной полярной шапки Инферно, от которой планете до сегодняшнего дня не было ни малейшей пользы. В воздух тут же вздыбился огромный гриб из дыма, огня и льда, который даже не успевал таять, мгновенно превращаясь в раскаленный пар. Вода, выплеснутая Южным океаном после падения первого фрагмента кометы, забурлила и мощным потоком ринулась в Полярную впадину, а взлетевшие на огромную высоту обломки полярной ледяной шапки проделали гигантскую кривую и рухнули в Южный океан. Вода с южной оконечности планеты достигла северной, и наоборот. Дюжина свежих чудовищного размера кратеров злобно пылала ярко-красным пламенем, выбрасывая к небу столбы огня, но воды Южного океана уже нашли для себя новый путь и устремились по нему.
Огни пылали ярче, чем в аду, который, собственно, и дал название этой планете. Но иногда огонь освещает путь к надежде, и для планеты Инферно наконец началось будущее.
22
– Почему? – спросил Симкор Беддл, и Калибану не пришлось просить его уточнить вопрос. Он и без того понял, что хотел узнать человек.
Аэрокар двигался по околопланетной орбите в космическом пространстве. Далеко внизу, на теле планеты, пламенели двенадцать багровых ран. Они уже начали остывать и темнели прямо на глазах. Оба – и человек, и робот – не могли отвести глаз от этой грандиозной и страшной картины.
– Я спас тебя не ради тебя самого, – сказал Калибан. – И вовсе не потому, что ты человек. Спасти тебя меня заставили те причины, о которых я говорил Просперо. Рано или поздно и другие придут к тому же выводу, к которому пришел я, поняв, что свихнувшийся Новый робот обнаружил лазейку в Первом Законе и нашел способ убивать людей. Через тридцать часов после этого в живых не останется ни одного Нового робота, и я полагаю, что меня также постараются угробить. О том, что пытался совершить Просперо, конечно, узнают, но… Ты все-таки жив, а сумасшедший робот погиб.
– Я готов признать, что в той ситуации соображал не очень хорошо, но все же помню: в какой-то момент Просперо повернул ситуацию таким образом, что ты должен был выбирать между ним и мной. Ты выбрал меня. Почему? Почему ты предпочел врага-человека другу-роботу? Ты ведь мог бы убить меня без опасений быть изобличенным. Почему ты этого не сделал?
– Было ясно, что кто-то из вас должен умереть, – заговорил Калибан. – Но я не мог убить вас обоих. Я же не мясник. Мне пришлось выбирать, хотя выбор, должен признать, был не богатым. На самом деле я уверен, что если бы ты погиб в результате его действий, Просперо и сам бы не смог пережить этого. Даже его Новый Первый Закон не устоял бы перед таким стрессом. Для Просперо было жизненно важным верить в то, что он не нарушает его. И если бы он довел задуманное до конца, результат для него оказался бы самым плачевным. Он окончательно сошел бы с ума и погиб. Но ты прав, то, как обернулась ситуация, явилось результатом чистой случайности. Когда Просперо поставил меня перед выбором, мне нужно было принять решение и найти для него какое-то обоснование. И я подумал о роботах – «трехзаконных» и «новозаконных», которых убил Просперо. И именно это заставило меня сделать выбор.
– Понятно, – кивнул Беддл и, поколебавшись, добавил: – Возможно, в том, что я сейчас скажу, будет больше искренности, чем рассудка, но так тому и быть. Я должен как следует разобраться в этом, понять, что к чему – сегодня, сейчас. Иначе я до конца жизни буду мучиться вопросом, почему Калибан, робот без Законов, не убил меня, когда ему представилась такая возможность. Ты наверняка знаешь, что мне очень часто приходилось убивать роботов, когда это отвечало моим целям. В чем же разница?
– Разница небольшая, – ответил Калибан, – почти неуловимая. Ты был готов убивать роботов, а он был готов убивать людей. Примерное равновесие зла. Но, повторяю, Просперо ради своей выгоды был готов убивать и роботов, даже «новозаконных». Своих собратьев. Люди, подобные тебе, научили его, что общество равнодушно смотрит на убийства роботов, даже если они совершаются ради каприза. Просперо усвоил этот урок и совершил немало отвратительных преступлений против роботов. И ты отчасти в ответе за это, тут уж сомнений быть не может. Но к окончательному выбору меня подтолкнула мысль о том, что ты не способен убивать людей ради своей выгоды.
Симкор Беддл повернул голову и посмотрел на Калибана, силуэт которого был четко вычерчен на фоне огней, пылавших на Инферно. Калибан счел, что он, Беддл, менее омерзителен и в меньшей степени достоин смерти или, наоборот, – в большей степени заслуживает права остаться в живых, нежели убийца, который и без того погиб бы. И тем не менее Калибан проделал огромный путь, рискуя собой, чтобы спасти его.
И тут в голову Беддлу пришла мысль – странная, удивительная и при этом наполнившая его гордостью.
Калибан ни за что не признался бы в этом такому человеку, как Симкор Беддл, но все его действия красноречиво и недвусмысленно свидетельствовали о том, что он сделал для себя один важный и неоспоримый вывод: человеческая жизнь имеет ценность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108