– Может быть, у него внутри чего-то не хватает. Заноси его в дом, я осмотрю его повнимательнее.
Дом был выстроен из толстенных бетонных блоков; окна оборудованы мощными скользящими стальными заслонками. Дверью служила плита из пеностали, добрых десяти сантиметров толщиной.
– Здесь кто-то строил на века, – заметил Джефф.
– Родители Теда. Это Тед разговаривал с тобой на дороге.
В доме царила прохлада; работал кондиционер. Девочка завернула младенца в одеяло, а сама накинула халат.
– Его родители предчувствовали, что вот-вот начнется война, – добавила она.
– Сколько Теду лет?
– Двадцать. Он очень скоро умрет. Его сестра Марша умрет еще скорей; она старше Теда на год. Они оба жили тут с самого начала, а остальные пришли сюда вскоре после войны.
Гостиная была просторная, светлая, даже изящная. Ново-японский стиль с циновками и низкими столиками. Девочка положила ребенка на столик, а Джефф тяжело опустился на циновку. Достав стерильный термометр, он измерил младенцу температуру, взглянул на шкалу и покачал головой.
– Много кричал?
– Нормальная голова – да. Другая вообще ничего не делает, даже не сосет. Не думаю, что он долго протянет. – Лоб младенца был очень горячий и очень сухой. – Такая температура запросто взрослого убьет. У него просто мозги сварятся. – С позавчерашнего дня он совсем не подает голоса и почти не двигается. Так ты можешь что-нибудь сделать или нет?
Могу попытаться, но буду сильно удивлен, если и он протянет до утра.
– На все воля Чарли, – пробормотала девочка.
Джефф машинально перекрестился, вытащил из сумки пистолет для инъекций, протер спиртом его дуло и кожу на плече младенца. После секундного колебания он зарядил пистолет обычным физиологическим раствором поваренной соли. Какой смысл транжирить антибиотики? Девочка утерла слезинку, быстро сбежавшую по щеке.
– Мой первый ребенок.
– У тебя их будет еще много. Советую сменить отца... Ты знаешь, кто отец?
– Чарли знает, – она покачала головой, – Кто-то из парней.
Здесь есть другие мутанты?
– Четверо. Пять, если считать Джомми. Но у него просто по шесть пальцев на руках и ногах. Еще было несколько мертворожденных, а один родился, вывернутый наизнанку. Тот прожил довольно долго; его успели окрестить.
– А сколько у вас нормальных?
– Восемь человек, считая Джомми.
– Сколько женщин? Тех, которые могут рожать.
– Я четвертая. Еще есть Шарон, ей шестнадцать. Месячные у нее давно, но ей все никак ни удается залететь. Трахается трижды в день, а залететь не может.
– Месячные у нее регулярно?
– Не-а. Она никогда не может сказать заранее.
– Может, я и смогу ей помочь. Когда по явлюсь у вас в следующий раз. – Джефф достал блокнот, черкнул в нем несколько слов. В Плант-Сити он как-то видел упаковки с подходящими пилюлями, но не позаботился при хватить их с собой. Может быть, с их помощью девочке удастся восстановить свой цикл и забеременеть. – Еще больные есть?
– Наверху лежат двое, они сильно больны. Девочка взяла ребенка со стола и успела пересечь всю гостиную, пока Джефф, кряхтя, вставал на ноги. – Ты что, тоже болеешь?
– Просто не могу двигаться так легко, как ты. Плата за долгую жизнь.
Она кивнула, понимающе и участливо.
Наверно, ты чем-то сильно прогневал Чарли. Хокинс поднялся вслед за ней по широкой лестнице, вошел в спальню. На кроватях лежали два мальчика, истощенные, бледные, покрытые крупными каплями пота. Один спал, другой тихо стонал; его бил сильный озноб. Вся грудь спящего была усеяна мелкой розовой сыпью.
– Покажи язык, – велел Джефф тому, который не спал. Не получив никакого ответа, он взял мальчика за подбородок, силой открыл ему рот. Язык оказался сухой, с коричневатым налетом.
– Они недавно ходили в Тампу?
– Ага, примерно месяц назад. Тед посылал их туда за какими-то тряпками. А ты откуда знаешь?
– В тех краях эпидемия. Знаешь, что такое эпидемия?
Она пожала плечами.
– Это такая болезнь, которая, выйдя из-под контроля, распространяется повсюду, словно пожар. Тогда болеют все или почти все. В Тампе сейчас эпидемия тифа. Ваши ребята подцепили тиф.
Теперь они умрут?
Наверно, нет. У меня есть лекарство против этой болезни. Кстати, как вы поступаете с дерьмом?
– С чем?
– С дерьмом. Вы же выносите отсюда дерьмо верно? Куда оно потом девается?
– А-а... Понятно. За домом есть компостная машина.
– Оно там сжигается?
– Нет, оно... ну... оно ультра что-то. Или как-то. Тед знает.
– Ладно. – Джефф пошарил в своей сумке, нашел хлорамфеникол и кортизон. – Сама-то как себя чувствуешь? Неважно?
Девочка уставилась себе под ноги.
– Ну-у. Просто быстро устаю. Может, скоро месячные придут.
– Из носа кровь не идет?
– Самую капельку.
– Похоже, и ты подцепила эту заразу. Твой малыш, наверно, тоже. – Он внимательно прочел текст на этикетке хлорамфеникола и установил пистолет для инъекций на четверть взрослой дозы. Именно так эта болезнь и распространяется. Вот в Тампе просто-напросто срут, где попало. Мухи сначала садятся на дерьмо, а потом – на еду.
– Они там живут, как свиньи, – заметила девочка.
– Ты совершенно права. – Джефф сделал инъекции обоим мальчикам. – А ты подхватила заразу от этих. Слишком тесный контакт.
– Я вела себя очень осторожно, – упавшим голосом отозвалась она.
– В данном случае это не играет роли. Повернись и задери халат.
Девочка вздрогнула от прикосновения холодного тампона со спиртом. Джефф протирал ее ягодицу чуть дольше, чем требовалось. За исключением ступней и лодыжек, она была очень чистенькая, что произвело на него куда большее впечатление, чем ее мальчишеская фигурка. В течение пяти лет возни с грязнущими ребятишками половая жизнь Джеффа сводилась к разглядыванию медицинских иллюстраций и к воспоминаниям о близости с Марианной. Он сглотнул и напомнил себе, что эта девочка годится ему в дочери. Чтобы пистолет для инъекций не дрожал, пришлось держать его обеими уками.
Но девочка все-таки обратила внимание на его совершенно очевидную эрекцию и хихикнула:
– Что, хочется? Так давай!
– Это может не понравиться Теду, – сказал после небольшой паузы.
– А мы ему ничего не скажем.
Джефф за последние годы узнал много нового детской психологии. Еще больше он узнал о самых разнообразных огнестрельных ранениях, поэтому сказал дипломатично:
– Давай подождем немного. Все равно мне надо сначала поговорить с Тедом о других вещах.
– Ну-у... Он не позволит. Это не разрешается никому, кроме членов семьи.. Вдобавок если я залечу, может родиться мутант. Такой же старый, как ты.
– Вранье. И есть способы предохраняться.
– Ага. Сплошной разврат: один раз в рот, другой раз в зад. Тед говорит, Чарли не велит так делать. Большой грех. – Она засмеялась. – Но я испробовала и то, и другое, когда ходила с пузом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Дом был выстроен из толстенных бетонных блоков; окна оборудованы мощными скользящими стальными заслонками. Дверью служила плита из пеностали, добрых десяти сантиметров толщиной.
– Здесь кто-то строил на века, – заметил Джефф.
– Родители Теда. Это Тед разговаривал с тобой на дороге.
В доме царила прохлада; работал кондиционер. Девочка завернула младенца в одеяло, а сама накинула халат.
– Его родители предчувствовали, что вот-вот начнется война, – добавила она.
– Сколько Теду лет?
– Двадцать. Он очень скоро умрет. Его сестра Марша умрет еще скорей; она старше Теда на год. Они оба жили тут с самого начала, а остальные пришли сюда вскоре после войны.
Гостиная была просторная, светлая, даже изящная. Ново-японский стиль с циновками и низкими столиками. Девочка положила ребенка на столик, а Джефф тяжело опустился на циновку. Достав стерильный термометр, он измерил младенцу температуру, взглянул на шкалу и покачал головой.
– Много кричал?
– Нормальная голова – да. Другая вообще ничего не делает, даже не сосет. Не думаю, что он долго протянет. – Лоб младенца был очень горячий и очень сухой. – Такая температура запросто взрослого убьет. У него просто мозги сварятся. – С позавчерашнего дня он совсем не подает голоса и почти не двигается. Так ты можешь что-нибудь сделать или нет?
Могу попытаться, но буду сильно удивлен, если и он протянет до утра.
– На все воля Чарли, – пробормотала девочка.
Джефф машинально перекрестился, вытащил из сумки пистолет для инъекций, протер спиртом его дуло и кожу на плече младенца. После секундного колебания он зарядил пистолет обычным физиологическим раствором поваренной соли. Какой смысл транжирить антибиотики? Девочка утерла слезинку, быстро сбежавшую по щеке.
– Мой первый ребенок.
– У тебя их будет еще много. Советую сменить отца... Ты знаешь, кто отец?
– Чарли знает, – она покачала головой, – Кто-то из парней.
Здесь есть другие мутанты?
– Четверо. Пять, если считать Джомми. Но у него просто по шесть пальцев на руках и ногах. Еще было несколько мертворожденных, а один родился, вывернутый наизнанку. Тот прожил довольно долго; его успели окрестить.
– А сколько у вас нормальных?
– Восемь человек, считая Джомми.
– Сколько женщин? Тех, которые могут рожать.
– Я четвертая. Еще есть Шарон, ей шестнадцать. Месячные у нее давно, но ей все никак ни удается залететь. Трахается трижды в день, а залететь не может.
– Месячные у нее регулярно?
– Не-а. Она никогда не может сказать заранее.
– Может, я и смогу ей помочь. Когда по явлюсь у вас в следующий раз. – Джефф достал блокнот, черкнул в нем несколько слов. В Плант-Сити он как-то видел упаковки с подходящими пилюлями, но не позаботился при хватить их с собой. Может быть, с их помощью девочке удастся восстановить свой цикл и забеременеть. – Еще больные есть?
– Наверху лежат двое, они сильно больны. Девочка взяла ребенка со стола и успела пересечь всю гостиную, пока Джефф, кряхтя, вставал на ноги. – Ты что, тоже болеешь?
– Просто не могу двигаться так легко, как ты. Плата за долгую жизнь.
Она кивнула, понимающе и участливо.
Наверно, ты чем-то сильно прогневал Чарли. Хокинс поднялся вслед за ней по широкой лестнице, вошел в спальню. На кроватях лежали два мальчика, истощенные, бледные, покрытые крупными каплями пота. Один спал, другой тихо стонал; его бил сильный озноб. Вся грудь спящего была усеяна мелкой розовой сыпью.
– Покажи язык, – велел Джефф тому, который не спал. Не получив никакого ответа, он взял мальчика за подбородок, силой открыл ему рот. Язык оказался сухой, с коричневатым налетом.
– Они недавно ходили в Тампу?
– Ага, примерно месяц назад. Тед посылал их туда за какими-то тряпками. А ты откуда знаешь?
– В тех краях эпидемия. Знаешь, что такое эпидемия?
Она пожала плечами.
– Это такая болезнь, которая, выйдя из-под контроля, распространяется повсюду, словно пожар. Тогда болеют все или почти все. В Тампе сейчас эпидемия тифа. Ваши ребята подцепили тиф.
Теперь они умрут?
Наверно, нет. У меня есть лекарство против этой болезни. Кстати, как вы поступаете с дерьмом?
– С чем?
– С дерьмом. Вы же выносите отсюда дерьмо верно? Куда оно потом девается?
– А-а... Понятно. За домом есть компостная машина.
– Оно там сжигается?
– Нет, оно... ну... оно ультра что-то. Или как-то. Тед знает.
– Ладно. – Джефф пошарил в своей сумке, нашел хлорамфеникол и кортизон. – Сама-то как себя чувствуешь? Неважно?
Девочка уставилась себе под ноги.
– Ну-у. Просто быстро устаю. Может, скоро месячные придут.
– Из носа кровь не идет?
– Самую капельку.
– Похоже, и ты подцепила эту заразу. Твой малыш, наверно, тоже. – Он внимательно прочел текст на этикетке хлорамфеникола и установил пистолет для инъекций на четверть взрослой дозы. Именно так эта болезнь и распространяется. Вот в Тампе просто-напросто срут, где попало. Мухи сначала садятся на дерьмо, а потом – на еду.
– Они там живут, как свиньи, – заметила девочка.
– Ты совершенно права. – Джефф сделал инъекции обоим мальчикам. – А ты подхватила заразу от этих. Слишком тесный контакт.
– Я вела себя очень осторожно, – упавшим голосом отозвалась она.
– В данном случае это не играет роли. Повернись и задери халат.
Девочка вздрогнула от прикосновения холодного тампона со спиртом. Джефф протирал ее ягодицу чуть дольше, чем требовалось. За исключением ступней и лодыжек, она была очень чистенькая, что произвело на него куда большее впечатление, чем ее мальчишеская фигурка. В течение пяти лет возни с грязнущими ребятишками половая жизнь Джеффа сводилась к разглядыванию медицинских иллюстраций и к воспоминаниям о близости с Марианной. Он сглотнул и напомнил себе, что эта девочка годится ему в дочери. Чтобы пистолет для инъекций не дрожал, пришлось держать его обеими уками.
Но девочка все-таки обратила внимание на его совершенно очевидную эрекцию и хихикнула:
– Что, хочется? Так давай!
– Это может не понравиться Теду, – сказал после небольшой паузы.
– А мы ему ничего не скажем.
Джефф за последние годы узнал много нового детской психологии. Еще больше он узнал о самых разнообразных огнестрельных ранениях, поэтому сказал дипломатично:
– Давай подождем немного. Все равно мне надо сначала поговорить с Тедом о других вещах.
– Ну-у... Он не позволит. Это не разрешается никому, кроме членов семьи.. Вдобавок если я залечу, может родиться мутант. Такой же старый, как ты.
– Вранье. И есть способы предохраняться.
– Ага. Сплошной разврат: один раз в рот, другой раз в зад. Тед говорит, Чарли не велит так делать. Большой грех. – Она засмеялась. – Но я испробовала и то, и другое, когда ходила с пузом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74