Сначала он размозжит череп Крупу, а потом возьмется за Вандермара…
Моргенштерн нырнул к голове мистера Крупа, Варни бросился ничком на пол, подальше от острия ножа у своего глаза. Мистер Круп даже взгляда не поднял. Даже не повернулся. Он просто подвинул голову – непристойно быстро, – и, пролетев мимо, моргенштерн обрушился на пол, выщербив куски кирпича и бетона. Мистер Вандермар поднял Варни одной рукой.
– Увечим? – спросил он своего партнера.
Мистер Круп покачал головой: пока нет, и, обращаясь к Варни, сказал:
– Неплохо. Итак, «лучший головорез и телохранитель», мы хотим, чтобы сегодня вы отправились на Ярмарку. Мы хотим, чтобы вы сделали все, что потребуется, дабы стать личным телохранителем означенной молодой особы. Потом, когда вы получите этот пост, кое-что вы должны запомнить намертво. Вы можете охранять ее от остального мира, но когда она нам понадобится, мы ее заберем. Понятно?
Варни провел языком по обломкам зубов.
– Вы меня подкупаете? – спросил он.
Мистер Вандермар подобрал с пола моргенштерн и свободной рукой стал разрывать цепь – звено за звеном, а оторванные куски смятого металла бросать на пол. «Звяк».
– Нет, – ответил мистер Вандермар. «Звяк». – Мы вас запугиваем. – «Звяк». – И если вы не сделаете, как просит вас мистер Круп, мы… – «звяк», – очень сильно больно… – «звяк», – вас покалечим прежде, – «звяк», – чем убить, – «звяк», – еще больнее.
– А, – протянул Варни. – Выходит, я работаю на вас, так?
– Да, вы работаете на нас, – сказал мистер Круп. – Боюсь, искупающих черт характера у нас нет.
– Меня это не смущает.
– Прекрасно, – отозвался мистер Круп. – Добро пожаловать в команду.
Это было довольно громоздкое, но элегантное устройство, сконструированное из полированного ореха и дуба, стекла и латуни, зеркал и инкрустации слоновой костью, из кварцевых призм и латунных шестеренок, из пружин и рычажков. Раскрывшись, шар стал больше широкоформатного телевизора, хотя по диагонали экранчик был всего шесть дюймов. Выпуклая линза перед ним увеличивала изображение. Из бока выступала большая металлическая труба, как у антикварного граммофона. Все в целом напоминало телевизор и видеомагнитофон в одном – если бы его изобрел и построил триста лет назад сэр Исаак Ньютон. Собственно говоря, так оно и было.
– Смотри, – сказала д’Верь.
Она поставила деревянный шар на специальную подставку возле стола. Луч света из внутренностей машины ударил в шар, от чего он начал сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее вращаться.
Яркими красками загорелся экранчик, в котором возникло аристократичное лицо. С запозданием в полсекунды из трубы затрещало, и с полуфразы включился звук:
– …что два города так близки и одновременно во всех прочих отношениях неизмеримо далеки друг от друга: наверху – владеющие собственностью, внизу – мы, собственности лишенные, мы, обитающие меж мирами, провалившиеся в щели.
Побледнев как полотно, д’Верь не отрывала глаз от экрана, ее лицо было непроницаемо.
– …все же я упорствую в своем мнении, что нас, обитателей Подмирья, умаляет не Надмир, а наша собственная мелочная тяга к обособлению. Система бароний и фьефов вызывает распри и рознь, а потому неразумна.
Лорд Портико был одет в потертую домашнюю куртку и ермолку. Его голос доносился словно из глубины веков, как будто он говорил сквозь столетия, а не всего несколько дней или неделю назад. Он кашлянул, прочищая горло.
– И в своих убеждениях я не одинок. С другой стороны, есть такие, кто желает сохранить существующее положение вещей. Но есть и другие, кто жаждет его ухудшения. Есть такие…
– А промотать вперед нельзя? – спросил маркиз. – Найти последнюю запись?
Кивнув, д’Верь тронула рычажок из слоновой кости в боку устройства, изображение пошло полосами, распалось, сложилось снова.
Теперь на Портико было длинное пальто, ермолка исчезла. На виске кровоточила рана. Он уже сидел не откинувшись на спинку кресла, а на самом краешке, и говорил не размеренно, а тихой скороговоркой:
– Не знаю, кто это увидит, не знаю, кто это найдет. Но кто бы вы ни были, пожалуйста, отдайте это моей дочери леди д’Вери, если она еще жива…
Изображение и звук сотряс порыв статики.
– Д’Верь? Плохи дела, девочка. Не знаю, сколько у меня еще времени, пока они не найдут эту комнату. Думаю, моя бедная Порталия и твои сестра и брат мертвы.
Изображение и звук начали распадаться. Маркиз бросил взгляд на д’Верь.
Лицо у нее было мокрым: наворачиваясь на глаза, слезы, поблескивая, катились по щекам. Она как будто не замечала, что плачет, не пыталась их утереть – просто смотрела на изображение отца, слушала его голос.
Треск. Наплыв. Треск.
– Слушай меня внимательно, девочка, – сказал ее покойный отец. – Иди к Ислингтону… На Ислингтона можно положиться… Ты должна мне поверить… Ислингтон…
Изображение пошло рябью. Со лба и виска на глаза ему капала кровь, он отер ее тыльной стороной ладони.
– Отомсти за нас, д’Верь. Отомсти за свою семью. Через граммофонную трубу донеслись грохот и треск.
Лорд Портико отвернулся, чтобы посмотреть куда-то за экран, в его лице читались недоумение и страх.
– Что?
Он вышел за кадр. С мгновение изображение оставалось неизменным: письменный стол, за ним – белая стена. Потом на стену плеснула струя яркой крови. Щелчком опустив рычаг, д’Верь погасила экран и отвернулась.
– Вот возьми. – Маркиз де Карабас протянул ей носовой платок.
– Спасибо. – Вытерев слезы, она громко высморкалась. Уставилась перед собой невидящим взглядом. – Ислингтон, – сказала она наконец.
– Я никогда не вел дел с Ислингтоном, – сказал маркиз.
– Я думала, он всего лишь легенда, – пробормотала она.
– Отнюдь. – Протянув мимо нее руку, он взял с письменного стола золотые карманные часы, большим пальцем откинул крышку. – Отличная работа, – заметил он.
Д’Верь кивнула.
– Отец их очень любил.
Щелкнув крышкой, он их закрыл.
– Пора отправляться на Ярмарку. Она уже скоро начнется. Мистер Время не на нашей стороне.
Она высморкалась еще раз, поглубже засунула руки в карманы кожаной куртки. Потом вдруг повернулась к маркизу: личико эльфа нахмурено, многоцветные глаза блестят.
– Ты правда думаешь, что мы сможем найти телохранителя, который сумеет выстоять против Крупа и Вандермара?
Маркиз усмехнулся, показав белые зубы.
– Со времен Охотника не было никого, у кого был хотя бы один шанс из ста. Нет, меня устроит такой, который мог бы дать тебе достаточно времени, чтобы сбежать.
Закрепив замок цепочки на петельке жилета, он опустил часы в карман.
– Что ты делаешь? – возмутилась д’Верь. – Это часы моего отца.
– Но он же ими больше не пользуется, правда? – Он поправил золотую цепочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87