они расходятся лучами, превращаясь в огромное число едва различимых пятен, которые постепенно бледнеют и исчезают. Несколько линий, более блеклых, чем остальные, не связаны с центрами, они расположены особняком и пересекаются между собой, не меняя цвета: эти линии, изгибаясь, могут перемещаться по телу, тогда как центры и соединительные линии относительно неподвижны… Что касается окраски модигенов, я не берусь описать ее: ни один из цветов не встречается среди той гаммы, которую воспринимает ваш глаз, ни один не имеет названия. Соединительные линии сильно блестят, у центров их сияние слабее, а при пересечении они довольно блеклые, свободные линии имеют характерный металлический отблеск… Я собрал наблюдения об образе жизни, питании модигенов, но передам их вам позже.
Я остановился. Доктор дважды прокрутил запись, потом надолго замолчал. Ни разу еще я не видел его в подобном состоянии.
Его лицо сделалось суровым, непроницаемым, глаза словно остекленели, виски покрылись испариной. Он попытался заговорить, но не смог; Ван ден Хевель вышел в сад. Когда исследователь вернулся, то в его лице появилось что-то исступленное, фанатичное. Он скорее походил на приверженца нового учения, нежели на охотника за научными сенсациями.
Наконец он произнес:
– Я потрясен. Все, что вы рассказали, кажется вполне достоверным, впрочем, я не вправе сомневаться в ваших словах, после всех открытий, которые я осуществил с вашей помощью…
– Что ж, сомневайтесь, – с жаром воскликнул я, – сомневайтесь! От этого ваши опыты станут лишь более плодотворными.
– До чего же это прекрасно! – произнес он мечтательно. – Это не идет в сравнение даже с самыми невероятными чудесами из волшебных сказок. Как беспомощно воображение человека рядом с подобными феноменами!
Я ощущаю в себе огромный прилив сил. Однако в глубине души еще осталось сомнение…
– Так давайте же трудиться, чтобы рассеять ваши сомнения. Наши усилия будут щедро вознаграждены!
И мы стали трудиться. Доктору потребовалось всего несколько недель, чтобы окончательно рассеять свои сомнения. Сложные опыты полностью подтвердили мои рассказы, было открыто влияние модигенов на атмосферные явления. Сотрудничество старшего сына доктора – юноши, безгранично преданного науке, – во многом способствовало успеху наших работ.
Благодаря исследовательскому уму этих двух ученых, их умению сопоставлять и классифицировать (я тоже постепенно осваивал их методы), наконец, прояснилось все то, что казалось непонятным и нелогичным в моих представлениях о модигенах. Открытия следовали одно за другим. Четкая научная работа всегда приносит ощутимые результаты, а ведь еще столетие назад заявление, подобное моему, повлекло бы за собой лишь долгие бесплодные дискуссии.
Вот уже пять лет, как мы ведем совместные исследования, они еще весьма далеки от завершения, и наши выводы будут опубликованы нескоро. Наш принцип: не торопиться с заключениями. Открытие, сделанное нами, слишком значительно, поэтому мы должны тщательно обосновать все доказательства вплоть до мельчайших деталей. Ведь мы не стремимся никого опередить, нам не нужны патенты на изобретения, мы не рвемся к титулам и наградам. Мы уже достигли того уровня, где нет места тщеславию и гордыне. Разве можно сравнить радость нашего совместного творчества с жалким стремлением к славе? Ведь в нашем случае единственный повод для честолюбивых помыслов – необыкновенные особенности моего организма. Было бы недостойно воспользоваться этим.
Мы терпеливо работаем в преддверии замечательных открытий, и, вместе с тем, наше душевное спокойствие ничем не омрачено.
Со мною произошло удивительное событие, внесшее бесконечную радость в мою жизнь, насыщенную научными поисками. Я уже говорил, как я уродлив, скорее, странен. Видя меня, женщины испытывают лишь страх. Однако, я нашел себе спутницу жизни, которую мое присутствие не только не тяготит, но даже радует.
Эта бедняжка отличается крайней нервозностью. Мы случайно познакомились с ней в одной из амстердамских клиник. У нее болезненный, изможденный вид, бледное лицо, впалые щеки, блуждающий взор. Но мне она кажется приятной, ее общество доставляет мне удовольствие. Я же не только не вызываю у нее удивления, как у других людей, а наоборот, вселяю в нее веру в собственные силы. Почувствовав это, я был тронут, мне захотелось увидеть ее снова.
Очень скоро все заметили, что я оказываю на нее благотворное, успокаивающее влияние. Уже впоследствии опытным путем мы установили, что мое тело излучает магнитные волны, а прикосновение рук приводит ее в уравновешенное, радостное состояние, буквально исцеляет ее. Мне же было очень приятно находиться рядом с нею. Ее лицо кажется мне красивым, худоба и бледность – изысканными. Одним словом, я испытывал к ней особое расположение, а она в свою очередь пылко отвечала на мои чувства. Я решил жениться на ней и, благодаря своим друзьям, легко смог осуществить это намерение. Наш брак оказался счастливым. Моя жена поправляется, хотя по-прежнему чрезвычайно чувствительна и хрупка. Я испытываю радость при мысли, что могу жить, не отличаясь по образу жизни от прочих людей. Но особенно счастлив я стал полгода назад: у нас родился ребенок, поразительно похожий на меня. Он унаследовал мой цвет кожи, строение глаз, обостренный слух, быстроту движений, словом, он обещает быть точной копией своего отца.
Доктор с восхищением наблюдает за его развитием. У нас появилась радостная надежда, что опыты по изучению модигенов – мира, сосуществующего с нашим, опыты, требующие времени и терпения, не остановятся, когда меня не будет. Сын продолжит дело отца. А может быть он найдет талантливых единомышленников, которые поднимут наши исследования на новую высоту? Ведь мои внуки, наверное, тоже смогут увидеть неведомый для других мир?
Я надеюсь, что у нас еще будут дети, похожие на меня…
Эта мысль наполняет меня радостью, и я испытываю гордость, сознавая свою особую миссию перед человечеством.

1 2 3 4 5 6 7 8