Все это внесло определенную лепту в его теперешнее состояние.
Он, должно быть, сильно побледнел, так как Пурилла внезапно встревожилась:
- С вами все в порядке?
Граф не нашелся, что ответить. Девушка накрыла ладонью его руку и сказала, как бы успокаивая его:
- Осталось совсем немного.
Литтон сжал пальцами ее руку. Ему показалось, что он цепляется за Пуриллу так, словно она была его единственным спасением, в котором он так сейчас нуждался.
Карета остановилась перед парадной лестницей. Красную ковровую дорожку для торжественных встреч уже раскатали на ступеньках, и слуги, в ливреях и напудренных париках, замерли в ожидании прибытия хозяина.
С решительностью, похожей на ту, с какой он вступал в сражение, граф сделал усилие, подался вперед и распахнул дверь кареты.
Под руку с Пуриллой он поднялся по лестнице и вошел в холл, где выстроились в длинную шеренгу слуги.
Граф и Пурилла обменялись рукопожатием с каждым из них, прежде чем пройти через холл и далее в большой салон с обитыми шелком стенами и расписным потолком.
Помещение было украшено белыми цветами, и Пурилла, пораженная красотой его убранства, вскрикнула от восхищения. Она слышала, как граф произнес:
- Ради всего святого дайте мне выпить, и лучше всего бренди!
Она почувствовала безотлагательность в его голосе и, посмотрев на него, увидела, как побелело и осунулось его лицо. Она беспомощно огляделась, но, к счастью, дворецкий, который шел за ними, услышал слова графа.
- Пожалуйте бренди, милорд, - сказал он. - Присядьте, ваше сиятельство, сейчас все будет в порядке.
Поскольку граф был слишком слаб, чтобы не подчиниться, он опустился на ближайший стул. И, хотя ему показалось, будто миновала целая вечность, не прошло и нескольких секунд, как ему подали бокал бренди, и он поднес его к губам.
Литтон почувствовал, как пламенная жидкость вливается в него» чтобы рассеять тот мрак, что окутал его, и на мгновение испытал радость избавления - ведь он боялся, что сейчас упадет и не в состоянии будет даже пошевелиться.
Он выпил еще немного и вдруг увидел, что Пурилла стоит на коленях подле него, глядя на него широко раскрытыми испуганными глазами. Ему следовало успокоить ее.
Он собирался уже произнести какие-то слова, и в этот миг понял - этого мало. Она не просто беспокоилась за него, ее голубые глаза, безусловно, были полны любви к нему.
Глава 5
Когда Пурилла вошла в оранжерею, граф Рокбрук сидел там перед ворохом газет.
Девушка не решалась заговорить. Подняв на нее глаза, он понял, чем вызвано ее смущение. Новым нарядом из тех, что он заказал для нее в Лондоне.
Платье ей очень шло. Выглядело оно шикарно и вполне соответствовало своей цене.
По выражению ее глаз он догадался - она ждала его одобрения. И он произнес слова, которые от него требовались:
- Вы очаровательны! Бейтс рассказал мне, что утром сюда подъехала целая карета с платьями, и я надеюсь, они вам понравились.
- Они просто замечательны, ничего лучше я никогда прежде не носила, но я чувствую себя немного странно… - Она перевела дыхание и добавила:
- Вам действительно нравится, как сидит на мне это платье?
- Вы очаровательно выглядите, - повторил граф. - Вы это хотели от меня услышать?
По тому, как засветилось ее лицо, он понял, что она боялась не понравиться ему, и подумал, насколько же ранимой и уязвимой оказалась Пурилла, и насколько это усложняло положение. Видимо, его семейная жизнь окажется значительно сложнее, нежели он предполагал.
Последние два дня он чувствовал себя слишком утомленным, ослабевшим, чтобы беспокоиться о чем-либо, кроме восстановления своих сил.
После того как он, буквально обессилевший, добрался до Рока, Бейтс спешно послал грума за доктором Дженкинсом, который отругал графа почти теми же словами, какими распекала его нянюшка.
- Я предостерегал вас, ваше сиятельство, от поспешности, - говорил он. - Мы еще очень мало знаем о сотрясении мозга. Известно лишь одно - пациент должен находиться в покое и стараться как можно меньше двигаться.
Вы проигнорировали это предписание, и теперь вам придется расплачиваться за это.
- Ну хорошо, хорошо! - с досадой соглашался граф. - Вы убедили меня. Я постараюсь не обременять себя делами, но мое нынешнее состояние приводит меня в бешенство.
- Физические повреждения - это одно, душевные травмы - совсем другое, - важно заметил доктор Дженкинс. - Мне кажется, что вам необходимо лечить не только тело, милорд, но и душу.
Граф не стал подтверждать догадки доктора, но, по правде сказать, он понимал, что для обычного сельского доктора Дженкинс оказался необычайно проницательным.
Он был целиком во власти переживаний. Он тревожился из-за Луизы, волновался по поводу женитьбы на Пурилле, хотя здесь, казалось, все шло гладко, и беспокоился относительно будущей жизни с этой почти еще девочкой, которая теперь уже не выглядела столь уж простодушной и сговорчивой, как раньше.
Граф не отличался особым тщеславием, но не сомневался в симпатиях женщин, находивших его чрезвычайно привлекательным, поэтому он был уверен, что любая женщина, на которой он женится, несомненно, будет любить его и довольствоваться обычной привязанностью мужа.
Вопреки его ожиданиям, Пурилле, хотя она и не говорила об этом, требовалась все же не привязанность, но любовь.
В глазах девушки, когда она опускалась на колени возле него, он видел переполнявшую ее любовь к нему и понимал: Пурилла полюбила его всем сердцем и отдавала ему всю душу.
Граф не относился к числу людей, одаренных богатым воображением, но какое-то чувство подсказывало ему это.
Он ясно сознавал - отныне он навсегда стал объектом душевных порывов Пуриллы, а материальные выгоды ее замужества не значили для нее почти ничего. Она полюбила его, как женщина может полюбить мужчину.
«Возможно, я преувеличиваю ее чувства», - пытался убедить себя граф, ночью размышляя о сложившейся ситуации.
Но инстинкт, к которому он редко прислушивался прежде, когда дело касалось женщин, говорил ему правду. Для Пуриллы любовь воплощалась в идеале, который она искала, подобно тому как Ясон искал Золотое Руно.
Граф обнаружил, что впервые в жизни его больше волнует отношение женщины к нему, а не наоборот.
Прежде он увлекался женщинами, завязывал с ними тесные отношения, добивался физической близости и удовлетворял свою страсть, все остальное его мало интересовало.
Но с Пуриллой все обстояло иначе. Его не покидало неловкое и неприятное ощущение, что, если он попытается сделать ее своей настоящей женой - добиться от нее близости - без любви, такой, как она себе ее представляла, она будет потрясена и испугана.
«У меня разыгралось воображение», - снова и снова убеждал он себя.
И все же он не мог избавиться от подобных мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Он, должно быть, сильно побледнел, так как Пурилла внезапно встревожилась:
- С вами все в порядке?
Граф не нашелся, что ответить. Девушка накрыла ладонью его руку и сказала, как бы успокаивая его:
- Осталось совсем немного.
Литтон сжал пальцами ее руку. Ему показалось, что он цепляется за Пуриллу так, словно она была его единственным спасением, в котором он так сейчас нуждался.
Карета остановилась перед парадной лестницей. Красную ковровую дорожку для торжественных встреч уже раскатали на ступеньках, и слуги, в ливреях и напудренных париках, замерли в ожидании прибытия хозяина.
С решительностью, похожей на ту, с какой он вступал в сражение, граф сделал усилие, подался вперед и распахнул дверь кареты.
Под руку с Пуриллой он поднялся по лестнице и вошел в холл, где выстроились в длинную шеренгу слуги.
Граф и Пурилла обменялись рукопожатием с каждым из них, прежде чем пройти через холл и далее в большой салон с обитыми шелком стенами и расписным потолком.
Помещение было украшено белыми цветами, и Пурилла, пораженная красотой его убранства, вскрикнула от восхищения. Она слышала, как граф произнес:
- Ради всего святого дайте мне выпить, и лучше всего бренди!
Она почувствовала безотлагательность в его голосе и, посмотрев на него, увидела, как побелело и осунулось его лицо. Она беспомощно огляделась, но, к счастью, дворецкий, который шел за ними, услышал слова графа.
- Пожалуйте бренди, милорд, - сказал он. - Присядьте, ваше сиятельство, сейчас все будет в порядке.
Поскольку граф был слишком слаб, чтобы не подчиниться, он опустился на ближайший стул. И, хотя ему показалось, будто миновала целая вечность, не прошло и нескольких секунд, как ему подали бокал бренди, и он поднес его к губам.
Литтон почувствовал, как пламенная жидкость вливается в него» чтобы рассеять тот мрак, что окутал его, и на мгновение испытал радость избавления - ведь он боялся, что сейчас упадет и не в состоянии будет даже пошевелиться.
Он выпил еще немного и вдруг увидел, что Пурилла стоит на коленях подле него, глядя на него широко раскрытыми испуганными глазами. Ему следовало успокоить ее.
Он собирался уже произнести какие-то слова, и в этот миг понял - этого мало. Она не просто беспокоилась за него, ее голубые глаза, безусловно, были полны любви к нему.
Глава 5
Когда Пурилла вошла в оранжерею, граф Рокбрук сидел там перед ворохом газет.
Девушка не решалась заговорить. Подняв на нее глаза, он понял, чем вызвано ее смущение. Новым нарядом из тех, что он заказал для нее в Лондоне.
Платье ей очень шло. Выглядело оно шикарно и вполне соответствовало своей цене.
По выражению ее глаз он догадался - она ждала его одобрения. И он произнес слова, которые от него требовались:
- Вы очаровательны! Бейтс рассказал мне, что утром сюда подъехала целая карета с платьями, и я надеюсь, они вам понравились.
- Они просто замечательны, ничего лучше я никогда прежде не носила, но я чувствую себя немного странно… - Она перевела дыхание и добавила:
- Вам действительно нравится, как сидит на мне это платье?
- Вы очаровательно выглядите, - повторил граф. - Вы это хотели от меня услышать?
По тому, как засветилось ее лицо, он понял, что она боялась не понравиться ему, и подумал, насколько же ранимой и уязвимой оказалась Пурилла, и насколько это усложняло положение. Видимо, его семейная жизнь окажется значительно сложнее, нежели он предполагал.
Последние два дня он чувствовал себя слишком утомленным, ослабевшим, чтобы беспокоиться о чем-либо, кроме восстановления своих сил.
После того как он, буквально обессилевший, добрался до Рока, Бейтс спешно послал грума за доктором Дженкинсом, который отругал графа почти теми же словами, какими распекала его нянюшка.
- Я предостерегал вас, ваше сиятельство, от поспешности, - говорил он. - Мы еще очень мало знаем о сотрясении мозга. Известно лишь одно - пациент должен находиться в покое и стараться как можно меньше двигаться.
Вы проигнорировали это предписание, и теперь вам придется расплачиваться за это.
- Ну хорошо, хорошо! - с досадой соглашался граф. - Вы убедили меня. Я постараюсь не обременять себя делами, но мое нынешнее состояние приводит меня в бешенство.
- Физические повреждения - это одно, душевные травмы - совсем другое, - важно заметил доктор Дженкинс. - Мне кажется, что вам необходимо лечить не только тело, милорд, но и душу.
Граф не стал подтверждать догадки доктора, но, по правде сказать, он понимал, что для обычного сельского доктора Дженкинс оказался необычайно проницательным.
Он был целиком во власти переживаний. Он тревожился из-за Луизы, волновался по поводу женитьбы на Пурилле, хотя здесь, казалось, все шло гладко, и беспокоился относительно будущей жизни с этой почти еще девочкой, которая теперь уже не выглядела столь уж простодушной и сговорчивой, как раньше.
Граф не отличался особым тщеславием, но не сомневался в симпатиях женщин, находивших его чрезвычайно привлекательным, поэтому он был уверен, что любая женщина, на которой он женится, несомненно, будет любить его и довольствоваться обычной привязанностью мужа.
Вопреки его ожиданиям, Пурилле, хотя она и не говорила об этом, требовалась все же не привязанность, но любовь.
В глазах девушки, когда она опускалась на колени возле него, он видел переполнявшую ее любовь к нему и понимал: Пурилла полюбила его всем сердцем и отдавала ему всю душу.
Граф не относился к числу людей, одаренных богатым воображением, но какое-то чувство подсказывало ему это.
Он ясно сознавал - отныне он навсегда стал объектом душевных порывов Пуриллы, а материальные выгоды ее замужества не значили для нее почти ничего. Она полюбила его, как женщина может полюбить мужчину.
«Возможно, я преувеличиваю ее чувства», - пытался убедить себя граф, ночью размышляя о сложившейся ситуации.
Но инстинкт, к которому он редко прислушивался прежде, когда дело касалось женщин, говорил ему правду. Для Пуриллы любовь воплощалась в идеале, который она искала, подобно тому как Ясон искал Золотое Руно.
Граф обнаружил, что впервые в жизни его больше волнует отношение женщины к нему, а не наоборот.
Прежде он увлекался женщинами, завязывал с ними тесные отношения, добивался физической близости и удовлетворял свою страсть, все остальное его мало интересовало.
Но с Пуриллой все обстояло иначе. Его не покидало неловкое и неприятное ощущение, что, если он попытается сделать ее своей настоящей женой - добиться от нее близости - без любви, такой, как она себе ее представляла, она будет потрясена и испугана.
«У меня разыгралось воображение», - снова и снова убеждал он себя.
И все же он не мог избавиться от подобных мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38