– Какой позор, правда?
Сильвия улыбнулась. Ей было приятно, что они все еще способны читать мысли друг друга, даже после того, как возвращались из города в неловком молчании. Натянутость усилилась, когда Алан рассказал ей про парня, сказавшего, когда они уходили: «Только трое из вас вернутся». Что за ужасные вещи он говорит!
– У меня такое чувство, будто я становлюсь очевидцем конца целой эпохи.
– Возможно, это станет завершением чего-то большего, чем эпоха, – сказал Алан.
Сильвия вся напряглась. Она знала, куда клонит Алан, но ей не хотелось продолжать этот разговор. Она просто боялась его, с того самого момента, когда они вышли из квартиры Глэкена.
– Объясни, Сильвия, чем ты так возмущена?
– Я не возмущена.
– Ты как натянутая струна.
Она промолчала и про себя подумала: «Да, я сейчас на взводе, но никакой злости я не испытываю. Даже обидно, потому что я знаю, как использовать свою злость».
– Что ты думаешь об этом, Сильвия? – спросил наконец Алан.
Значит, ты не отступишь.
– О Глэкене. О том, что он сказал утром.
– С утра у меня не было времени, чтобы размышлять, тем более о бреднях этого старика.
– А я верю ему, – заявил Алан. – И ты сама тоже веришь. Я прочел это в твоих глазах, когда ты его слушала. Чушь ты слушаешь совсем с другим выражением лица. Почему ты не хочешь в этом признаться?
– Ну ладно. Я верю ему. Теперь ты доволен? – сказала она, плотно сжав губы, и тут же пожалела.
Но Алану последняя фраза понравилась.
– Вот и хорошо. Теперь, наконец, мы сможем договориться. Еще один вопрос: если ты поверила ему, то почему ушла?
– Потому что не доверяю ему. Ты неправильно меня понял, – добавила она поспешно. – Я вовсе не думаю, что он лжет. Нет, он вполне откровенен. Я просто не верю, что он способен повлиять на ход событий, как он сам в это верит. Или хочет верить.
– Может, и так, а может, и нет. Он хотел, чтобы все мы, а главное – ты, восприняли то, что он говорил, но это оказалось для нас невозможным из-за всех этих поистине невероятных для миллионов людей событий, иначе мы, возможно, поверили бы.
– Дат-тай-вао, - сказала Сильвия.
– Да. Если он утверждает, что Дат-тай-вао ему нужно, что бы закрыть эти трещины и не допустить вечной ночи, когда эти проклятые монстры терзают нашу планету, зачем ты прячешь от него Джеффи? Ведь самому Джеффи не нужно Дат-тай-вао.
– Откуда ты знаешь?
– Разве оно улучшило чью-либо жизнь? Посмотри на Вальтера Эрскина, посмотри, наконец, на меня. Вспомни слова из старой песни о том, кто способен творить чудеса волшебным прикосновением: «...оно поддерживает равновесие, которое может быть нарушено...»
– Но Дат-тай-вао до сих пор не причинило Джеффи вреда.
– Только потому, что он пока не использовал эту силу – пока. У него просто не было такой возможности. Но что, если он обнаружит ее в себе и захочет применить?
Ну вот, началось. Она почувствовала, как внутри все закипает, приближаясь к той критической точке, когда она теряет над собой контроль.
– А что, если у Джеффи с Дат-тай-вао особые отношения, не такие, как у других? – спросила она.
Алан с недоумением посмотрел на нее:
– Я не...
– Что, если Дат-тай-вао сохраняет Джеффи таким, какой он сейчас? – Она тщетно старалась подавить в голосе дрожь. – Что, если именно по этой причине он стал восприимчивым, контактным, веселым? Поет, читает, играет с другими детьми, словом, превратился в совершенно нормального мальчика. А теперь этот старик хочет забрать Дат-тай-вао для своего фокусирующего устройства или чего-то еще. Не вернется ли тогда Джеффи в свое прежнее состояние, Алан? – Теперь уже не только голос дрожал у Сильвии, она сама дрожала всем телом. Тряслись руки, колени. – Алан, что, если он опять заболеет аутизмом? – Сильвия закрыла лицо руками, стараясь задержать льющиеся слезы. – Господи, Алан, мне так стыдно! – И вдруг она почувствовала, что кто-то стоит и обнимает ее сзади за плечи, прижимая к себе. – Алан! Ты встал на ноги!
– Боюсь, что не очень прочно. Но дело не в этом. Все утро я смотрел на тебя и никак не мог понять, что творится у тебя в душе. Не мог понять, как ты напугана! Какой же я болван!
– Но встал на ноги!
– Ты ведь и раньше видела, как я это делал.
– Да, но раньше ты опирался на параллельные брусья.
– А сейчас опираюсь на тебя. Я не мог больше сидеть и смотреть, как ты мучаешься, слушать всю эту чушь о том, как тебе стыдно.
– Но мне действительно стыдно. – Она билась в его руках, крепче прижимаясь к нему. – Если Глэкен прав, то весь наш под угрозой, миллионы людей в опасности, а меня беспокоит только один мальчик. По мне – так пусть лучше этот мир разлетится вдребезги, лишь бы малыш остался невредим.
– Но ведь это не просто мальчик. Это Джеффи, твой малыш мальчик, важнее которого нет ничего в целом мире. Не стыдись того, что для тебя он на первом месте, – так и должно быть. Это его законное место.
– Но ведь речь идет о судьбе целой планеты, Алан. Как же я могу сказать «нет»? – Сильвия почувствовала, что ее снова охватила паника. – И как могу я сказать «да»?
– Мне бы очень хотелось дать тебе совет, Сильвия, но я сейчас не могу. Ты должна все взвесить. Допустим, Глэкен прав. И тогда, если он не сможет заполучить Дат-тай-вао для своего фокусирующего устройства, Джеффи не выжить, как и всем остальным. Неизвестно, сможет ли он извлечь Дат-тай-вао из Джеффи, не навредив ему. Но если благодаря Глэкену мы избавимся от всего этого ужаса, Джеффи будет жить в более безопасном мире.
– А если Джеффи вновь погрузится в аутическое состояние?
– Здесь существуют две вероятности: Глэкен побеждает, а Джеффи возвращается в свое прежнее состояние, в котором пребывал несколько лет назад. Мы пытаемся лечить его и надеемся на прорыв в той области медицины, которая занимается аутизмом. Или Глэкен терпит неудачу несмотря на то, что мы принесли Джеффи в жертву.
– Тогда жертва будет напрасна.
– Вовсе нет. По крайней мере, состояние аутизма защитит мальчика от того кошмара, который предсказывал Глэкен. Может, это и к лучшему.
Сильвия еще плотнее прижалась к Алану:
– Как бы я хотела, чтобы на моем месте сейчас оказался кто-то другой!
– Знаю. Хуже всего, что он еще недостаточно взрослый чтобы самому решить свою судьбу.
Вдруг Сильвия почувствовала, что по телу Алана прошла судорога. Взглянула вниз и увидела, что у него трясется левая нога. Потом ногу стало дергать. Алан попытался унять дрожь рукой, но как только убрал руку, нога снова стала дрожать.
Алан улыбнулся:
– Я чувствую себя как Роберт Клейн, проделывающий свой старый трюк, – не могу остановить свою ногу.
– Что с тобой?
– Спазмы. Они начинаются, когда я слишком долго стою на ногах. Обычно это происходит с обеими ногами, но сейчас только с левой. Если у меня не получается как у Роберта Клейна, может быть, получится как у Элвиса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117