Здесь путники решили заночевать и принялись сооружать грубое убежище, благо под рукой была масса древесины. Из города они захватили связку хорошей растопки, и вскоре у них уже вовсю пылал роскошный костер. Удобно вокруг него рассевшись, они с аппетитом принялись уминать ужин из сушеного мяса, хлеба, сыра и фруктов.
После этого Гебраль решила бросить быстрое заклинание Просмотра и проверить, как там Тарл. Всех остальных очень позабавило выражение ее лица, когда она с ним связалась.
– Ну и как он там? – поинтересовалась Тусона, когда Гебраль закончила.
– Нажрался в дугу. Но у них все хорошо. Завтра вечером мы должны с ними встретиться.
– Наверно, он там вовсю напрягается.
– Да нет, скорее оттягивается. Я могу по его мыслям судить. Идти ему тяжело, но весело.
– А как там Марвуд? – спросил Ронан.
– Гм. Так себе. Тарлу, похоже, очень весело, когда он о Марвуде думает. Есть у меня такое чувство, что бедняге сейчас туго приходится…
* * *
Вообще-то Марвуду не туго, а совсем туго приходилось. У него зверски кололо в боку, но это не могло сравниться с тем, как жутко ныли его легкие, а это, в свою очередь, не выдерживало никакого сравнения с кошмарной болью в ногах. Но все это вместе взятое даже рядом не стояло с умопомрачительной головной болью.
Мучило Марвуда вовсе не то, что они весь день безостановочно бежали, ибо киллерская тренировка подготовила его к стертым ногам и ноющим легким. Однако ни разу в жизни он еще не ощущал наступления похмелья прямо на ходу. Всегда подразумевалось, что похмелье приходит к тебе во сне и уже сидит у тебя в голове, когда ты просыпаешься. А здесь получалось так, что похмелье незаметно к нему подкрадывалось, постепенно превращаясь из тупого нытья в голове и непрерывной тошноты в слепящую боль, что буквально пронзала его череп, и чуть ли не ежесекундные мучительные рвотные позывы.
Марвуд несколько раз останавливался, чтобы вытошниться, но все же не отстал. Все дело здесь было в том, что в любой отдельно взятый момент оркская военная пирушка традиционно состоит лишь из восьмидесяти процентов бегущих, а остальные двадцать процентов тем временем останавливаются опорожнить мочевые пузыри, немного поблевать или еще выпить. Таким образом, не имея четкого построения, оркская военная пирушка оказывается чем-то непрерывно текущим. Половина всей армии может протрюхать мимо тебя, пока ты спокойно тошнишься, но потом ты рано или поздно обгонишь ушедших вперед, когда они, в свою очередь, остановятся по-быстрому хватануть пивка или с хорошего валуна помочиться. Марвуд держался где-то в середине, и Тарл с Чириком сбавили ход, чтобы составить ему компанию.
Откровенно говоря, Тарл уже начинал немного за него беспокоиться. Лицо Марвуда посерело, а глаза превратились в странную смесь красного, белого и желтого, точно недожаренная яичница с двумя кусками сырого мяса. Беда заключалась в том, что бедняга не обладал Тарловым опытом состязания с орками, когда ты обеспечивал себе медленный, но постоянный приток алкоголя, ни на секунду не трезвея, а все время пребывая в умеренно пьяной кондиции. Марвуд слишком круто нажрался, а потому страдал.
Впрочем, очень скоро его ожидал небольшой отдых. Поначалу Тарл безостановочно гнал военную пирушку вперед, пусть даже собственные ноги самым натуральным образом его убивали, потому что он не очень себе представлял, сколько времени у них осталось. Но теперь, после сеанса связи с Гебралью, Тарл узнал, что они могут позволить себе несколько часов отдыха, и передал вперед весть о том, что они намерены остановиться и как следует выпить. Тут было еще и то преимущество, что за время отдыха орки неизбежно должны были прикончить весь оставшийся алкоголь, так что завтра, когда пирушка прибудет к Тарараму, глотки у гуляк совсем пересохнут и они будут сражаться как демоны, только бы поскорей гномские запасы спиртного заполучить.
Передние орки уже останавливались. Когда они разбились на громогласно хохочущие компашки и стали доставать главные запасы алкоголя, Тарл схватил Марвуда за рукав, чтобы его остановить, поскольку тот уже на автопилоте топал.
– У нас привал, – сообщил он бывшему киллеру. – Поспи немного, а потом мы закусим. Тогда тебе малость полегчает.
Не успел он даже договорить, как глаза Марвуда сами собой закрылись, после чего он сложился как аккордеон и осел на землю. Озабоченный Тарл нагнулся потрясти его за плечо, но негромкий храп тут же сообщил ему, что с его другом все в порядке. Тарл завистливо вздохнул и опять выпрямился. Ему самому тоже страшно хотелось вздремнуть, но он не отваживался. Кто-то должен был приглядывать за военной пирушкой и заботиться о том, чтобы она так, ни с клята сорвавшись, вдруг куда-нибудь не утопала. А посему, с усталыми глазами и ноющими ногами, Тарл побрел посмотреть, не догадался ли кто-нибудь из орков колоду карт с собой захватить.
ГЛАВА 12
Несмотря на свои достаточно скромные масштабы, Битва Под Горой заняла достойное место в оркской истории, и главным образом потому, что послужила основой одной из песен самой знаменитой оркской певицы по имени Бьорк. Недоучка художественной школы Гоблинвиля, незамужняя, но вечно беременная орчица Бьорк не слишком известна в людской среде, хотя многие легко узнают ее чудесные песни, которые она посвящает всяким своим жизненным неприятностям. Самая знаменитая ее песня основана на событиях, случившихся непосредственно перед ее исключением из художественной школы, когда после знакомства с одним юным южанином она приобрела себе небольшой сувенир. И в самом деле, какому среднеземцу не знакома волшебная мелодия песни «Венера от мальчика»…
«Розовая Книга Улай»
Ронан распластался на скальной осыпи, выглядывая за ее край в сторону Тор-Тарарама. Позади него находилась небольшая лощина, где отдыхали Гебраль, Тусона и Котик. Впереди тянулась еще почти целая миля открытой травянистой равнины, прежде чем в небо уходили скалистые склоны отдельно стоящей конической горы. Будь Ронан геологом, он сразу бы распознал ее вулканическое происхождение, а так ее заснеженный кратер и трещины для выхода фумарол ни о чем ему не говорили. Он внимательно изучал ближний склон горы, где она почти на сто метров круто шла вверх, ибо в самом центре этого утеса было то, что представляло для него куда больший интерес, а именно: главные ворота гномского города. День был в разгаре, и Ронан ясно видел, что две громадные створки ворот слегка приоткрыты. Перед ними, оживленно переговариваясь, стояли четверо часовых. Вход в город показался Ронану непреодолимым препятствием, ибо ворота были метров на десять приподняты над равниной и к ним вел покатый земляной скат. Подкрасться туда было просто невозможно, а броситься в открытую означало дать часовым вполне достаточное время, чтобы закрыть ворота и надежно их запереть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
После этого Гебраль решила бросить быстрое заклинание Просмотра и проверить, как там Тарл. Всех остальных очень позабавило выражение ее лица, когда она с ним связалась.
– Ну и как он там? – поинтересовалась Тусона, когда Гебраль закончила.
– Нажрался в дугу. Но у них все хорошо. Завтра вечером мы должны с ними встретиться.
– Наверно, он там вовсю напрягается.
– Да нет, скорее оттягивается. Я могу по его мыслям судить. Идти ему тяжело, но весело.
– А как там Марвуд? – спросил Ронан.
– Гм. Так себе. Тарлу, похоже, очень весело, когда он о Марвуде думает. Есть у меня такое чувство, что бедняге сейчас туго приходится…
* * *
Вообще-то Марвуду не туго, а совсем туго приходилось. У него зверски кололо в боку, но это не могло сравниться с тем, как жутко ныли его легкие, а это, в свою очередь, не выдерживало никакого сравнения с кошмарной болью в ногах. Но все это вместе взятое даже рядом не стояло с умопомрачительной головной болью.
Мучило Марвуда вовсе не то, что они весь день безостановочно бежали, ибо киллерская тренировка подготовила его к стертым ногам и ноющим легким. Однако ни разу в жизни он еще не ощущал наступления похмелья прямо на ходу. Всегда подразумевалось, что похмелье приходит к тебе во сне и уже сидит у тебя в голове, когда ты просыпаешься. А здесь получалось так, что похмелье незаметно к нему подкрадывалось, постепенно превращаясь из тупого нытья в голове и непрерывной тошноты в слепящую боль, что буквально пронзала его череп, и чуть ли не ежесекундные мучительные рвотные позывы.
Марвуд несколько раз останавливался, чтобы вытошниться, но все же не отстал. Все дело здесь было в том, что в любой отдельно взятый момент оркская военная пирушка традиционно состоит лишь из восьмидесяти процентов бегущих, а остальные двадцать процентов тем временем останавливаются опорожнить мочевые пузыри, немного поблевать или еще выпить. Таким образом, не имея четкого построения, оркская военная пирушка оказывается чем-то непрерывно текущим. Половина всей армии может протрюхать мимо тебя, пока ты спокойно тошнишься, но потом ты рано или поздно обгонишь ушедших вперед, когда они, в свою очередь, остановятся по-быстрому хватануть пивка или с хорошего валуна помочиться. Марвуд держался где-то в середине, и Тарл с Чириком сбавили ход, чтобы составить ему компанию.
Откровенно говоря, Тарл уже начинал немного за него беспокоиться. Лицо Марвуда посерело, а глаза превратились в странную смесь красного, белого и желтого, точно недожаренная яичница с двумя кусками сырого мяса. Беда заключалась в том, что бедняга не обладал Тарловым опытом состязания с орками, когда ты обеспечивал себе медленный, но постоянный приток алкоголя, ни на секунду не трезвея, а все время пребывая в умеренно пьяной кондиции. Марвуд слишком круто нажрался, а потому страдал.
Впрочем, очень скоро его ожидал небольшой отдых. Поначалу Тарл безостановочно гнал военную пирушку вперед, пусть даже собственные ноги самым натуральным образом его убивали, потому что он не очень себе представлял, сколько времени у них осталось. Но теперь, после сеанса связи с Гебралью, Тарл узнал, что они могут позволить себе несколько часов отдыха, и передал вперед весть о том, что они намерены остановиться и как следует выпить. Тут было еще и то преимущество, что за время отдыха орки неизбежно должны были прикончить весь оставшийся алкоголь, так что завтра, когда пирушка прибудет к Тарараму, глотки у гуляк совсем пересохнут и они будут сражаться как демоны, только бы поскорей гномские запасы спиртного заполучить.
Передние орки уже останавливались. Когда они разбились на громогласно хохочущие компашки и стали доставать главные запасы алкоголя, Тарл схватил Марвуда за рукав, чтобы его остановить, поскольку тот уже на автопилоте топал.
– У нас привал, – сообщил он бывшему киллеру. – Поспи немного, а потом мы закусим. Тогда тебе малость полегчает.
Не успел он даже договорить, как глаза Марвуда сами собой закрылись, после чего он сложился как аккордеон и осел на землю. Озабоченный Тарл нагнулся потрясти его за плечо, но негромкий храп тут же сообщил ему, что с его другом все в порядке. Тарл завистливо вздохнул и опять выпрямился. Ему самому тоже страшно хотелось вздремнуть, но он не отваживался. Кто-то должен был приглядывать за военной пирушкой и заботиться о том, чтобы она так, ни с клята сорвавшись, вдруг куда-нибудь не утопала. А посему, с усталыми глазами и ноющими ногами, Тарл побрел посмотреть, не догадался ли кто-нибудь из орков колоду карт с собой захватить.
ГЛАВА 12
Несмотря на свои достаточно скромные масштабы, Битва Под Горой заняла достойное место в оркской истории, и главным образом потому, что послужила основой одной из песен самой знаменитой оркской певицы по имени Бьорк. Недоучка художественной школы Гоблинвиля, незамужняя, но вечно беременная орчица Бьорк не слишком известна в людской среде, хотя многие легко узнают ее чудесные песни, которые она посвящает всяким своим жизненным неприятностям. Самая знаменитая ее песня основана на событиях, случившихся непосредственно перед ее исключением из художественной школы, когда после знакомства с одним юным южанином она приобрела себе небольшой сувенир. И в самом деле, какому среднеземцу не знакома волшебная мелодия песни «Венера от мальчика»…
«Розовая Книга Улай»
Ронан распластался на скальной осыпи, выглядывая за ее край в сторону Тор-Тарарама. Позади него находилась небольшая лощина, где отдыхали Гебраль, Тусона и Котик. Впереди тянулась еще почти целая миля открытой травянистой равнины, прежде чем в небо уходили скалистые склоны отдельно стоящей конической горы. Будь Ронан геологом, он сразу бы распознал ее вулканическое происхождение, а так ее заснеженный кратер и трещины для выхода фумарол ни о чем ему не говорили. Он внимательно изучал ближний склон горы, где она почти на сто метров круто шла вверх, ибо в самом центре этого утеса было то, что представляло для него куда больший интерес, а именно: главные ворота гномского города. День был в разгаре, и Ронан ясно видел, что две громадные створки ворот слегка приоткрыты. Перед ними, оживленно переговариваясь, стояли четверо часовых. Вход в город показался Ронану непреодолимым препятствием, ибо ворота были метров на десять приподняты над равниной и к ним вел покатый земляной скат. Подкрасться туда было просто невозможно, а броситься в открытую означало дать часовым вполне достаточное время, чтобы закрыть ворота и надежно их запереть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86