«Дон, дон, дон», – звонил он, и Тарл вынужден был признать, что звук этот был вполне подходящим.
Когда они приблизились к дверям, Тарл стал испытывать некоторую неловкость. Он знал, какие условия должен выполнить всякий, кто хочет войти в Гедонистский храм, и мысль о вовлечении Гебрали в подобную процедуру показалась ему весьма неприятной. Он уже собирался остановить девушку и поинтересоваться, зачем они это делают, когда перед ней вдруг возникла небольшая кучка иллюзий. Тарл улыбнулся, увидев, что на сей раз Гебраль сварганила стайку роскошных голых женщин размером с голубок, которые, точно ангелочки, носились и порхали на изящных крыльях, покрытых белоснежным пухом. Стайка подлетела к монахам и принялась по-всякому выделываться у них над головами, непрестанно чирикая и постанывая. Монахи ошалело наблюдали за ними, протягивали руки и пытались поймать иллюзию, но крошечные голые женщины никак им не давались. Так Тарл с Гебралью незамеченными проскользнули в храм.
Тут же приторно-удушливый запах горящих свечей из воска с мускусом ударил им в нос со всем коварством отвешенного здоровенной лопатой подзатыльника. Гебраль быстро затащила Тарла в маленькую боковую молельню.
– Ну вот, – заговорила она, – у нас есть несколько минут, прежде чем братья начнут на Втык собираться. Ты постой здесь, а я пока в темпе осмотрюсь. Если кто-нибудь пристанет, зови. А искрялово мне оставь. В смысле, колдовство. Ладно?
Тарл кивнул. Тогда Гебраль выскользнула в главную часть храма и скрылась за рядами кушеток, беззвучно ступая по устланному мехами полу.
С угрюмой миной Тарл распахнул шелковые портьеры, скрывавшие небольшую алтарную койку у стены, и посмотрел на статую, что стояла в нише за койкой. Согласно прикрепленной внизу табличке это была статуя святой Кайли. Тарл ухмыльнулся. Он никогда о такой не слышал, но любая святая в столь скудном и соблазнительном одеянии была ему по вкусу.
Впрочем, если серьезно, он очень надеялся на то, что Гебраль как можно быстрее найдет того, кого она там ищет. Не хотелось ему здесь быть, когда братья на один из своих ритуалов соберутся. Тарл слышал слишком много скверных рассказов о том, что происходило в течение семи Пунктов Повестки: Знакомства, Прихорашивания, Уговора, Втыка, Секса, Стонов и Шепота. Как-то раз, когда он был моложе и любопытней, его уговорили посетить службу Гедонистов Седьмого дня. Вкусная облатка – так назывался ритуал непосредственно перед причастием, когда все присутствовавшие брали гостию. Тарл до сих пор помнил лицо того несчастного, чья очередь была стать гостией. Впрочем, нельзя было сказать, чтобы все их ритуалы казались такими отталкивающими. Тарла определенно захватила идея Предысповеди. Мысль о том, чтобы придумать какой-нибудь греховный поступок, исповедаться в нем одному из братьев, получить отпущение, а потом пойти и с чистой совестью совершить грех, казалось очень привлекательной.
Сморщив нос, Тарл кисло уставился на недвусмысленной формы восковые свечи, что горели в подсвечниках перед алтарной койкой. Ну и запашок! Затем он огляделся и прошел к насекомосжигательнице, прикрепленной скобой к левой стене. Достав из кармана мелкую монетку, он сунул ее в щель торгового автомата, который стоял рядом со сжигательницей, и вытащил оттуда пакетик, полный душистой саранчи и пряных мух. Пакетик возбужденно зажужжал и застрекотал, когда Тарл бросил его на светящиеся угольки насекомосжигательницы, а затем бумага вспыхнула, и жужжание стало просто бешеным. Дальше последовали негромкие хлопки, когда насекомые начали вспыхивать. Пара горящих мух вырвалась из сжигательницы и понеслась к полу, волоча за собой тоненькие струйки дыма, а затем коричный аромат пряных мух и благоухание розовых лепестков от душистой саранчи поплыли во все стороны, заглушая тяжелый запах мускусных свечей.
– Тарл! Сюда!
Настойчивый голос Гебрали разнесся по храму, и Тарл бросился на зов мимо кушеток и шезлонгов, мимо главной алтарной койки и массивных статуй святого Билли Онаниста и святой Хилари Давалки, пока со скрипом подошв не затормозил перед входом в небольшое помещение, которое надпись у входа объявляла Часовней порочных вкусов.
Внутри Гебраль сидела на корточках на небольшом помосте, а рядом с ней, прикованный к этому помосту золотыми цепями, стоял Котик. Гебраль нежно гладила ему голову и шептала на ухо что-то ободряющее. Тарл сперва охнул от возмущения, а потом, заметив на помосте пятна свежей крови, изрыгнул яростное проклятие.
– Клят! Котик! Ты что, ранен? – Осел поднял голову.
– Вот еще, – отозвался он. – Сам ты ранен. Это не моя кровь. Ее тут намного больше было, но меня жажда мучила, и теперь ее тут почти уже нет.
Тарл мысленно обругал себя последними словами. Усердно заботясь о собственном благополучии, он даже не принял во внимание возможность того, что его друг тоже может оказаться в беде.
– А что случилось? – спросил Тарл. – Почему ты здесь?
– Ну, после того, как ты убежал и даже не попрощался, те два парня в оранжевых сутанах разыскали меня и увели. Я решил, компания что надо. Ведь по идее эти Гедонисты Седьмого дня знают, как славно оттянуться, разве нет? Я подумал, они берут меня на пирушку, где будет масса чудесной еды и всего такого. И только когда они начали эти клятские цепи прилаживать, я понял, что у них другое на уме. Ну, моя философия тебе известна. Никогда не кусай руку, которая тебя кормит. Но если она тебя не кормит, тогда кусай ее покрепче, а то ничего другого можешь какое-то время не получить. Так я и сделал. Пару пальцев оттяпал. Ах, какие пухлые и сочные! И если бы еще какой-нибудь хмырь сюда без штанов вошел, я бы ему еще и не то оттяпал!
Тарл почувствовал, как в нем вскипает холодная ярость. Гневно мотнув головой, он вытащил меч, чтобы рубануть по цепям, но тут Гебраль поднятой рукой его остановила. Затем она что-то прошептала, и цепи упали с Котика, как будто внезапно устали его держать.
– Идем, – позвала девушка. – Надо из этой дыры поскорей выбираться.
Она повернулась и пошла к выходу из часовни, а Тарл в приливе подогретой ненавистью энергии бешено рубанул по золотым цепям и выдернул их из креплений. Затем, сунув их в карман, он последовал за Гебралью, а Котик семенил сбоку. В храме по-прежнему было пусто, и они неслышно добрались до выхода. Там Гебраль молча подняла руку и осторожно выглянула, но монахи все еще пребывали в трансе от стайки голых женщин, которые, опять-таки вне досягаемости, порхали и носились у них над головами.
– Идем, – снова позвала девушка. – Только по-тихому, ага?
Котик кивнул, но от Тарла ответа не последовало. Склонив голову набок, он стоял и словно бы сосредоточенно к чему-то прислушивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Когда они приблизились к дверям, Тарл стал испытывать некоторую неловкость. Он знал, какие условия должен выполнить всякий, кто хочет войти в Гедонистский храм, и мысль о вовлечении Гебрали в подобную процедуру показалась ему весьма неприятной. Он уже собирался остановить девушку и поинтересоваться, зачем они это делают, когда перед ней вдруг возникла небольшая кучка иллюзий. Тарл улыбнулся, увидев, что на сей раз Гебраль сварганила стайку роскошных голых женщин размером с голубок, которые, точно ангелочки, носились и порхали на изящных крыльях, покрытых белоснежным пухом. Стайка подлетела к монахам и принялась по-всякому выделываться у них над головами, непрестанно чирикая и постанывая. Монахи ошалело наблюдали за ними, протягивали руки и пытались поймать иллюзию, но крошечные голые женщины никак им не давались. Так Тарл с Гебралью незамеченными проскользнули в храм.
Тут же приторно-удушливый запах горящих свечей из воска с мускусом ударил им в нос со всем коварством отвешенного здоровенной лопатой подзатыльника. Гебраль быстро затащила Тарла в маленькую боковую молельню.
– Ну вот, – заговорила она, – у нас есть несколько минут, прежде чем братья начнут на Втык собираться. Ты постой здесь, а я пока в темпе осмотрюсь. Если кто-нибудь пристанет, зови. А искрялово мне оставь. В смысле, колдовство. Ладно?
Тарл кивнул. Тогда Гебраль выскользнула в главную часть храма и скрылась за рядами кушеток, беззвучно ступая по устланному мехами полу.
С угрюмой миной Тарл распахнул шелковые портьеры, скрывавшие небольшую алтарную койку у стены, и посмотрел на статую, что стояла в нише за койкой. Согласно прикрепленной внизу табличке это была статуя святой Кайли. Тарл ухмыльнулся. Он никогда о такой не слышал, но любая святая в столь скудном и соблазнительном одеянии была ему по вкусу.
Впрочем, если серьезно, он очень надеялся на то, что Гебраль как можно быстрее найдет того, кого она там ищет. Не хотелось ему здесь быть, когда братья на один из своих ритуалов соберутся. Тарл слышал слишком много скверных рассказов о том, что происходило в течение семи Пунктов Повестки: Знакомства, Прихорашивания, Уговора, Втыка, Секса, Стонов и Шепота. Как-то раз, когда он был моложе и любопытней, его уговорили посетить службу Гедонистов Седьмого дня. Вкусная облатка – так назывался ритуал непосредственно перед причастием, когда все присутствовавшие брали гостию. Тарл до сих пор помнил лицо того несчастного, чья очередь была стать гостией. Впрочем, нельзя было сказать, чтобы все их ритуалы казались такими отталкивающими. Тарла определенно захватила идея Предысповеди. Мысль о том, чтобы придумать какой-нибудь греховный поступок, исповедаться в нем одному из братьев, получить отпущение, а потом пойти и с чистой совестью совершить грех, казалось очень привлекательной.
Сморщив нос, Тарл кисло уставился на недвусмысленной формы восковые свечи, что горели в подсвечниках перед алтарной койкой. Ну и запашок! Затем он огляделся и прошел к насекомосжигательнице, прикрепленной скобой к левой стене. Достав из кармана мелкую монетку, он сунул ее в щель торгового автомата, который стоял рядом со сжигательницей, и вытащил оттуда пакетик, полный душистой саранчи и пряных мух. Пакетик возбужденно зажужжал и застрекотал, когда Тарл бросил его на светящиеся угольки насекомосжигательницы, а затем бумага вспыхнула, и жужжание стало просто бешеным. Дальше последовали негромкие хлопки, когда насекомые начали вспыхивать. Пара горящих мух вырвалась из сжигательницы и понеслась к полу, волоча за собой тоненькие струйки дыма, а затем коричный аромат пряных мух и благоухание розовых лепестков от душистой саранчи поплыли во все стороны, заглушая тяжелый запах мускусных свечей.
– Тарл! Сюда!
Настойчивый голос Гебрали разнесся по храму, и Тарл бросился на зов мимо кушеток и шезлонгов, мимо главной алтарной койки и массивных статуй святого Билли Онаниста и святой Хилари Давалки, пока со скрипом подошв не затормозил перед входом в небольшое помещение, которое надпись у входа объявляла Часовней порочных вкусов.
Внутри Гебраль сидела на корточках на небольшом помосте, а рядом с ней, прикованный к этому помосту золотыми цепями, стоял Котик. Гебраль нежно гладила ему голову и шептала на ухо что-то ободряющее. Тарл сперва охнул от возмущения, а потом, заметив на помосте пятна свежей крови, изрыгнул яростное проклятие.
– Клят! Котик! Ты что, ранен? – Осел поднял голову.
– Вот еще, – отозвался он. – Сам ты ранен. Это не моя кровь. Ее тут намного больше было, но меня жажда мучила, и теперь ее тут почти уже нет.
Тарл мысленно обругал себя последними словами. Усердно заботясь о собственном благополучии, он даже не принял во внимание возможность того, что его друг тоже может оказаться в беде.
– А что случилось? – спросил Тарл. – Почему ты здесь?
– Ну, после того, как ты убежал и даже не попрощался, те два парня в оранжевых сутанах разыскали меня и увели. Я решил, компания что надо. Ведь по идее эти Гедонисты Седьмого дня знают, как славно оттянуться, разве нет? Я подумал, они берут меня на пирушку, где будет масса чудесной еды и всего такого. И только когда они начали эти клятские цепи прилаживать, я понял, что у них другое на уме. Ну, моя философия тебе известна. Никогда не кусай руку, которая тебя кормит. Но если она тебя не кормит, тогда кусай ее покрепче, а то ничего другого можешь какое-то время не получить. Так я и сделал. Пару пальцев оттяпал. Ах, какие пухлые и сочные! И если бы еще какой-нибудь хмырь сюда без штанов вошел, я бы ему еще и не то оттяпал!
Тарл почувствовал, как в нем вскипает холодная ярость. Гневно мотнув головой, он вытащил меч, чтобы рубануть по цепям, но тут Гебраль поднятой рукой его остановила. Затем она что-то прошептала, и цепи упали с Котика, как будто внезапно устали его держать.
– Идем, – позвала девушка. – Надо из этой дыры поскорей выбираться.
Она повернулась и пошла к выходу из часовни, а Тарл в приливе подогретой ненавистью энергии бешено рубанул по золотым цепям и выдернул их из креплений. Затем, сунув их в карман, он последовал за Гебралью, а Котик семенил сбоку. В храме по-прежнему было пусто, и они неслышно добрались до выхода. Там Гебраль молча подняла руку и осторожно выглянула, но монахи все еще пребывали в трансе от стайки голых женщин, которые, опять-таки вне досягаемости, порхали и носились у них над головами.
– Идем, – снова позвала девушка. – Только по-тихому, ага?
Котик кивнул, но от Тарла ответа не последовало. Склонив голову набок, он стоял и словно бы сосредоточенно к чему-то прислушивался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85