Наших отцов-командиров, несомненно, мало заботила судьба ливийцев – теперь это были парии. Но вероятность того, что в наших рядах был очередной предатель, который, не исключено, до сих пор являлся штатным сотрудником, заставила их прислушаться к просьбе бывших друзей.
В Лесу взяли в разработку всех людей, причастных к подготовке группы ливийцев, и вышли на некоего Виталия Мальцева. В 70-х именно он, тогда еще молодой сотрудник парижской резидентуры, поселял их в один загородный дом, снятый для таких целей. Затем Мальцев работал в разных африканских странах, в промежутках по 2–3 года сидел в Москве. Распад Союза застал его снова в Париже, где Мальцев был тогда заместителем торгпреда. Новые российские ведомства, в первую очередь МИД и Министерство внешней торговли, потребовали от Конторы, чтобы она вывела своих сотрудников из-под их прикрытия. Мальцев, которому было уже под пятьдесят, воспользовавшись этим, попросился в отставку. Контора не возражала, но, вопреки ее ожиданиям, Мальцев не вернулся в Москву, а остался в Париже в качестве «чистого» дипломата. Более того, в середине 90-х, когда ему пришло время отправляться домой, он открыл в Париже частную консалтинговую фирму, помогавшую французским компаниями найти партнеров в России. То, что бывшему разведчику Мальцеву – а французским властям этот факт был, безусловно, известен – дали вид на постоянное жительство, наших насторожило, но прежних рычагов у Конторы уже не было. Во время кораблекрушения никого не волнует, что твой сосед плывет, зажав в руке серебряный подсвечник из ресторана.
Проблема была в том, что Мальцев прекрасно знал не только методы работы Конторы, но и большинство сотрудников французского отдела. Именно поэтому в Париж попросили приехать человека, которого он знать не мог – меня.
Я встретился с Мальцевым под видом мексиканского бизнесмена, якобы по рекомендации одного его партнера из Мехико, недавно умершего, так что проверить это было бы непросто. Я сказал ему по телефону, что нахожусь в Париже по делам, и хотел бы воспользоваться этим, чтобы попытаться найти в России партнеров по нефтяному бизнесу. Может быть, я могу пригласить его поужинать на следующий день? Ресторан, поскольку приглашал я, выбирал тоже я – и это был «Сормани».
План был такой. Если ливийцев сдавал Мальцев, он, будучи профессионалом и зная все стандартные процедуры, наверняка должен быть настороже. А во время обеда за соседним столиком окажется ливиец – или просто человек соответствующей наружности, меня в подробности не посвящали. В зависимости от реакции Мальцева он будет действовать более или менее настойчиво, чтобы вызвать у того явные опасения за свою жизнь. В такой ситуации Мальцев постарается не остаться в одиночестве – даже вызвав такси к дверям ресторана, он не был бы в безопасности. То есть он так или иначе выдаст себя нервозностью и желанием уехать из ресторана вместе со мной, что изначально не предполагалось. Контора заверила меня, что для ливийцев я буду лишь деловым партнером Мальцева, сведения о предстоящем ужине с которым удалось заполучить от его секретарши, и что никакие шаги в отношении Мальцева не могут быть предприняты в моем присутствии.
План мне не понравился. А если Мальцев поведет себя естественно? Докажет ли это, что он к исчезновению ливийцев непричастен? Зачем понадобился я – третий человек, которого специально вызвали из Штатов с чужим паспортом и со всеми рисками, которые подобная операция представляет для хорошо законспирированного агента? Почему это не мог сделать кто-то из своих – какой-нибудь бывший русский коллега Мальцева, оказавшийся по делам в Париже и точно так же пригласивший его поужинать? Что, он не заметил бы его нервозности? Но высказать свои возражения мне было некому – в тот приезд я ни с кем из резидентуры не встречался, а инструкции получил от своего связного в Нью-Йорке.
Не победив сомнений, я пошел на этот ужин скрепя сердце. Мальцев оказался живчиком небольшого роста, довольно полным. Он был почти лысый, и поэтому сбривал под ноль остатки волос по бокам головы. Что было неглупо – вместо того, чтобы, как провинциальный бухгалтер, закрывать лысину длинной набриолиненной прядью из-за уха, он выглядел даже стильно. У Мальцева была сладкая улыбка и внимательные, порою даже колючие глаза, которые плохо вязались с внешней приветливостью. Короче, он мне не понравился.
Мы еще не расправились с пастой, когда официант провел за соседний столик ливийца. Он был один, что уже было странным – в дорогие рестораны ходят обычно с женщиной или нужными людьми. Это был красивый смуглый мужчина, похожий на Омара Шарифа – атлетического сложения, слегка за пятьдесят, с седыми волосами и черными, как смоль, усами. Он был одет в европейский костюм, но в руках перебирал четки из тяжелых черных агатов, сталкивающихся с громким щелканьем. «Омар Шариф» не стал делать вид, что сначала рассеянно осматривает зал, а потом вроде бы заметил Мальцева. Он уселся и сразу уставился на него, как бы говоря: «Ну, вот я и пришел!»
И сразу Мальцев повел себя подозрительно. Ну, что бы сделал обычный человек, когда на него вдруг начнет пялиться какой-то араб? Посмотрел бы на него таким же твердым взглядом, пока тот не отвернется. Спросил бы его: «Мы знакомы?» В конце концов, поинтересовался бы у меня: «Это не ваш знакомый? Чего он на нас так уставился?» Мальцев же повел себя совсем по-другому. Он сделал вид, что не замечает ливийца, и пустился в долгие объяснения по поводу российской нефти, пытаясь своей увлеченностью отвести от араба и мое внимание.
Ливиец же, похоже, в актерском мастерстве Омару Шарифу не уступал. Он то вроде бы забывал о нем – и Мальцев переводил дух, то снова останавливал на нем свой тяжелый восточный взгляд с поволокой. Когда нам принесли основное блюдо – в меня лазанья уже не лезла, а Мальцев, пользуясь передышками, жадно поглощал своего петуха в вине – «Омар Шариф» позвонил кому-то по мобильному телефону. Он говорил односложно, вполголоса, как бы опасаясь, что мы можем понимать по-арабски.
Лоб у Мальцева покрылся испариной, хотя в ресторане работал кондиционер. Я физически ощущал, как его мозг, словно арифмометр, просчитывает комбинации. В Конторе были правы, что не стали рассчитывать на то, чтобы проверить Мальцева с помощью какого-нибудь нашего человека – меня он не опасался. Однако у него хватило выдержки дождаться конца ужина, чтобы прояснить мои дальнейшие планы.
Когда официант принес нам кофе и счет, он попытался отобрать у меня кожаную папочку.
– Нет-нет, это я вас пригласил! – запротестовал я.
– Нет, позвольте мне! Вы всё же на моей территории.
Чтобы заставить Мальцева раскрыться еще больше, мне следовало бы уступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71