— А теперь, раз уж я раскрыл тебе свой секрет, может, расскажешь, как ты собираешься помешать королю сделать предложение Стефани? Особенно если учесть, что кузина Августина умеет добиваться своего любой ценой.
— Пока сказать не могу, — ответила Летиция. — И не потому, что хочу что-то скрыть от тебя, но просто план мой до конца еще не продуман. И, честно сказать, Кирил, я страшно боюсь, что он провалится.
Говоря об этом, она вдруг вспомнила воеводу и его слова: «Дорогу вам укажут».
Чувство, которое Летиция испытала при этом, было невозможно выразить словами, а потому девушка повторила:
— Просто доверься мне. И молись, молись, чтобы все получилось.
Кирил обнял и поцеловал сестру. Затем вышел из гостиной, и Летиция услышала, что он направляется к кухне, где находилась Гертруда.
Летиция взглянула на часы и увидела, что до обеда остается еще час.
Это означало, что у нее есть время переговорить со Стефани наедине, поскольку герцог с герцогиней обычно отдыхали перед обедом у себя в спальне, а Стефани проводила время в своей комнате.
Великая герцогиня настояла, чтобы трапеза во дворце проходила с большой помпой и церемониями, как это было принято у ее отца в Пруссии.
Впрочем, сам отец великой герцогини предпочитал скромные обеды в кругу семьи, где не соблюдалось никакого протокола, не суетились лакеи и прочая прислуга и можно было вдоволь посмеяться и поговорить с женой и детьми. И еще он знал, что все сказанное за столом никогда не будет передаваться из уст в уста по всему дворцу.
Так воспитывался и великий герцог, и, женившись, он сперва протестовал против торжественных и долгих трапез, где за спинкой каждого кресла непременно находился лакей и где присутствие придворных дам не позволяло нормально вести беседу. Но великая герцогиня, как всегда, сделала по-своему; мало того, она каждый вечер надевала тиару, а великий герцог был вынужден появляться в столовой при всех регалиях.
— Все это так чертовски скучно и утомительно, — жаловался в свое время принц Павел. — В будущем постараюсь использовать любой предлог, чтобы не посещать этих дурацких церемоний, ну разве что в случае крайней необходимости.
Но он любил кузена Луи, и когда тот просил его присутствовать, отказать просто не мог.
Летиция помнила, как ворчал отец, надевая шелковые чулки, вечерний камзол со сверкающими золотыми и серебряными крестами и вешая на шею ленту ордена Святого Михаила.
— Какой ты красивый, папа! — восклицала девочка, когда отец направлялся к карете, ожидавшей у дверей дома.
— Если уж по правде, я чувствую себя в этом наряде чертовски неловко! — говорил отец.
Тут мать восклицала:
— Но, Павел, как можно допускать такие выражения в присутствии детей!..
— Они бы еще не так чертыхались, будь на них мои туфли, — отвечал смеясь принц Павел.
Затем оглядывал жену в нарядном платье, с сапфирово-бриллиантовой тиарой на голове и таким же ожерельем на шее и говорил:
— Одно утешение, что ты у меня выглядишь совершенно восхитительно, дорогая. И самая большая несправедливость заключается в том, что герцогиней являешься не ты, а другая дама, имя которой не стоит упоминать в присутствии детей.
Мари-Генриетта, в то время еще совсем малышка, начинала хлопать в ладоши и кричать:
— А я знаю, о ком вы! Это кузина Августина! Она такая противная и некрасивая и всегда говорит мне, чтоб я замолчала и убиралась вон!
— Ну вот видишь, к чему это привело! — восклицала принцесса Ольга.
Но принц Павел только смеялся.
— Правды не скроешь, — говорил он. — Еще раз могу сказать, дорогая, это ты должна была бы стать великой герцогиней! Или даже самой королевой!..
Поцеловав жену, он оборачивался к детям:
— До свидания, дети! Я куда с большим удовольствием остался бы с вами. Зато завтра мы устроим пикник в саду. И наденем свою самую старую, но любимую одежду!
И дети радостно кричали и махали вслед карете, увозившей отца и мать, а потом в счастливом предвкушении начинали обсуждать планы на завтра.
Как счастливы мы были тогда, думала Летиция, выходя из дома.
Она вышла за ворота, за которыми начинался дворцовый сад, побежала по дорожкам, обсаженным густым кустарником, и вскоре добралась до дворца, оставшись, к своему облегчению, незамеченной.
Боковая дверь была не заперта, и она, войдя, оказалась у дверей спальни Стефани. Вроде и здесь ее никто не видел.
Как она и ожидала, Стефани была одна, если не считать горничной.
Увидев Летицию, девушка радостно вскрикнула:
— Летиция! Как я рада! А я уже думала, как связаться с тобой.
Летиция понимала, по какой причине так срочно понадобилась Стефани — девушка знала, что должен приехать Кирил. И, целуя кузину, заметила:
— А у меня для тебя новости.
Стефани взглянула на горничную.
— Подожди за дверью, Доротея, — сказала она. — Заодно посмотришь, не идет ли кто. Я хотела бы поговорить с ее высочеством наедине. И никто не должен знать, что она здесь.
Доротея, которая прислуживала Стефани вот уже несколько лет, понимающе улыбнулась.
— Приятно видеть вас, ваше высочество, — обратилась она к Летиции. — Надеюсь, ваша матушка в добром здравии?
— О, благодарю, Доротея, все прекрасно, — ответила Летиция.
Горничная присела в реверансе, а потом вышла, притворив за собой дверь.
— А теперь давай поскорее рассказывай! — заговорщическим шепотом потребовала Стефани. — А если вдруг Доротея увидит маму, спрячешься в шкафу.
Летиция понимала, что времени терять нельзя, и без лишних предисловий сказала:
— Кирил вернулся и мечтает о встрече с тобой. Просил передать, что будет ждать тебя сегодня вечером в условленном месте.
Глаза Стефани так и засияли от радости, отчего она еще более похорошела, а Летиция отметила про себя, что влюбленную девушку сразу заметишь.
— Теперь слушай, Стефани, — сказала она. — Я уже предупредила Кирила, чтоб он был как можно осторожнее. Стоит только твоей матери узнать о вас, все погибло!
— Знаю.
— А сегодня мама предположила, что кузина Августина, узнав о вашей любви, отправит Кирила в Пруссию, в казармы.
Стефани в отчаянии вскрикнула:
— О, этого нельзя допустить! Я этого не переживу! Я помню, что рассказывал папа. Там просто ужасно!
— Да, это может погубить Кирила, — сказала Летиция. — Так что помни, Стефани, ты должна тщательно скрывать свои чувства. Думаю, тебе не стоит возражать, когда кузина Августина объявит, что ты должна стать женой короля.
Она заметила, как содрогнулась Стефани.
— Но я… я не могу выйти за него!.. Этому… не бывать! О, Летиция, ну что же мне делать?
Этот возглас Летиция частенько слышала и прежде, а потому ответила без долгих размышлений:
— А ты не думай об этом, и все тут! Забудь хотя бы на время. И просто радуйся тому, что Кирил вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Пока сказать не могу, — ответила Летиция. — И не потому, что хочу что-то скрыть от тебя, но просто план мой до конца еще не продуман. И, честно сказать, Кирил, я страшно боюсь, что он провалится.
Говоря об этом, она вдруг вспомнила воеводу и его слова: «Дорогу вам укажут».
Чувство, которое Летиция испытала при этом, было невозможно выразить словами, а потому девушка повторила:
— Просто доверься мне. И молись, молись, чтобы все получилось.
Кирил обнял и поцеловал сестру. Затем вышел из гостиной, и Летиция услышала, что он направляется к кухне, где находилась Гертруда.
Летиция взглянула на часы и увидела, что до обеда остается еще час.
Это означало, что у нее есть время переговорить со Стефани наедине, поскольку герцог с герцогиней обычно отдыхали перед обедом у себя в спальне, а Стефани проводила время в своей комнате.
Великая герцогиня настояла, чтобы трапеза во дворце проходила с большой помпой и церемониями, как это было принято у ее отца в Пруссии.
Впрочем, сам отец великой герцогини предпочитал скромные обеды в кругу семьи, где не соблюдалось никакого протокола, не суетились лакеи и прочая прислуга и можно было вдоволь посмеяться и поговорить с женой и детьми. И еще он знал, что все сказанное за столом никогда не будет передаваться из уст в уста по всему дворцу.
Так воспитывался и великий герцог, и, женившись, он сперва протестовал против торжественных и долгих трапез, где за спинкой каждого кресла непременно находился лакей и где присутствие придворных дам не позволяло нормально вести беседу. Но великая герцогиня, как всегда, сделала по-своему; мало того, она каждый вечер надевала тиару, а великий герцог был вынужден появляться в столовой при всех регалиях.
— Все это так чертовски скучно и утомительно, — жаловался в свое время принц Павел. — В будущем постараюсь использовать любой предлог, чтобы не посещать этих дурацких церемоний, ну разве что в случае крайней необходимости.
Но он любил кузена Луи, и когда тот просил его присутствовать, отказать просто не мог.
Летиция помнила, как ворчал отец, надевая шелковые чулки, вечерний камзол со сверкающими золотыми и серебряными крестами и вешая на шею ленту ордена Святого Михаила.
— Какой ты красивый, папа! — восклицала девочка, когда отец направлялся к карете, ожидавшей у дверей дома.
— Если уж по правде, я чувствую себя в этом наряде чертовски неловко! — говорил отец.
Тут мать восклицала:
— Но, Павел, как можно допускать такие выражения в присутствии детей!..
— Они бы еще не так чертыхались, будь на них мои туфли, — отвечал смеясь принц Павел.
Затем оглядывал жену в нарядном платье, с сапфирово-бриллиантовой тиарой на голове и таким же ожерельем на шее и говорил:
— Одно утешение, что ты у меня выглядишь совершенно восхитительно, дорогая. И самая большая несправедливость заключается в том, что герцогиней являешься не ты, а другая дама, имя которой не стоит упоминать в присутствии детей.
Мари-Генриетта, в то время еще совсем малышка, начинала хлопать в ладоши и кричать:
— А я знаю, о ком вы! Это кузина Августина! Она такая противная и некрасивая и всегда говорит мне, чтоб я замолчала и убиралась вон!
— Ну вот видишь, к чему это привело! — восклицала принцесса Ольга.
Но принц Павел только смеялся.
— Правды не скроешь, — говорил он. — Еще раз могу сказать, дорогая, это ты должна была бы стать великой герцогиней! Или даже самой королевой!..
Поцеловав жену, он оборачивался к детям:
— До свидания, дети! Я куда с большим удовольствием остался бы с вами. Зато завтра мы устроим пикник в саду. И наденем свою самую старую, но любимую одежду!
И дети радостно кричали и махали вслед карете, увозившей отца и мать, а потом в счастливом предвкушении начинали обсуждать планы на завтра.
Как счастливы мы были тогда, думала Летиция, выходя из дома.
Она вышла за ворота, за которыми начинался дворцовый сад, побежала по дорожкам, обсаженным густым кустарником, и вскоре добралась до дворца, оставшись, к своему облегчению, незамеченной.
Боковая дверь была не заперта, и она, войдя, оказалась у дверей спальни Стефани. Вроде и здесь ее никто не видел.
Как она и ожидала, Стефани была одна, если не считать горничной.
Увидев Летицию, девушка радостно вскрикнула:
— Летиция! Как я рада! А я уже думала, как связаться с тобой.
Летиция понимала, по какой причине так срочно понадобилась Стефани — девушка знала, что должен приехать Кирил. И, целуя кузину, заметила:
— А у меня для тебя новости.
Стефани взглянула на горничную.
— Подожди за дверью, Доротея, — сказала она. — Заодно посмотришь, не идет ли кто. Я хотела бы поговорить с ее высочеством наедине. И никто не должен знать, что она здесь.
Доротея, которая прислуживала Стефани вот уже несколько лет, понимающе улыбнулась.
— Приятно видеть вас, ваше высочество, — обратилась она к Летиции. — Надеюсь, ваша матушка в добром здравии?
— О, благодарю, Доротея, все прекрасно, — ответила Летиция.
Горничная присела в реверансе, а потом вышла, притворив за собой дверь.
— А теперь давай поскорее рассказывай! — заговорщическим шепотом потребовала Стефани. — А если вдруг Доротея увидит маму, спрячешься в шкафу.
Летиция понимала, что времени терять нельзя, и без лишних предисловий сказала:
— Кирил вернулся и мечтает о встрече с тобой. Просил передать, что будет ждать тебя сегодня вечером в условленном месте.
Глаза Стефани так и засияли от радости, отчего она еще более похорошела, а Летиция отметила про себя, что влюбленную девушку сразу заметишь.
— Теперь слушай, Стефани, — сказала она. — Я уже предупредила Кирила, чтоб он был как можно осторожнее. Стоит только твоей матери узнать о вас, все погибло!
— Знаю.
— А сегодня мама предположила, что кузина Августина, узнав о вашей любви, отправит Кирила в Пруссию, в казармы.
Стефани в отчаянии вскрикнула:
— О, этого нельзя допустить! Я этого не переживу! Я помню, что рассказывал папа. Там просто ужасно!
— Да, это может погубить Кирила, — сказала Летиция. — Так что помни, Стефани, ты должна тщательно скрывать свои чувства. Думаю, тебе не стоит возражать, когда кузина Августина объявит, что ты должна стать женой короля.
Она заметила, как содрогнулась Стефани.
— Но я… я не могу выйти за него!.. Этому… не бывать! О, Летиция, ну что же мне делать?
Этот возглас Летиция частенько слышала и прежде, а потому ответила без долгих размышлений:
— А ты не думай об этом, и все тут! Забудь хотя бы на время. И просто радуйся тому, что Кирил вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39