По три вечерних и дневных платья, дорожное платье и плащ, а также (уж на это она и не смела надеяться) очаровательная амазонка для верховой езды.
Сначала она думала, что Дельфина прислала только один этот дорожный сундук, но, оказалось, было еще несколько меньших по размеру коробок, в которые упаковали туфли, шляпки, перчатки и множество прочих мелочей.
Даже Гарри потрясло великодушие Дельфины, но, прочитав записку, посланную старшей сестрой накануне отъезда из Свайра, он сказал:
— Уверен, тебе, как и мне, хотелось бы швырнуть все это ей лицо!
Нирисса даже вскрикнула.
— Эти вещи теперь мои, и я не смогу заставить себя расстаться с ними! Пусть мне их подарили скрепя сердце, дареному коню в зубы не смотрят!
Гарри рассмеялся и, обняв младшую сестренку, неожиданно поцеловал ее.
— Ты такая чудная, — сказал он, — надеюсь, однажды я найду тебе мужа, который станет заботиться о тебе и обеспечит тебя всем, чего бы ты ни пожелала.
— Сейчас мне ничего больше не нужно, — призналась Мирисса, — лишь бы скорее увидеть Лин и покататься на лошадях герцога.
— Да будет так! — пылко согласился Гарри. — Сегодня я отправляюсь в Оксфорд и постараюсь выпросить, одолжить или украсть какую-нибудь приличную одежду, чтобы тебе не было за меня стыдно.
— Что ты! Я в любом случае никогда не буду стыдиться тебя!
— Когда я сообщу лучшему портному Оксфорда, что я намерен потратить у него весьма приличную сумму, я уверен, он сумеет за это время как-нибудь экипировать меня, — усмехнулся Гарри, — особенно когда я расскажу ему, куда я еду!
Нириссе показалось это неразумным, но она промолчала.
Она знала, как расстраивался Гарри из-за своей ужасной одежды на фоне шикарно одетых приятелей-студентов.
Она вспомнила изящно повязанный шейный платок герцога в тот вечер, когда он приезжал в «Приют королевы», и накрахмаленные уголки воротничка его рубашки, упиравшиеся в подбородок.
«Если Гарри рассчитывает походить на герцога, его постигнет разочарование», — подумала она.
Но она-то считала, что никто не может сравниться с братом ни по привлекательности, ни по доброте и чуткости.
«И почему мы должны под кого-то подстраиваться?»— спросила девушка у своего отражения в зеркале, горделиво вскинув подбородок жестом, изображенным на всех портретах ее предков из знаменитого рода Стэнли.
До самого последнего момента казалось, что они не смогут подготовиться к отъезду в пятницу утром, когда герцог пришлет за ними свою карету.
Нирисса предположила, что герцог договорился разместить своих людей и лошадей у маркиза с тем, чтобы им не пришлось делать с утра большой перегон.
«Чтобы все переделать и успеть, мне придется допоздна не ложиться в четверг», — подумала она.
Когда-то одежда отца заказывалась у отличного портного, но, конечно, за эти годы она потеряла вид, и сейчас, чтобы придать ей хотя бы относительную представительность, пришлось часами чистить, отпаривать и отглаживать все вещи.
Само собой разумеется, меньше всего это интересовало самого Марка Стэнли. Единственное, что было для него важно, — успеть привести в окончательный вид главу, не пропустив ничего характерного для елизаветинской эпохи. Тогда, добавив свои впечатления о Пине, он получит полную картину архитектуры того времени.
Но когда он надел свой лучший костюм, который был многократно отпарен и выглажен, и повязал шейный платок, Мирисса отметила про себя, что даже Дельфина не найдет, к чему придраться.
— Вы выглядите шикарно, папа, — сказала она вслух и поцеловала его в щеку.
— Ты тоже, дорогая моя, — удивленно заметил он.
Не в сипах подавить восторг от своего наряда, Мирисса закружилась в танце по холлу и сделала пируэт перед отцом, демонстрируя свое муслиновое платье с голубыми лентами и дорожную накидку того же цвета, с которой сочеталась отделка привлекательной и очень дорогой шляпы.
Больше всех появлению дорожной кареты герцога, запряженной шестеркой лошадей, радовался Гарри.
— Я ожидал четырех, — потрясение сказал он Нириссе.
— До Пина путь неблизкий, — ответила Нирисса, — и, как мне кажется, его сиятельство не желает, чтобы мы опоздали.
Их багаж разместили позади кареты, а они устроились на удобном, обитом тканью сиденье, которое было достаточно широким, чтобы все трое уместились на нем.
— Как хорошо, что мы все такие худые! — отметил Гарри. — Терпеть не могу ездить спиной к лошадям.
— И я тоже, — согласилась Нирисса, — а ты, когда мы были с тобой детьми, обычно ничего другого мне не оставлял. Сомневаюсь, будто ты стал более уступчивым. Гарри рассмеялся.
— Помните, мы все должны вести себя самым наилучшим образом, ведь сестрица Дельфина только и будет караулить наши промахи. Боюсь, она станет стыдиться своих деревенских родственников.
Нирисса знала — это было правдой, и она мысленно тихонько помолилась, чтобы не допустить никаких ошибок.
Она решила постараться не упустить из виду ничего из рассказанного когда-то мамой о знатных домах и о том, как ведут себя люди на званых приемах.
По правде говоря, девушка начинала чувствовать себя все более и более неуверенно, когда в точно рассчитанное герцогом время лошади въехали во внушительных размеров кованые ворота Пина.
За воротами начиналась длинная аллея, обсаженная с двух сторон деревьями, в конце которой им впервые открылся вид на дом, о котором она много слышала, но никогда не надеялась увидеть воочию.
Нирисса в жизни не видела ничего столь же красивого, даже сказочно прекрасного, огромного, но все же создающего впечатление чего-то призрачного, воздушного и бестелесного, словно в любую минуту готового раствориться, превратившись в дымку.
— Какой он огромный! — поразился Гарри, когда они подъехали ближе.
— Какой он красивый! — воскликнула Нирисса. — Надеюсь только, он не исчезнет прежде, чем мы достигнем его.
Гарри засмеялся, но, будто почувствовав что-то похожее, понимающе сжал руку сестры.
— Ты тоже очень красива, — сказал он ей, — так что ободрись и помни — мы собираемся купить себе двух лошадей, когда снова вернемся домой.
— Это будет чудесно, — проговорила Нирисса.
— Здесь мы встретим многое из того, что не отказались бы иметь и у себя дома, — чуть слышно пробормотал Гарри.
Он смотрел туда, где в самой дали можно было различить, как ведутся приготовления к завтрашней лошадиной ярмарке.
Часть лошадей уже выгуливали на миниатюрном ипподроме, чтобы наездники могли осмотреть препятствия. Вокруг устанавливали тенты, палатки и павильоны, предназначенные для ожидаемой публики. Все это они оставили позади, когда проехали по аллее, ведущей прямо к парадному входу в Нин.
Когда карета остановилась перед великолепными дверями, красивее которых Нирисса ничего в жизни не видела, она решила запомнить каждую увиденную деталь — вряд ли ей представится возможность увидеть нечто подобное снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37