Морган стала рассматривать портреты — на всех была изображена маленькая девочка. Морган вопросительно взглянула на Гордона.
— Ты не узнаешь ее?
— Но… это я, да?
— Да, это все ты. А игрушки тоже были когда-то твоими. Когда отец и дядя Чарли построили дом, он развесил в комнате твои портреты. Она стала чем-то вроде святилища. Твой отец часами просиживал здесь. Иногда, получив письмо, он здесь запирался на целый день. Я рад, что теперь комната вновь ожила.
Морган засмеялась.
— Ну, когда рядом Адам, уже не приходится скучать или страдать от тишины. Адам! — Она попыталась перекричать его восторженные вопли, так он радовался лошадке. — Пойдем есть.
Адам моментально стих и послушно слез с лошади. Гордон очень удивился, а Морган объяснила:
— «Есть» для Адама волшебное слово. Гордон взял на руки Адама и понес з столовую. Морган надела плотное платье из простой хлопковой ткани, подчеркивавшее достоинства ее фигуры, и тоже вышла в столовую.
После завтрака Розелль попросила разрешения взять Адама к себе на кухню. Морган согласилась, и пока Гордон занимался делами ранчо, осмотрела дом и сад.
Мартин смотрел за Адамом, предвосхищая каждую его просьбу. Когда мальчик стал тереть глаза, Морган отнесла его в детскую.
Вернулся Гордон и предложил Морган отправиться на верховую прогулку, чтобы осмотреть ранчо. Они поехали вдоль берега небольшой реки, и Морган нашла идеальное место для пикников под сенью тополей. Спешиваясь с гнедой кобылы, она зацепилась платьем за седло и едва не упала. Гордон подхватил ее на руки и крепко обнял.
— Уверен, что этот момент — самый лучший за весь нынешний день.
— О Гордон, — засмеялась она, отступив на шаг. — Вечно ты меня вот так поддразниваешь… — и оборвала себя, не закончив фразы.
Гордон смотрел на нее, не улыбаясь:
— Поверь, Морган, я говорю серьезно.
Она отвернулась, чтобы он не заметил ее недоумения и замешательства. Нет, она к этому еще не готова. Слишком еще много значит для нее Сет. Когда воспоминание о нем потускнеет, тогда, может быть, для нее начнет существовать другой мужчина.
Они обедали с Гордоном одни, при свечах, и Морган чувствовала себя с ним легко и свободно.
— За мою маленькую прекрасную названую кузину, которая превратилась в еще более прекрасную женщину, — и он чокнулся с ее бокалом.
Рано утром Морган услышала голос Адама в коридоре. Она открыла ему дверь, и опять легла в постель, глядя, как сын топает по комнате, рассматривая коврики, трогает склянки и баночки на туалетном столике и барабанит в дверь комнаты, смежной со спальней.
— Там никого нет, Адам.
Однако дверь приоткрылась, и Морган увидела Гордона.
— Это был кабинет твоего дедушки, но теперь здесь никто не бывает, — сказал Гордон Адаму. Морган подтянула простыню к плечам.
— Ты не против, если я возьму Адама сегодня с собой? Я хочу показать ему ранчо, а рабочим — мальчика.
Морган села в постели. Простыня упала с плеч. Гордон воспринимался ею как старший брат.
— Гордон, ты же его не знаешь. Иногда мне самой не под силу с ним справиться. Взяв его, ты не сможешь заняться делами.
— Предоставь это мне. Если ты не возражаешь, я возьму его.
Гордон вышел, но вскоре вернулся с маленьким сомбреро в руке. На шляпе была расшитая бусами лента.
— Я ее купил в Санта-Фе. Надеюсь, подойдет.
Адаму очень понравилась новая шляпа, он запрыгал от радости, глядя на себя в большое туалетное зеркало, а ночная рубашка составляла со шляпой неописуемо смешной контраст.
— И ты думаешь, что сможешь выдержать его проделки целый день? — засмеялась Морган.
Вместо ответа Гордон поднял смеющегося мальчишку на руки:
— С удовольствием. А теперь, мой маленький ковбой, надо надеть другие штанишки.
Морган слышала радостные крики мальчика, пока его несли по коридору в детскую. Она откинулась на подушки. Да, подумала она, все это очень приятно. И здесь так спокойно. Здесь никакие воспоминания не терзают ей душу. Да и Гордон — чудесный человек, и было бы очень кстати в него влюбиться. Да, очень хорошо бы.
В отсутствие Адама Морган нечем было заняться. И, как всегда, ее потянуло на кухню. Розелль удивилась, когда Морган, засучив рукава, стала месить тесто для хлеба. И вскоре они забыли о том, что одна — хозяйка, а другая — служанка. Они были просто женщины, которые вместе готовили еду и болтали.
— Гордон всегда был такой одинокий, с самого детства. Сердце за него иногда кровью обливалось.
— Одинокий? Но он совсем не кажется печальным.
— Да, он скрывает это, все смеется и шутит, но нелегко было ему расти без матери.
— А его мать когда-нибудь была при нем?
— Нет, она вскоре после его рождения ушла к своему племени. И, несмотря на шутки, Гордон очень серьезно относился к своим родичам — команчам. Но он никогда не жил с ними подолгу. Однажды, он еще совсем маленький был, пришел его дядя навестить Гордона, и мальчик был с ним две недели. Этот дядя-индеец научил его одеваться, как команчи, и сказал, что надо гордиться своей индейской кровью. Гордон очень расстроился, когда однажды утром дядя ушел. А теперь он очень расстраивается, когда думает, как белые плохо обращаются с индейцами. — Розелль искоса взглянула на Морган. — А люди на ранчо стараются не думать, что он наполовину индеец. Им не нравится быть под началом индейца.
Морган понимающе кивнула.
Так как Гордона и Адама не было дома, ей предстоял ленч в одиночестве. Поэтому она села за стол в кухне вместе с Розелль и Мартином, хотя те еще стеснялись ее.
Потом она поднялась к себе, чтобы вздремнуть. Почему-то она неотступно сегодня думала о Сете. Сняв платье, она вдруг словно почувствовала его руки на своем теле. Воспоминание причинило боль.
Гордон вернулся домой с уставшим, загоревшим Адамом. Радуясь, что теперь ей есть чем заняться, Морган искупала ребенка и стала надевать на него чистую ночную рубашку, но она даже застегнуть ее не успела, а он уже спал. Целуя сына в щеку, она опять подумала, как же Адам похож на отца. И стала бранить себя за то, что все время думает о Сете.
За обедом Гордон был особенно весел и оживлен:
— Ты бы посмотрела на них! Никогда не видел, чтобы взрослые мужчины так глупели при виде ребенка и так с ним носились. Весь день напролет сюсюкали. Особенно Колхаун: «Не хочешь ли немножечко покататься на лошадке?» Но Адам только смотрел и молчал. И ни к кому не пошел на руки. Все время был со мной. — И глаза Гордона горделиво блеснули.
Гордон взял руку Морган в свою.
— Даже высказать тебе не в состоянии, как я рад, что ты здесь. Я годами слонялся в одиночестве по этим громадным пустым комнатам. Иногда я спал в амбаре, только бы не быть здесь одному. Здесь настоящими хозяевами были Розелль и Мартин.
Гордон поцеловал ее в щеку. Он был красив, почти всегда улыбался, и Адам его обожал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102