он строго держался научных требований, избегал всяких намеков на современные ему порядки, не боялся говорить об отдаленных эпохах и трудных исторических вопросах. Писал он неохотно и уже потому не имел возможности оставить потомству столько же, сколько дал современникам. В 1845 году вышла магистерская его диссертация (Волин, Иомсбург и Винета), в которой автор критикует предание о блестящей столице вендского Поморья – Винете. В 1849 г. исследование об аббате Сугерии осветило с точки зрения, установленной О. Тьерри и Гизо, историю образования государства во Франции; при этом выдвинулась церковь, как сила, наиболее содействовавшая этому образованию. В 1852 г. была произнесена Г. замечательная актовая речь «О современном состоянии и значении всеобщей истории»: она резюмирует взгляды историка на его науку в период полной умственной зрелости. Влияние Гегеля уже значительно ослабело; автор отмечает односторонность и произвольность его построений, указывает на могущественное воздействие со стороны естественных наук и пытается определить, в какой мере история имеет право на самостоятельный метод. В 1865 г. в Архиве Калачева появилась статья «О родовом быте у древних германцев», которая показывала влияние и вырождение германской родовой общины и косвенно содействовала формулированию теории родового быта, выставленной Соловьевым и Кавелиным против Беляева. Помимо этих главных работ, появился ряд статей, вызванных новостями заграничной и русской литературы, за которыми Г. всегда внимательно следил. Наиболее замечательны: начало биографии Нибура, составленное по поводу его переписки; отчеты о лекциях Нибура по древней истории; о книге Нича (Гракхи); о культурном движении времен Римской империи (по поводу сочин. Шмидта); о «Судьбах Италии» Кудрявцева, о «Латинской империи» Медовикова, о «Проклятых племенах» Мишеля. Несоразмерность между тем, что. напечатал Г., и тем, что он мог бы сделать, становится особенно чувствительной, если обратить внимание на разнообразные планы работ, которые он составлял и для которых подготовлялся в течение своей жизни. Еще за границей его занимала мысль написать монографию о городе в древней, средневековой и новой истории. В связи с географическими и этнографическими интересами явился план сочинения о галлах, которое показало бы роль племенного фактора. В последние годы жизни Г. стал с особенной охотой заниматься «переходными» эпохами, отыскивая в них выражение той смены руководящих идей, которая особенно знаменательна в культурной истории. Наконец, помимо чисто ученых работ, он предпринял трудную и капитальную работу по составлению учебника всеобщей истории, но успел составить только первые главы, которые дают прекрасные характеристики и на родов эпох и намечают обще историческую связь развития.
Не одни личные свойства мешали Г. достигнуть всех тех результатов, на которые он мог бы рассчитывать по своему таланту и знаниям. Многое объясняется условиями времени и особенностями положения Г. В известном смысле это было положение исключительное и завидное. Семейные отношения сложились счастливо: в 1841 г. Г. женился на Елизавете Богдановне Мюльгаузен, которая стала для него товарищем, способным понять, оценить, поддержать нравственно. Г. был окружен многочисленными и искренними друзьями, был одним из главных деятелей в том духовном движении, которое ознаменовало «сороковые годы». Но эта жизнь в постоянном обмене мыслей и мнений с лучшими представителями русского общества поглощала время и энергию; участвуя в плодотворной коллективной работе московских кружков, Г. терял возможность уединиться и сосредоточиться для своей личной работы. С самого прибытия из заграницы он занял выдающееся положение среди молодых профессоров «западников» московского университета. Никто более его не выражал самостоятельного авторитета науки и культуры, в противоположность «казенному» духу и самомнению полуобразованного общества. Ему пришлось сразу выступить и против некоторых направлений в передовой среде: пришлось бороться с преклонением перед действительностью, за ее успех и силу, которому на некоторое время подпал Белинский и гегелианская правая; пришлось спорить и против идеализации древне-народной культуры, которую проводили славянофилы. Убежденный поклонник Петра Великого, Грановский не считал его дело законченным, хотя бы в главных чертах, и вполне сочувствовал либеральным идеям, которые охватили зап. Европу в тридцатых и сороковых годах. При историческом складе его мысли, он не рассчитывал на быструю победу и предостерегал против не обдуманных порывов: мало помалу обозначились его разноглася в этом отношении с одним из самых близких ему людей – с Герценом. Личная дружба сохранилась до смерти Г.; но еще в середине сороковых годов один из них, более резкий и односторонний, примкнул к антирелигиозному материализму, другой отстаивал право на существование «романтических» идеалов, без которых личная и народная жизнь казались ему неполной. Заграничной деятельности Герцена Г. не сочувствовал, хотя крайне тяготился условиями тогдашней русской жизни. Своею благородною, истинно просветительною деятельностью Г. не только завоевал себе совершенно исключительное положение в университете и своих личных поклонников делал представителями гуманности в обществе, не только внушил уважение своим принципиальным противникам, но даже сумел приобрести авторитет в глазах правительства, хотя оно в конце 40-х и начале 50-х годов весьма недружелюбно относилось ко всякому проявлению либеральных взглядов. Г. избег личных неприятностей по службе; но его духовное состояние во время реакции, последовавшей за 1848 г., было тяжкое. Он не находил более удовлетворения в профессорстве и не имел ни склонности, ни возможности уйти в чисто научную работу; издавна его преследовали приливы меланхолии и апатии; в эпоху Крымской войны это настроение становилось невыносимым и Г. все чаще искал развлечения в азартной и всегда почти неудачной карточной игре. Организм Г. никогда не отличался крепостью и не мог долго выносить тяжелой жизненной борьбы. 4 октября 1855 г. Г. скончался, 42 лет от роду, после кратковременной болезни. Помимо славы блестящего профессора, Г. оставил своими печатными работами и лекциями постоянный вклад в духовное достояние русского общества. Никто не сделал более него для проведения в сознание общества идеи всеобщей истории, как прогрессивного движения к гуманности.
Печатные работы Г. собраны в 2 томах (3-е изд., М., 1892). Прекрасная биография А. В. Станкевича живо рисует личность Г. Кроме того, см. Анненков, «Замечательное десятилетие» (в «Воспоминаниях и очерках», т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311