От факелов, зажженных светильников и свечей в помещении было жарко. Зрители разгорячились куда больше дерущихся. Они издавали одобрительные восклицания, а каждый точный удар приветствовали бурными овациями.
Была среди зрителей некая дама, чья странная красота обратила на себя внимание Конана. Дама эта держалась особняком. Ее окружали слуги, одетые в черное, — настоящие великаны, молчаливые, как скалы. Незнакомка полусидела-полулежала на складном кресле.
Она была довольно высокой, утонченной, стройной, одежда не скрывала гибкости ее тела. Наряд, кстати сказать, сильно отличался от платьев прочих женщин высшего света. Он напоминал ритуальное одеяние жрицы. То же касалось и украшений, которые выглядели, скорее, амулетами, нежели простыми безделушками. Приглядевшись, Конан наметанным воровским глазом отметил, что все эти золотые побрякушки — работы старинной и очень редкой. Особенно изящны были подвески в виде дельфинов с изумрудными глазами. «Где я уже мог видеть похожие?» — размышлял варвар, но припомнить не смог.
Самым выразительным отличием незнакомки был ее взгляд, которым она следила за ходом поединков. Взгляд этот, приценивающийся, полный холодно любопытства, Конан хорошо знал. Так смотрели на гладиаторов знатные шлюхи из первых рядом амфитеатра.
— Кто она? — спросил варвар у Каркаду.
— Ты о красавице, окруженной немыми титанами? — Маркиз пожал плечами. — Прелюбопытная особа, в самом деле. Госпожа Эвника. Приехала не очень давно. Богата. Не замужем. Любит бывать в обществе, но ходят слухи, что она — бывшая куртизанка. Держится вызывающе. Обожает чувствовать себя в центре всеобщего внимания и, добиваясь этого, не слишком церемонится. Ее не очень жалуют, особенно прекрасная половина Ианты. Однако, мне пора на ристалище.
С этим маркиз юрко устремился к отгороженному ширмами уголку, где на него тотчас надели кирасу и защитную маску.
В бою Каркаду был великолепен. Быстрота и ловкость его движений напоминали танец. Противник маркиза, юный ванахеймский барон, казался рядом с ним нескладным увальнем. Он пытался задавить Каркаду грубой силой, пыхтел и злился. Турнирные мечи звенели, сталкиваясь. Скоро маркиз даже перестал парировать удары барона — просто уворачивался в сторону.
А барон разошелся не на шутку. Это и решило его участь. В очередной раз промахнувшись мимо подвижной цели, он попал в мраморную колонну, отбил от нее порядочный кусок, сломал меч и разрыдался от огорчения. Его увели.
— Проклятие! — воскликнул маркиз, снимая маску. — Если бы я не пригнулся, он проломил бы мне голову! Кстати, князь, не хотите ли вы поразмяться? Следующий боец, рыцарь Маримальт, весьма искусен. Он разделает меня под орех, как уже не раз бывало. — Что скажете?
Госпожа Эвника слышала эти слова. Она обернулась, чтобы взглянуть на «князя» и даже поднесла к глазу большой шлифованный изумруд. Внушительная фигура киммерийца произвела на нее известное впечатление — она довольно развязно цокнула языком и подняла бровь, как бы упрашивая Конана выйти на ристалище.
— Кром Великий! — негромко прорычал Конан. — Она хочет зрелища? Она его получит!
— Если господин Маримальт не против оказать мне честь, — объявил он зычно, — я вызываю его! Или принимаю вызов… или как угодно! В общем, я с ним дерусь!
С трудом слуги подыскали кирасу, подходящую по размерам. Маску Конан отверг.
— Она мешает смотреть, — пробурчал он. Увидев это, рыцарь Маримальт тоже снял маску. Оказалось, что у него на удивление мягкое, приятное лицо, улыбчивое, почти детское.
Распорядитель турнира ударил в гонг, и схватка началась. Маримальт бился, сохраняя приветливую улыбку. Он не собирался побеждать любой ценой — для него турнир был просто развлечением, вроде игры в мяч. При этом он не пропустил ни одного удара.
Конан знал, что может победить, — для этого ему нужно было разозлиться. Вспомнить гладиаторскую арену, гул кровожадной толпы, запах крови и пота…
Внутреннее чутье подсказывало: сейчас не место и не время для этого. Нужно быть добродушным, легкомысленным и улыбаться — как улыбается рыцарь Маримальт.
Долго еще знатные жители Ианты вспоминали этот бой. Ничего красивее, по их словам, они не видели на ристалищах. Но самым эффектным оказалось завершение поединка. Внезапно пронзительный женский голос вскричал:
— Убей его!
Зрители затаили дыхание. Повинуясь этому голосу, Конан с неожиданной яростью отразил клинок Маримальта и провел сокрушительный прием. В последнюю долю мгновения, опомнившись, он задержал удар. Меч киммерийца остановился у самого виска Маримальта. Еще чуть-чуть — и рыцарь был бы убит на месте.
Маримальт побледнел, хотя и не перестал улыбаться. Отступив на шаг, с учтивым поклоном, он молвил:
— Поздравляю, победа за вами.
Конан пожал его руку и с чувством великого облегчения вернулся к зрителям.
— А? Что я говорил? — возмущался маркиз. — Разве можно кричать под руку? Это она нарочно, чтобы о ее выходке потом судачили несколько дней.
Госпожа Эвника снова рассматривала киммерийца сквозь изумруд. Конан ожидал, что она будет разочарована, но напротив, теперь в ее взгляде было больше любопытства.
Дальнейшие события этого вечера были шумны, веселы и сопряжены с обильными возлияниями. Далеко за полночь, в таверне на окраине города, новые приятели перешли на «ты».
— Ну, князь, признавайся — хороша жизнь в Ианте? — настойчиво выспрашивал маркиз, лежа головой на коленях хохочущей девицы.
Конан отвечал, что как будто бы хороша. Притягательное надменное лицо Эвники, ее злые глаза и ядовитая улыбка не входили из мыслей киммерийца.
* * *
— Всегда представлял себе северян холодными, даже чуть заторможенными людьми, — удивлялся маркиз. — А в тебе столько темперамента!
— Ванахеймский юнец, который чуть было тебя не укокошил, тоже северянин, — напомнил Конан.
— Он просто буйнопомешанный, — рассмеялся Каркаду. — Другого вряд ли отправили бы к нам с посольской миссией. Вернемся же к теме нашей беседы! Сдержанность, присущая аристократам, — своеобразное представление, которое каждый из нас разыгрывает сам для себя.
— Зачем? — Конан ухмыльнулся. — Не лучше ли посмотреть на настоящего фигляра?
— Фигляры редко бывают настоящими артистами. Они кривляются, потешая чернь. А у черни низкие вкусы. Грубая пантомима, похабные песенки и шутки вокруг детородных органов — вот и все, что нужно толпе. В то время как среди знати есть великолепные музыканты, изумительные чтецы и танцоры. Они не зарабатывают своими талантами, поэтому им нет нужды подлаживаться под чьи-либо вкусы.
— Не понимаю! — варвар развел руками. — Вот, к примеру, от искусства фехтования часто зависит твоя жизнь. Победить врага — это удовольствие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Была среди зрителей некая дама, чья странная красота обратила на себя внимание Конана. Дама эта держалась особняком. Ее окружали слуги, одетые в черное, — настоящие великаны, молчаливые, как скалы. Незнакомка полусидела-полулежала на складном кресле.
Она была довольно высокой, утонченной, стройной, одежда не скрывала гибкости ее тела. Наряд, кстати сказать, сильно отличался от платьев прочих женщин высшего света. Он напоминал ритуальное одеяние жрицы. То же касалось и украшений, которые выглядели, скорее, амулетами, нежели простыми безделушками. Приглядевшись, Конан наметанным воровским глазом отметил, что все эти золотые побрякушки — работы старинной и очень редкой. Особенно изящны были подвески в виде дельфинов с изумрудными глазами. «Где я уже мог видеть похожие?» — размышлял варвар, но припомнить не смог.
Самым выразительным отличием незнакомки был ее взгляд, которым она следила за ходом поединков. Взгляд этот, приценивающийся, полный холодно любопытства, Конан хорошо знал. Так смотрели на гладиаторов знатные шлюхи из первых рядом амфитеатра.
— Кто она? — спросил варвар у Каркаду.
— Ты о красавице, окруженной немыми титанами? — Маркиз пожал плечами. — Прелюбопытная особа, в самом деле. Госпожа Эвника. Приехала не очень давно. Богата. Не замужем. Любит бывать в обществе, но ходят слухи, что она — бывшая куртизанка. Держится вызывающе. Обожает чувствовать себя в центре всеобщего внимания и, добиваясь этого, не слишком церемонится. Ее не очень жалуют, особенно прекрасная половина Ианты. Однако, мне пора на ристалище.
С этим маркиз юрко устремился к отгороженному ширмами уголку, где на него тотчас надели кирасу и защитную маску.
В бою Каркаду был великолепен. Быстрота и ловкость его движений напоминали танец. Противник маркиза, юный ванахеймский барон, казался рядом с ним нескладным увальнем. Он пытался задавить Каркаду грубой силой, пыхтел и злился. Турнирные мечи звенели, сталкиваясь. Скоро маркиз даже перестал парировать удары барона — просто уворачивался в сторону.
А барон разошелся не на шутку. Это и решило его участь. В очередной раз промахнувшись мимо подвижной цели, он попал в мраморную колонну, отбил от нее порядочный кусок, сломал меч и разрыдался от огорчения. Его увели.
— Проклятие! — воскликнул маркиз, снимая маску. — Если бы я не пригнулся, он проломил бы мне голову! Кстати, князь, не хотите ли вы поразмяться? Следующий боец, рыцарь Маримальт, весьма искусен. Он разделает меня под орех, как уже не раз бывало. — Что скажете?
Госпожа Эвника слышала эти слова. Она обернулась, чтобы взглянуть на «князя» и даже поднесла к глазу большой шлифованный изумруд. Внушительная фигура киммерийца произвела на нее известное впечатление — она довольно развязно цокнула языком и подняла бровь, как бы упрашивая Конана выйти на ристалище.
— Кром Великий! — негромко прорычал Конан. — Она хочет зрелища? Она его получит!
— Если господин Маримальт не против оказать мне честь, — объявил он зычно, — я вызываю его! Или принимаю вызов… или как угодно! В общем, я с ним дерусь!
С трудом слуги подыскали кирасу, подходящую по размерам. Маску Конан отверг.
— Она мешает смотреть, — пробурчал он. Увидев это, рыцарь Маримальт тоже снял маску. Оказалось, что у него на удивление мягкое, приятное лицо, улыбчивое, почти детское.
Распорядитель турнира ударил в гонг, и схватка началась. Маримальт бился, сохраняя приветливую улыбку. Он не собирался побеждать любой ценой — для него турнир был просто развлечением, вроде игры в мяч. При этом он не пропустил ни одного удара.
Конан знал, что может победить, — для этого ему нужно было разозлиться. Вспомнить гладиаторскую арену, гул кровожадной толпы, запах крови и пота…
Внутреннее чутье подсказывало: сейчас не место и не время для этого. Нужно быть добродушным, легкомысленным и улыбаться — как улыбается рыцарь Маримальт.
Долго еще знатные жители Ианты вспоминали этот бой. Ничего красивее, по их словам, они не видели на ристалищах. Но самым эффектным оказалось завершение поединка. Внезапно пронзительный женский голос вскричал:
— Убей его!
Зрители затаили дыхание. Повинуясь этому голосу, Конан с неожиданной яростью отразил клинок Маримальта и провел сокрушительный прием. В последнюю долю мгновения, опомнившись, он задержал удар. Меч киммерийца остановился у самого виска Маримальта. Еще чуть-чуть — и рыцарь был бы убит на месте.
Маримальт побледнел, хотя и не перестал улыбаться. Отступив на шаг, с учтивым поклоном, он молвил:
— Поздравляю, победа за вами.
Конан пожал его руку и с чувством великого облегчения вернулся к зрителям.
— А? Что я говорил? — возмущался маркиз. — Разве можно кричать под руку? Это она нарочно, чтобы о ее выходке потом судачили несколько дней.
Госпожа Эвника снова рассматривала киммерийца сквозь изумруд. Конан ожидал, что она будет разочарована, но напротив, теперь в ее взгляде было больше любопытства.
Дальнейшие события этого вечера были шумны, веселы и сопряжены с обильными возлияниями. Далеко за полночь, в таверне на окраине города, новые приятели перешли на «ты».
— Ну, князь, признавайся — хороша жизнь в Ианте? — настойчиво выспрашивал маркиз, лежа головой на коленях хохочущей девицы.
Конан отвечал, что как будто бы хороша. Притягательное надменное лицо Эвники, ее злые глаза и ядовитая улыбка не входили из мыслей киммерийца.
* * *
— Всегда представлял себе северян холодными, даже чуть заторможенными людьми, — удивлялся маркиз. — А в тебе столько темперамента!
— Ванахеймский юнец, который чуть было тебя не укокошил, тоже северянин, — напомнил Конан.
— Он просто буйнопомешанный, — рассмеялся Каркаду. — Другого вряд ли отправили бы к нам с посольской миссией. Вернемся же к теме нашей беседы! Сдержанность, присущая аристократам, — своеобразное представление, которое каждый из нас разыгрывает сам для себя.
— Зачем? — Конан ухмыльнулся. — Не лучше ли посмотреть на настоящего фигляра?
— Фигляры редко бывают настоящими артистами. Они кривляются, потешая чернь. А у черни низкие вкусы. Грубая пантомима, похабные песенки и шутки вокруг детородных органов — вот и все, что нужно толпе. В то время как среди знати есть великолепные музыканты, изумительные чтецы и танцоры. Они не зарабатывают своими талантами, поэтому им нет нужды подлаживаться под чьи-либо вкусы.
— Не понимаю! — варвар развел руками. — Вот, к примеру, от искусства фехтования часто зависит твоя жизнь. Победить врага — это удовольствие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14