А еще, потому что я дал обещание не убегать.
– Дал обещание? И этого достаточно? – Я всерьез испугался за его разум.
– Но ты даже не попытался дать им такое обещание, – Мокрик возражал совершенно спокойно, дружески, как будто я не был связан и оба мы не торчали посреди враждебного леса.
– Но это ведь полный бред! Ты смеешься? Кто будет верить обещаниям врага?
– В этом вся наша беда, Волкарь, – Мокрик прилег рядом со мной, точно мы вместе выехали на загородный пикник. Он отщипывал рыбу маленькими кусочками и не спеша отправлял ее в рот, его бестолковые глазенки разглядывали что-то в небесах. – Вся наша беда, командир, в том, что мы других меряем по себе. Поэтому мы никому не можем поверить. Мы восстановили против себя всю планету, и не только эту планету. Мы приходим и берем то, что нам надо, не спрашивая у хозяев территорий. А если нам не дают, мы заявляем, что на конфедерацию готовилось нападение, что сенат готов защитить наши кровные интересы в любой точке вселенной… Ты не веришь людям, командир, поэтому тебе сложно представить, что аборигены поверили мне.
У меня не сразу нашлись слова для возражений. Налицо" была явная государственная измена, никаких иных трактовок поведению Мокрика я дать бы не сумел.
– Я почти сутки провел с колдунами на островке, который здесь называют Место черепа, – продолжал Мокрик. – Иногда декодеры не справлялись, в их глоссарии оказалось недостаточно слов, чтобы отразить все понятия лесного народа… Волкарь, до нашего появления на Бете почти не было глюков. Все эти кошмары, живые и неживые, породили мы. Ты не можешь в это поверить? Я тоже сначала не верил, но потом все обдумал, не торопясь. Бете Моргане еще повезло, что половина поселенцев – это воинский контингент, искусственно лишенный памяти. А вторая половина – это научные работники и шахтеры. Люди, хоть и с фантазией, но трижды проверенные на психодетекторе, непьющие и обладающие высокой степенью устойчивости…
Поэтому, командир, глюки родились не сразу. Кора планеты продуцирует любые живые и неживые формы, вот в чем дело. Кора откликается на призыв мозга, поэтому лесняки и горожане живут дьявольски долго по нашим меркам и практически не болеют. Но им никогда не показывали фильмы ужасов, никогда не читали в детстве страшных книг, вот в чем дело. Волкарь, все эти громадные вороны, хищные фламинго… Этих чудовищ породили мы, командир.
– А как же ящеры? – перебил я. – Нас во рту несла ящерица, это тоже глюк?
– Нет, это дрессированное животное, точнее – земноводное, – пожал плечами Мокрик и отправил в рот последний кусочек рыбы. – Лесняки рассказали мне, как они боролись против первых глюков в городе Шакалов. Потом – в городе Псов. Потом глюки обрели самостоятельность и двинулись из городов в леса, их стало почти невозможно остановить…
– Но поселенцев-то убивали дикари! – взвился я. – Мокрик, ты идиот! Кому ты веришь? Пока ты просиживал штаны в аналитическом отделе, я дрался с этими уродами в лощине Девственниц, а потом в городе Висельников. Никаких глюков я не встретил, клянусь. Поселенцам резали глотки твои дружки-лесняки, понял?..
Мокрик тяжело вздохнул.
– Командир, ты прав. Но лесняки были вынуждены убивать поселенцев. И то не всех, а только тех, кто представлял опасность. Лесняки не могли объяснить Первой обогатительной корпорации, что лучше не затевать здесь шахт и не строить комбинаты. Волкарь, кто бы стал слушать бредни аборигенов?! Скажи мне, наш великий сенат когда-нибудь слушал мнение малых народов?
Мокрик демонстративно замолчал, якобы ожидая ответа. Но мне отвечать расхотелось.
– Значит, это правда? – спросил я. – Насчет предразумной коры, и все прочее?
– Я не успел в этом разобраться, – виновато заулыбался Мокрик. – Насколько я понял, маленькие горожане находятся в некоем подобии симбиоза с городами. Точнее, с тем, что мы называем «городами». Лесняки в городах жить не могут, но несут ответственность за своих мелких братьев и немедленно приходят к ним на помощь, если какая беда… А сами города, опять же, насколько мне хватило декодера, построили совсем иные люди много тысяч лет назад. И опять же – не построили, а «придумали». Да, декодер употребил именно такой глагол.
– Чужие? – напрягся я. – Пришельцы? Что они хотели, тоже цезерий?
– Колдуны об этом не помнят, – вздохнул Мокрик. – Я тоже спрашивал, но услышал мало. Вполне вероятно, что наши академики из Бюро развития правы – города не для жизни, это аккумуляторы энергии. Колдуны раз двадцать повторили мне свои легенды, но я понял крайне мало. Каким-то образом время в сферах взаимодействует с гравитационными полями и создает черные дыры. Колдуны, между прочим, не обладая познаниями в астрономии, очень точно называют черные дыры местами, где «время превращается в песчинку, а песчинка становится горой». Да, вот еще что… У лесняков есть легенда, что в городе Псов скрыто много больше, чем здесь, а есть еще где-то край Палача, или город Палача…
– Такого нет, – быстро сказал я.
– Это для нас такого нет, – возразил Мокрик. – Старики утверждают, что в городе Палача находится прялка, которая прядет нить сущего, и механизм этой прялки запустили те же, кто придумал города. Кстати, лесняки в курсе темпоральных и гравитационных изменений, но они им не придают значения. А вот глюки чертовски опасны. Глюки могут убить все живое. Пока не было нас, жители очень редко рождали чудовищ. Здесь каждому с детства известно, что надо избегать гнева и обид. Они берегут друг друга, командир, мы так не умеем.
Мокрик замолчал. Складывалось впечатление, будто он ждет продолжения рассказа от меня.
– И что? – спросил я. – Мы должны убраться с Беты?
– Именно так, – кивнул Мокрик. – Если не хотим дождаться сумасшествия. Достаточно единственного сумасшедшего, а такие порой возникают, особенно в ученой среде… и мы можем столкнуться с глюками, которые пролезут на наши триремы и наши дрейфующие станции. Они не привязаны к планете, Волкарь. Это нечто новое, совершенно новое для нас, понимаешь? Кора Беты производит структуры, способные к саморазвитию и даже к размножению…
– А Бауэр? – спросил я. – Он проснулся? Ему тоже поверили, как и тебе?
– Бауэр поступил коварно и глупо, – Мокрик опечалился. – Он еще вчера, как и я, согласился на расконсервацию памяти. Мы спрашивали про тебя, но нам сказали, что ты отказываешься. Бауэр прошел процедуру успешно, его не рвало, как меня. Я лежал еще часа четыре, не меньше. Он быстро поднялся и молча ушел в хижину для омовений. Я не видел, но мне рассказал Ныхтола, что Бауэр плакал. Он долго лежал в хижине, и старики велели его не трогать. На рассвете с ним собирались говорить в первый раз. Ныхтола сказал, что с такими, как Бауэр, надо говорить много раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Дал обещание? И этого достаточно? – Я всерьез испугался за его разум.
– Но ты даже не попытался дать им такое обещание, – Мокрик возражал совершенно спокойно, дружески, как будто я не был связан и оба мы не торчали посреди враждебного леса.
– Но это ведь полный бред! Ты смеешься? Кто будет верить обещаниям врага?
– В этом вся наша беда, Волкарь, – Мокрик прилег рядом со мной, точно мы вместе выехали на загородный пикник. Он отщипывал рыбу маленькими кусочками и не спеша отправлял ее в рот, его бестолковые глазенки разглядывали что-то в небесах. – Вся наша беда, командир, в том, что мы других меряем по себе. Поэтому мы никому не можем поверить. Мы восстановили против себя всю планету, и не только эту планету. Мы приходим и берем то, что нам надо, не спрашивая у хозяев территорий. А если нам не дают, мы заявляем, что на конфедерацию готовилось нападение, что сенат готов защитить наши кровные интересы в любой точке вселенной… Ты не веришь людям, командир, поэтому тебе сложно представить, что аборигены поверили мне.
У меня не сразу нашлись слова для возражений. Налицо" была явная государственная измена, никаких иных трактовок поведению Мокрика я дать бы не сумел.
– Я почти сутки провел с колдунами на островке, который здесь называют Место черепа, – продолжал Мокрик. – Иногда декодеры не справлялись, в их глоссарии оказалось недостаточно слов, чтобы отразить все понятия лесного народа… Волкарь, до нашего появления на Бете почти не было глюков. Все эти кошмары, живые и неживые, породили мы. Ты не можешь в это поверить? Я тоже сначала не верил, но потом все обдумал, не торопясь. Бете Моргане еще повезло, что половина поселенцев – это воинский контингент, искусственно лишенный памяти. А вторая половина – это научные работники и шахтеры. Люди, хоть и с фантазией, но трижды проверенные на психодетекторе, непьющие и обладающие высокой степенью устойчивости…
Поэтому, командир, глюки родились не сразу. Кора планеты продуцирует любые живые и неживые формы, вот в чем дело. Кора откликается на призыв мозга, поэтому лесняки и горожане живут дьявольски долго по нашим меркам и практически не болеют. Но им никогда не показывали фильмы ужасов, никогда не читали в детстве страшных книг, вот в чем дело. Волкарь, все эти громадные вороны, хищные фламинго… Этих чудовищ породили мы, командир.
– А как же ящеры? – перебил я. – Нас во рту несла ящерица, это тоже глюк?
– Нет, это дрессированное животное, точнее – земноводное, – пожал плечами Мокрик и отправил в рот последний кусочек рыбы. – Лесняки рассказали мне, как они боролись против первых глюков в городе Шакалов. Потом – в городе Псов. Потом глюки обрели самостоятельность и двинулись из городов в леса, их стало почти невозможно остановить…
– Но поселенцев-то убивали дикари! – взвился я. – Мокрик, ты идиот! Кому ты веришь? Пока ты просиживал штаны в аналитическом отделе, я дрался с этими уродами в лощине Девственниц, а потом в городе Висельников. Никаких глюков я не встретил, клянусь. Поселенцам резали глотки твои дружки-лесняки, понял?..
Мокрик тяжело вздохнул.
– Командир, ты прав. Но лесняки были вынуждены убивать поселенцев. И то не всех, а только тех, кто представлял опасность. Лесняки не могли объяснить Первой обогатительной корпорации, что лучше не затевать здесь шахт и не строить комбинаты. Волкарь, кто бы стал слушать бредни аборигенов?! Скажи мне, наш великий сенат когда-нибудь слушал мнение малых народов?
Мокрик демонстративно замолчал, якобы ожидая ответа. Но мне отвечать расхотелось.
– Значит, это правда? – спросил я. – Насчет предразумной коры, и все прочее?
– Я не успел в этом разобраться, – виновато заулыбался Мокрик. – Насколько я понял, маленькие горожане находятся в некоем подобии симбиоза с городами. Точнее, с тем, что мы называем «городами». Лесняки в городах жить не могут, но несут ответственность за своих мелких братьев и немедленно приходят к ним на помощь, если какая беда… А сами города, опять же, насколько мне хватило декодера, построили совсем иные люди много тысяч лет назад. И опять же – не построили, а «придумали». Да, декодер употребил именно такой глагол.
– Чужие? – напрягся я. – Пришельцы? Что они хотели, тоже цезерий?
– Колдуны об этом не помнят, – вздохнул Мокрик. – Я тоже спрашивал, но услышал мало. Вполне вероятно, что наши академики из Бюро развития правы – города не для жизни, это аккумуляторы энергии. Колдуны раз двадцать повторили мне свои легенды, но я понял крайне мало. Каким-то образом время в сферах взаимодействует с гравитационными полями и создает черные дыры. Колдуны, между прочим, не обладая познаниями в астрономии, очень точно называют черные дыры местами, где «время превращается в песчинку, а песчинка становится горой». Да, вот еще что… У лесняков есть легенда, что в городе Псов скрыто много больше, чем здесь, а есть еще где-то край Палача, или город Палача…
– Такого нет, – быстро сказал я.
– Это для нас такого нет, – возразил Мокрик. – Старики утверждают, что в городе Палача находится прялка, которая прядет нить сущего, и механизм этой прялки запустили те же, кто придумал города. Кстати, лесняки в курсе темпоральных и гравитационных изменений, но они им не придают значения. А вот глюки чертовски опасны. Глюки могут убить все живое. Пока не было нас, жители очень редко рождали чудовищ. Здесь каждому с детства известно, что надо избегать гнева и обид. Они берегут друг друга, командир, мы так не умеем.
Мокрик замолчал. Складывалось впечатление, будто он ждет продолжения рассказа от меня.
– И что? – спросил я. – Мы должны убраться с Беты?
– Именно так, – кивнул Мокрик. – Если не хотим дождаться сумасшествия. Достаточно единственного сумасшедшего, а такие порой возникают, особенно в ученой среде… и мы можем столкнуться с глюками, которые пролезут на наши триремы и наши дрейфующие станции. Они не привязаны к планете, Волкарь. Это нечто новое, совершенно новое для нас, понимаешь? Кора Беты производит структуры, способные к саморазвитию и даже к размножению…
– А Бауэр? – спросил я. – Он проснулся? Ему тоже поверили, как и тебе?
– Бауэр поступил коварно и глупо, – Мокрик опечалился. – Он еще вчера, как и я, согласился на расконсервацию памяти. Мы спрашивали про тебя, но нам сказали, что ты отказываешься. Бауэр прошел процедуру успешно, его не рвало, как меня. Я лежал еще часа четыре, не меньше. Он быстро поднялся и молча ушел в хижину для омовений. Я не видел, но мне рассказал Ныхтола, что Бауэр плакал. Он долго лежал в хижине, и старики велели его не трогать. На рассвете с ним собирались говорить в первый раз. Ныхтола сказал, что с такими, как Бауэр, надо говорить много раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92