Оглянулся и увидел Рому.
— Выяснили что-нибудь в Монро? — полюбопытствовал тот.
Господи Исусе, подумал озадаченный, озабоченный Джек, неужели за мной кто-то следил?
— Откуда вам известно, что я был в Монро?
— Есть у меня там связи, — усмехнулся Рома. — Знаете, город маленький. Когда незнакомец расспрашивает про шестьдесят восьмой год, новость быстро распространяется.
Может, Кэнфилд слышал о его визите и осведомил Рому. Он слегка успокоился. Для маскировки неплохо оказаться предметом ложных сплетен в Монро.
— Тогда вам, наверно, известно и то, что ничего не выяснил.
— Ничего не почувствовали? — не отступал Рома, внимательно на него глядя.
— Почувствовал, что зря время теряю.
— Нет-нет. В атмосфере. Почуяли слабый след чего-то непонятного... Иного?
— Иного? Нет. А в чем дело? Сперва Кэнфилд, теперь вы. Что это вообще такое?
— Внятного объяснения не имеется.
— Ну, спасибо, что просветили.
— Вы, безусловно, и раньше видели нечто, не имеющее рационального объяснения.
— Возможно, — уклончиво бросил Джек, вспоминая скрипучее ржавое затонувшее судно, полное тварей с акульими головами и шкурой цвета кобальта.
— Не «возможно», а точно. Вы играете гораздо более важную роль, чем думаете.
Что-то в тоне Ромы насторожило Джека — что-то недосказанное. К чему он клонит?
— Вы имеете в виду мой случай? — Тут ему вдруг пришло в голову, что Рома единственный не интересуется его легендой. Даже не упомянул ни разу.
— Да, но не тот, о котором вы всем рассказываете. Иной случай: когда Иное оставило на вас отметину.
— Эй, не припутывайте меня к этой белиберде.
— Вы с ней уже прочно связаны.
— Черта с два!
— Бросьте! Откуда у вас на груди шрамы?
По бару словно пронесся арктический ветер, Джек почти слышал, как на нем зашуршала одежда от прохватившего кожу мороза.
— Где вы могли когда-нибудь мою грудь видеть?
— Иное оставило на ней отпечаток, мой друг. Я почуял, что вы с ним соприкасались, в тот миг, как впервые заметил вас в очереди на регистрацию. А подойдя поближе, практически увидел шрамы сквозь рубашку.
Точно так же, как прошлым вечером, Рома поднял три средних пальца, скрючил когтями, махнул наискось в воздухе.
— Вот таким образом, правда?
Джек ничего не сказал. Язык превратился в наждак. Он взглянул на собственную грудь под рубашкой, на собеседника, вспоминая, как зудели шрамы во время обеих поездок в Монро.
Потом к нему вернулся дар речи.
— Надо, пожалуй, как-нибудь подробно это обсудить.
К его изумлению, Рома кивнул:
— Почему не сейчас? — и указал на маленький столик в темном углу. — Согласны?
Джек прихватил со стойки пивную бутылку, пошел за ним следом.
— Вас ранили довольно необычные существа, не так ли? — начал Рома, как только они уселись.
Он не шевельнулся, не проронил ни слова. Никогда ни единой душе не рассказывал историю с ракшасами. Дело касалось ближайших любимых людей, которые старались об этом забыть. Любой прямо к нему непричастный посчитал бы Джека сумасшедшим... вроде какого-нибудь сисупера. Откуда же, черт побери, Рома знает?
Он хлебнул пива, промочив горло.
— Вы их видели?
— Видел? — усмехнулся Рома. — Иное творило их у меня на глазах.
Джек мысленно присвистнул. Точно такой же свихнувшийся, как остальные. Может быть, даже хуже. Знает то, чего знать не вправе.
— Кто вы такой? — спросил он. — И что это за штука — Иное?
— Иное не штука.
— А что? Я не слово имею в виду.
Рома пристально посмотрел на него:
— В самом деле не знаете?
— Чего?
— Ну, не важно. Что касается сути Иного, вряд ли поймете ответ.
— Сделайте снисхождение.
— Что ж, подумаем... Можно назвать его существованием, состоянием, даже иной реальностью.
— Сразу стало гораздо яснее.
— Ну, попробуем по-другому: просто скажем, темный разум, где-то совершающееся бытие, которое...
— Где?
— Где-то... где-то в ином месте. Везде и нигде. Забудем на минуту о местоположении, сосредоточимся на связи этой силы с человечеством.
— Постойте, постойте, постойте. И так меня на шаг обгоняете, теперь еще один собираетесь сделать.
— Почему на шаг обгоняю?
— Что это за «темный разум»? Сатана, Кали, какая-нибудь недотыкомка?
— Возможно, все вместе, возможно, никто. Почему вы считаете, что у него его имя? Это не просто какой-нибудь глупый бог. Если на то пошло, скорее антибог.
— Вроде Антихриста Олив?
Рома удрученно вздохнул:
— Нет. Забудьте христианскую мифологию, эсхатологические бредни Олив, любую религию, о которой вообще когда-нибудь слышали. Под антибогом я имею в виду противоположный полюс всякому понятию о «боге». Иному в принципе не нужны верующие, не требуется никакая религия. У него нет названия, и оно не желает его получать.
— Что же это такое?
— Непостижимая сущность, колоссальная невообразимая хаотичная сила, не нуждающаяся в определении. Фактически можно сказать, что она отвергает любое название. Не желает, чтоб мы ее знали.
— Если такая могучая, то чего беспокоиться? Кто когда-нибудь слышал о боге, которому верующие не нужны?
— Перестаньте, пожалуйста, толковать о «боге». Сами себя сбиваете с толку.
— Ладно. Почему же оно не нуждается в верующих?
— Потому что хаотично по сути. Как только поверишь, как только признаешь — придашь ему форму. Приобретя очертания, форму, оно утратит силу. Получив признание, определение, хуже того — горстку верящих почитателей, прекратит взаимодействие с этим миром и будет далеко отброшено. Поэтому прикрывается другими верованиями и религиями, выдвигаемыми перед собой.
— Вроде какого-нибудь многонационального конгломерата, прячущегося за кучей подставных компаний.
Рома медленно кивнул:
— Аналогия грубая, хотя картину вы, кажется, поняли. Эта сила действует под разными масками, но с одной целью — принести в мир хаос.
— Немного хаоса не помешает.
— Имеются в виду кое-какие случайности? Некоторая непредсказуемость для интереса? — Он тихонько посмеялся, качая головой. — Вы даже понятия не имеете, о чем идет речь.
— Ну хорошо, и чего ей надо?
— Всего... включая сферу человеческого существования.
— Зачем? Мы очень вкусные?
— Слушайте, если желаете шутки шутить...
— Не просите меня быть серьезным в отеле, битком набитом взрослыми серьезными людьми, во всех других отношениях абсолютно разумными, которые, однако, твердо верят, будто инопланетные ящерицы летят сюда нас кушать. Это не я говорю, а они.
— Что ж, они и правы, и не правы. Нечто в самом деле старается сюда проникнуть, но хочет, так сказать, «кушать» больше в духовном смысле. Не перебивайте, послушайте, и, возможно, поймете.
Джек откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки.
— Хорошо, слушаю. Хотя всегда, слыша подобные вещи, не могу не вспомнить, как земля и человечество считались центром вселенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80