Им выпадет счастье первыми увидеть невесту, чьи миллионы кардинально изменят положение всего рода Оттербернов.
В то же время герцог понимал, что ни один из них ни в малейшей степени не будет признателен Магнолии за эти деньги.
Наоборот, они уже готовы раскритиковать его будущую жену, и только лишь потому, что она иностранка.
При этом, разумеется, они сделают это так тонко, что у герцога не будет повода возмутиться всерьез.
Он словно читал их мысли, но, вместо того чтобы рассердиться, ибо думал так же, как они, отчего-то лишь острее ощущал чувство вины.
«Мужчина я или мышь?» — спрашивал он себя.
Этот вопрос всплывал у него в голове снова и снова, и он опять принимался искать иной выход из создавшегося положения, чтобы не попасть в зависимость от женщины, которую он заранее ненавидел, ибо она выходила замуж не за него, а за его титул.
Во время одного из споров с леди Эдит он сказал:
— Как можно ждать от меня иного чувства, кроме презрения, к женщине, которая выходит замуж лишь потому, что я — герцог!
— Не говори глупостей, — возразила его кузина. — Тебе известно не хуже, чем мне, что от Магнолии ничего не зависело, ей было отказано даже в праве, которое имеет любая англичанка, — в праве отказаться от твоего предложения.
Ей показалось, что герцог удивился, и она раздраженно добавила:
— Можно подумать, что все эти годы ты витал в облаках, Сэлдон. Но ведь при твоей внешности у тебя наверняка было немало женщин в тех забытых Богом местах, куда тебя забрасывала судьба.
Герцог лишь улыбнулся.
Не было смысла объяснять кузине, что все женщины, которых он встречал в Симле или в любом другом месте, не значили для него ровным счетом ничего, даже на мгновение.
Это были привлекательные и опытные в любви женщины, чьи мужья трудились на пышущих жаром равнинах или уезжали по делам в другие части страны.
Поэтому его affares de Coeur, страстные и горячие, оставались лишь случайными эпизодами в его жизни, основанной на строгой дисциплине и полной опасностей. И, разумеется, от них герцог не мог узнать ничего нового о привычках и умонастроениях молодых девушек.
По правде говоря, он даже не мог припомнить, когда вообще разговаривал с ровесницами Магнолии.
Он с горечью сказал себе, что за деньги, полученные в результате женитьбы, ему придется заплатить годами невыносимой скуки.
— Бог знает, о чем можно разговаривать с восемнадцатилетней девушкой, — бормотал он бессонными ночами, обдумывая свое будущее.
Раньше оно всегда представлялось ему захватывающим и манящим, но сейчас ему виделись впереди лишь мрак и тоска.
Все дни он будет проводить в работе по восстановлению былого блеска поместий и замка, а слуги, фермеры и пенсионеры станут смотреть на него с той же смесью уважения и восхищения, с какой смотрели на него сипаи в Индии.
Ну что ж, если у него появятся средства, им не придется бедствовать.
Герцог был поражен вопросом, который задала ему леди Эдит незадолго до прибытия Вандевилтов в Англию:
— Миссис Вандевилт желает знать, куда ты повезешь Магнолию на медовый месяц.
— На медовый месяц? — безучастно переспросил герцог.
— У тебя будет медовый месяц, — втолковывала леди Эдит, — и люди очень удивятся, если вы не поедете за границу.
— Я не задумывался об этом, — просто ответил герцог. — По-моему, и здесь работы — непочатый край.
— Вы можете поехать на юг Франции — у твоего отца там была великолепная вилла.
— Вилла? — переспросил герцог.
— Несомненно, мистер Фоссилвейт говорил тебе, что за два года до смерти твой отец приобрел виллу в Бьюлье, неподалеку от Ниццы, и потратил целое состояние, расширяя ее и отделывая.
— Я об этом и не подозревал.
Герцог смутно припоминал, что в огромном списке расходов был пункт, касающийся Франции, но тогда он не стал детально изучать его: в других местах расходовались куда более крупные суммы.
По настоянию леди Эдит герцог послал за мистером Фоссилвейтом, и тот, к его удивлению, рассказал ему, что его отец приобрел не только виллу, но еще и яхту, которая стояла на якоре в гавани Виллафранс.
Эта яхта, полностью укомплектованная, была довольно важным пунктом расходов, который герцог каким-то образом пропустил.
Рассказывая об этом кузине, герцог добавил:
— Я собираюсь продать и виллу, и яхту. Леди Эдит схватилась за сердце.
— Ради всего святого! — воскликнула она. — Не делай этого, по крайней мере пока не кончится медовый месяц!
— Почему же?
— Да потому, что юг Франции — именно то место для начала вашей семейной жизни, о котором мечтает миссис Вандевилт. Ей не терпится похвалиться: «Моя дочь, герцогиня, проводит медовый месяц на юге Франции, где у моего зятя есть вилла и, конечно же, яхта, которая, как только им наскучит сидеть на берегу, унесет их в романтическое путешествие к островам Греческого архипелага».
Леди Эдит так искусно скопировала американский акцент миссис Вандевилт, что герцог помимо воли рассмеялся.
Он хотел сказать, что не собирается проводить таким образом медовый месяц с женщиной, которую ни разу не видел, но уже презирает.
Но потом он подумал: а почему бы и не позволить себе хотя бы на короткий срок удовольствие покататься на яхте?
Кроме того, решил он, в море легче переносить молчание, которое, как он не сомневался, будет сопровождать его и жену за столом; это не то, что тоска, царящая в ресторанах, не говоря уж о еще более ужасном безмолвии огромной пустой столовой.
— Разумеется, — вслух сказал он. — Миссис Вандевилт и ее дочь не будут разочарованы. Узнай, пожалуйста, у мистера Фоссилвейта размеры и состояние виллы, а также водоизмещение яхты, о чем я совершенно забыл его спросить.
Как леди Эдит и ожидала, миссис Вандевилт с восторгом отнеслась к такому варианту медового месяца и написала в ответ, что уже купила множество новых нарядов для дочери; некоторые из них просто предназначены для морских прогулок, так что Магнолия сможет носить их на борту яхты.
Леди Эдит, прочитав ее письмо, порадовалась тому, что герцог не интересуется светской хроникой в американской прессе. Она была уверена, что в них обсасывается каждая пикантная подробность свадьбы Вандевилт — Оттерберн.
Леди Эдит поднялась к себе, а герцог вышел из замка и направился к озеру.
Всякий раз после того, как ему приходилось обсуждать будущее венчание, он ощущал непреодолимую потребность в глотке свежего воздуха.
День был теплый, но в воздухе уже чувствовалась столь желанная герцогу прохлада.
Ему хотелось прикоснуться к чему-нибудь холодному и шершавому, словно это могло послужить противоядием от того едва ли не физически ощущаемого удушья, которое одолевало его при мысли о всяких экзотических и экстравагантных вещах, которые можно купить за деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34