Дин предложил, чтобы они установили на носу какую-то другую фигуру – что-нибудь не столь агрессивное и устрашающее, а более милое и привлекательное. Игрушечного мишку, к примеру, или кроличка. Фьона сказала, что он, наверное, шутит. Дин, все больше увлекаясь затронутой темой, предложил, чтобы они попробовали что-нибудь такое забавное – скажем, тупика. Фьона заявила, что, вожак он там или не вожак, но они никогда не позволят ему поместить голову тупика на носу их корабля, пусть даже у него такое птичье название. Последовала краткая тишина, а затем Дин, наполовину себе под нос, пробормотал: «Тогда тебя, наверное, и кайра не устроит». Именно вслед за этим Фьона встала и выкинула его за борт. Позднее, после того, как остальные его выудили, она страшно извинялась, но Дин уже решил, что женщины очень странные люди и что в дальнейшем ему лучше держать свои идеи при себе.
Расположившийся у рулевого весла Мартин тоже мучился тревожными мыслями, но совсем по другой причине. Он перестал беспокоиться о том, что будет через восемь суток, ибо пришел к выводу, что к тому времени он уже будет мертв. Все дело в том, что за последние сорок восемь часов умеренная симпатия, которую Мартин испытывал к Клайре, когда они садились на борт, превратилась в полную и окончательную влюбленность. Всякий раз, как она появлялась в поле зрения, Мартин не мог оторвать от нее глаз. Когда она не появлялась, он продолжал видеть ее лицо. А порой и другие части ее тела. Интимные органы Мартина, похоже, зажили собственной жизнью, и большую часть дня ему приходилось расхаживать по кораблю с намеренно выставленным перед собой щитом. Он не сомневался, что как-нибудь на следующей неделе, когда Клайра будет вот так стоять и смотреть на него своими огромными глазищами, он просто не сможет удержаться от того, чтобы обнять ее и поцеловать. А Мартин знал, как любая женщина отреагирует на подобную выходку. Он видел, что произошло, когда Фьона ослышалась, приняв «кайру» за «Клайру», и решила, что Дин позволил себе всего-навсего двусмысленный намек. Если Мартин и впрямь что-то такое сделает, его прирежут в самом расцвете лет. Он видел, какой острый у Клайры нож.
Так что «Стриженый чирок» тащился сквозь ночь, имея впередсмотрящего, который ни клята не видел из-за тумана, и рулевого, чье внимание целиком сосредоточилось на завернутой в одеяло фигуре, что спала чуть поодаль. Это был бы верный рецепт кораблекрушения, если бы они точно не знали, где они и куда направляются. Но одним из главных сюрпризов путешествия стало открытие у Дина природного таланта к навигации. Стоило только дать ему карту и секстант, показать, где находится Полярная звезда, и он через несколько секунд безошибочно говорил, где корабль, и как далеко земля. За полчаса до этого Мартин дал ему карту и секстант, и Дин рассчитал, что при нынешнем курсе и скорости они достигнут земли неподалеку от Ай'Эля примерно через четыре часа.
К несчастью, Мартин не учел того факта, что Дин был полным невеждой в астрономии. Мартину просто не приходило в голову, что кто-то может не знать, какая из звезд Полярная. Увы, Дин снял показания секстанта, ориентируясь на звезду Оглопус в созвездии Септического зоба и сделав при этом ошибку градусов на двадцать. В результате его прикидка пострадала на добрых тридцать миль.
Первым намеком на это стал сдавленный и до смерти перепуганный крик Дина.
– Земля…
Тут «Стриженый чирок» замер как вкопанный, словно по самые помидоры влип во что-то совсем неподвижное, как, собственно, и получилось, а затем дал резкий крен на правый борт. Выброшенный вперед Мартин с грохотом приземлился среди аккуратно разложенных весел. Спящие тела покатились по палубе в хаотической массе рук, ног и одеял, а Дин полетел за борт почти по той же траектории, что и прошлой ночью. Последовала секундная пауза, пока все поднимались на ноги и ошалело озирались. Прежде чем кто-то успел что-то сказать, голова Дина вынырнула из-за борта.
– …на носу! – несколько запоздало закончил впередсмотрящий, а затем снова полетел в море, когда от его головы отскочила метко брошенная пивная кружка Клайры.
* * *
Десятью минутами позже два друга с пристыженным видом брели по песчаному берегу, на который они налетели, а в ушах у них все еще звенела свирепая диатриба Клайры. Точку зрения обоих «воинов» относительно своего положения и перспектив еще больше усилила та гневная тирада, которую обрушила на них предводительница женщин. Дину вообще-то не понравилось, что его назвали придурковатой, кретинистой нематодой с умственными способностями недоразвитой амебы и лидерскими качествами гнилого бревна, но это в любом случае было намного лучше закапывания вверх тормашками по пояс в песок, что наверняка сделали бы мужчины. А Мартина, хоть издевка Клайры и задела за живое, так возбудили ее яростно сверкающие карие глаза, которые так и метали молнии, что он едва удержался от самоубийственной попытки немедленно наброситься на нее с объятиями и поцелуями. К счастью, руки его оказались заняты, удерживая перед пахом большой булыжник. А то Мартин мог бы совсем на посмешище себя выставить.
Когда друзья достигли края песчаного пляжа, дрейфующий туман заглушил шум прибоя, хотя временами до них все еще доносился громкий женский голос, изрыгающий проклятия по поводу слепого как пиллюк мудозвона, способного целый континент не заметить.
За песчаным пляжем густо росли пальмы. Их листва шелестела на почти неощутимом ветерке с моря, который задувал на пляж щупальца тумана и слабый запах разлагающейся растительности.
Дин растянулся на песке и волком глянул в сторону моря.
– Клятский туман! – пробормотал он. – Меня от него тошнит! Куда ни пойду, там непременно туман. И я никогда не вижу, на какой такой клят направляюсь. Всюду туман, туман, туман. И если не туман, так хотя бы дымка. А в те несколько раз, когда мне удавалось добраться до приличных размеров городка, он бывал полон смога. Это просто клятство кровавое! Так нечестно!
На самом деле так было очень даже честно. Хотя сам Дин этого не знал, но несколько месяцев тому назад он капитально напортачил с очередным ритуалом. Взывая к Нобаху, Богу Тумаков, он в итоге воззвал к Небуле, Богине Туманов, и та благодарно вознаграждала своего почитателя обильной сырой погодой, куда бы он ни направился.
Впрочем, пока Дин угрюмо сидел, сыпля песок сквозь пальцы и жалуясь на судьбу, Мартин его не слушал. Его внимание сосредоточилось совсем на другом. А затем ему показалось, будто он услышал в густых пальмовых зарослях какое-то подозрительное шуршание. Волоски у него на загривке встали дыбом. Мартин положил ладонь на рукоять меча и наполовину вынул его из ножен. Теперь, помимо ноющего под боком Дина, он больше ничего не слышал, но тишина среди пальм казалась гнетущей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Расположившийся у рулевого весла Мартин тоже мучился тревожными мыслями, но совсем по другой причине. Он перестал беспокоиться о том, что будет через восемь суток, ибо пришел к выводу, что к тому времени он уже будет мертв. Все дело в том, что за последние сорок восемь часов умеренная симпатия, которую Мартин испытывал к Клайре, когда они садились на борт, превратилась в полную и окончательную влюбленность. Всякий раз, как она появлялась в поле зрения, Мартин не мог оторвать от нее глаз. Когда она не появлялась, он продолжал видеть ее лицо. А порой и другие части ее тела. Интимные органы Мартина, похоже, зажили собственной жизнью, и большую часть дня ему приходилось расхаживать по кораблю с намеренно выставленным перед собой щитом. Он не сомневался, что как-нибудь на следующей неделе, когда Клайра будет вот так стоять и смотреть на него своими огромными глазищами, он просто не сможет удержаться от того, чтобы обнять ее и поцеловать. А Мартин знал, как любая женщина отреагирует на подобную выходку. Он видел, что произошло, когда Фьона ослышалась, приняв «кайру» за «Клайру», и решила, что Дин позволил себе всего-навсего двусмысленный намек. Если Мартин и впрямь что-то такое сделает, его прирежут в самом расцвете лет. Он видел, какой острый у Клайры нож.
Так что «Стриженый чирок» тащился сквозь ночь, имея впередсмотрящего, который ни клята не видел из-за тумана, и рулевого, чье внимание целиком сосредоточилось на завернутой в одеяло фигуре, что спала чуть поодаль. Это был бы верный рецепт кораблекрушения, если бы они точно не знали, где они и куда направляются. Но одним из главных сюрпризов путешествия стало открытие у Дина природного таланта к навигации. Стоило только дать ему карту и секстант, показать, где находится Полярная звезда, и он через несколько секунд безошибочно говорил, где корабль, и как далеко земля. За полчаса до этого Мартин дал ему карту и секстант, и Дин рассчитал, что при нынешнем курсе и скорости они достигнут земли неподалеку от Ай'Эля примерно через четыре часа.
К несчастью, Мартин не учел того факта, что Дин был полным невеждой в астрономии. Мартину просто не приходило в голову, что кто-то может не знать, какая из звезд Полярная. Увы, Дин снял показания секстанта, ориентируясь на звезду Оглопус в созвездии Септического зоба и сделав при этом ошибку градусов на двадцать. В результате его прикидка пострадала на добрых тридцать миль.
Первым намеком на это стал сдавленный и до смерти перепуганный крик Дина.
– Земля…
Тут «Стриженый чирок» замер как вкопанный, словно по самые помидоры влип во что-то совсем неподвижное, как, собственно, и получилось, а затем дал резкий крен на правый борт. Выброшенный вперед Мартин с грохотом приземлился среди аккуратно разложенных весел. Спящие тела покатились по палубе в хаотической массе рук, ног и одеял, а Дин полетел за борт почти по той же траектории, что и прошлой ночью. Последовала секундная пауза, пока все поднимались на ноги и ошалело озирались. Прежде чем кто-то успел что-то сказать, голова Дина вынырнула из-за борта.
– …на носу! – несколько запоздало закончил впередсмотрящий, а затем снова полетел в море, когда от его головы отскочила метко брошенная пивная кружка Клайры.
* * *
Десятью минутами позже два друга с пристыженным видом брели по песчаному берегу, на который они налетели, а в ушах у них все еще звенела свирепая диатриба Клайры. Точку зрения обоих «воинов» относительно своего положения и перспектив еще больше усилила та гневная тирада, которую обрушила на них предводительница женщин. Дину вообще-то не понравилось, что его назвали придурковатой, кретинистой нематодой с умственными способностями недоразвитой амебы и лидерскими качествами гнилого бревна, но это в любом случае было намного лучше закапывания вверх тормашками по пояс в песок, что наверняка сделали бы мужчины. А Мартина, хоть издевка Клайры и задела за живое, так возбудили ее яростно сверкающие карие глаза, которые так и метали молнии, что он едва удержался от самоубийственной попытки немедленно наброситься на нее с объятиями и поцелуями. К счастью, руки его оказались заняты, удерживая перед пахом большой булыжник. А то Мартин мог бы совсем на посмешище себя выставить.
Когда друзья достигли края песчаного пляжа, дрейфующий туман заглушил шум прибоя, хотя временами до них все еще доносился громкий женский голос, изрыгающий проклятия по поводу слепого как пиллюк мудозвона, способного целый континент не заметить.
За песчаным пляжем густо росли пальмы. Их листва шелестела на почти неощутимом ветерке с моря, который задувал на пляж щупальца тумана и слабый запах разлагающейся растительности.
Дин растянулся на песке и волком глянул в сторону моря.
– Клятский туман! – пробормотал он. – Меня от него тошнит! Куда ни пойду, там непременно туман. И я никогда не вижу, на какой такой клят направляюсь. Всюду туман, туман, туман. И если не туман, так хотя бы дымка. А в те несколько раз, когда мне удавалось добраться до приличных размеров городка, он бывал полон смога. Это просто клятство кровавое! Так нечестно!
На самом деле так было очень даже честно. Хотя сам Дин этого не знал, но несколько месяцев тому назад он капитально напортачил с очередным ритуалом. Взывая к Нобаху, Богу Тумаков, он в итоге воззвал к Небуле, Богине Туманов, и та благодарно вознаграждала своего почитателя обильной сырой погодой, куда бы он ни направился.
Впрочем, пока Дин угрюмо сидел, сыпля песок сквозь пальцы и жалуясь на судьбу, Мартин его не слушал. Его внимание сосредоточилось совсем на другом. А затем ему показалось, будто он услышал в густых пальмовых зарослях какое-то подозрительное шуршание. Волоски у него на загривке встали дыбом. Мартин положил ладонь на рукоять меча и наполовину вынул его из ножен. Теперь, помимо ноющего под боком Дина, он больше ничего не слышал, но тишина среди пальм казалась гнетущей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85