На последних словах голос ее надломился. Отец взял Магнолию за руку и вновь усадил на софу.
Он обнял ее, и после недолгого сопротивления она опустила голову ему на плечо, как делала в детстве.
— А теперь послушай меня, — тихо проговорил он. — Никто в этой жизни не застрахован от неприятностей. — Мистер Вандевилт помолчал и, убедившись, что дочь внимательно его слушает, спросил: — Ты никогда не задумывалась, каково это — родиться горбатой или слепой? Или унаследовать какую-нибудь неизлечимую болезнь?
Магнолия пробормотала что-то, а он продолжал:
— Деньги могут приносить людям удобства и удовольствия. Но они могут и доставлять неприятности. Поэтому тебе придется привыкнуть жить с ними, точно так же, как слепые привыкают жить в темноте, развивая прочие чувства, чтобы компенсировать потерю зрения; или как глухие учатся читать по губам.
— Я хочу… я могу понять, что ты имеешь в виду, папа. Но в то же время, неужели… неужели во всем мире не найдется человека, который полюбит меня… просто за то, что я есть я?
Мистер Вандевилт улыбнулся:
— Несомненно, многие мужчины полюбят тебя просто так и рано или поздно ты сама в кого-нибудь влюбишься. Но в мире, в котором ты живешь, женщине, чтобы освободиться от ограничений, налагаемых на нее с момента рождения и до самой смерти, просто необходимо выйти замуж.
— Да, но при этом она лишь меняет… зависимость от родителей на зависимость от мужа, — возразила Магнолия.
Говоря это, она подумала, что ее мать свободна от каких-либо ограничений и что всех своих друзей, будь то мужчины или женщины, она выбирала сама, без всякого вмешательства со стороны мужа.
Затем у нее в голове пронеслась мысль, что леди на вечеринках, которые собирала ее мать, нередко обсуждали любовные истории, прогремевшие на весь Нью-Йорк.
И хотя они весьма тщательно выбирали слова в присутствии дочерей, Магнолии хватало сообразительности, чтобы уловить то, что скрывалось за неявно высказанными намеками.
Магнолия знала, что те, кого обсуждали, имели супругов, и считала их «любовную связь» позорной и неприличной.
Немало слухов ходило об увлечении принца Уэльского Лили Лонгтрей.
Она была актрисой, мгновенно завоевавшей популярность у всей Америки, и при этом совершенно непостижимым путем умудрялась оставаться светской дамой, которую принимали в лучших домах Нью-Йорка; впрочем, миссис Вандевилт никогда ее к себе не приглашала.
Вслух Магнолия спросила:
— Неужели, папа, ты всерьез убеждаешь меня подчиниться воле мамы и выйти замуж за… герцога, совершенно не зная его? Уехать в Англию? А как же мои чувства?
— Я считаю, что на его месте джентльмен должен был бы сам приехать в Нью-Йорк для встречи с тобой, — ответил отец. — Будь это в моей власти, Магнолия, я бы запретил матери везти тебя в Англию и настоял, чтобы обручение состоялось здесь, как и должно быть.
— И ты позволишь маме… так со мной поступить? — вскричала Магнолия, — Как… как же ты можешь, папа?
— Не думаю, что мои слова способны что-нибудь изменить, — искренне ответил мистер Вандевилт. — Как ни жаль, но мне представляется, что у тебя только один выход — принять предложение. Магнолия подняла голову с его плеча.
— Я не понимаю… не понимаю, почему ты так говоришь. Не понимаю…
— Тогда позволь объяснить тебе, — произнес отец, беря ее за руку. — Ты и без меня знаешь, что являешься самой богатой невестой Америки. Не только мои деньги, но и состояние твоей матери рано или поздно перейдет к тебе, и, кроме того, бабушка оставила тебе огромную сумму. К тому времени, когда ты получишь приданое, его величина достигнет астрономической цифры.
— Мне это известно, — заметила Магнолия.
— А из этого вытекает, что ты — лучшая мишень для всех охотников за приданым из Америки, Англии, Европы и, кто знает, может быть, даже из Монголии.
Магнолия не могла удержать улыбки, невольно тронувшей ее губы, а ее отец продолжал:
— При таком положении вещей весьма маловероятно, что найдется честный человек, который бескорыстно предложит тебе руку и сердце.
Магнолия бросила на отца испуганный взгляд, а тот невозмутимо добавил:
— Это горькая правда, и тебе придется с ней смириться. Настоящий мужчина никогда не согласится жениться на женщине, которая богаче его. Особенно англичанин — он предпочтет за милю обойти такую женщину, лишь бы не прослыть охотником за приданым.
— Ты имеешь в виду, — тихо произнесла Магнолия, — что… ни один из тех людей, кого ты называешь «порядочными», никогда… не сделает мне… предложения?
— Скажем так: возможность этого столь ничтожна, что ее не стоит принимать во внимание, — ответил отец. — Таким образом, ты стоишь перед выбором.
— Каким же?
— Если тебе приходится продавать себя, а это неизбежно, то не разумнее разделить стремление матери получить высшую ставку?
— Герцога! — с презрением воскликнула Магнолия.
— На самом деле, — ответил отец, — я знаю, что твоя мать рассчитывала на принца, но, учитывая, что в Европе уже не осталось достойных и свободных от брачных уз кандидатов, английский герцог — не худший вариант. Все короли, которых она раскопала, к сожалению, соглашались соединить свою кровь тоже только с королевской!
В устах отца это звучало так забавно, что Магнолия невольно расхохоталась.
— Ты все обращаешь в шутку, папа, — произнесла она, посерьезнев. — А мне совсем не до смеха.
— Я понимаю, — ответил отец, — и, как только узнал, что задумала твоя мать, навел некоторые справки о герцоге Оттербернском.
— И что же ты узнал, папа?
— То, что он совершенно неожиданно унаследовал титул, поскольку его старший брат умер. Что он сделал блестящую карьеру в армии и был в состоянии содержать себя, пока не стал герцогом Оттербернским с кучей унаследованных долгов.
— С которыми он сможет расплатиться… моими деньгами, — резко сказала Магнолия.
— Не вижу другой причины, по которой английский герцог унизится до брака с простой американкой.
— Унизится? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, — ответил отец, — что английские аристократы считают, что делают нам одолжение, разрешая подпирать их рассыпающиеся фамильные замки и модернизировать ветхие усадьбы в обмен на то, что наши дочери получат право разгуливать в их поеденных молью мантиях.
Магнолия от всей души рассмеялась, и смех ее был весьма мелодичным. Впрочем, улыбка вскоре сошла с ее губ.
— Но ведь… герцог будет… моим мужем. Я… думаю, вы можете… и так дать ему деньги… и… попросить его… оставить меня в покое.
— Это далеко не идеальное предложение, дорогая. Твоя мать спит и видит, как будет хвастаться: «Моя дочь — герцогиня!»
— Ты так говоришь, папа, словно… если я откажу этому герцогу, то мне… придется выйти замуж за другого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34