Ты можешь туда поехать, хотя вряд ли тебе очень обрадуются, но что ты станешь там делать? Ладно, тогда поезжай куда-нибудь один, подальше от этого проклятого города, в Квебек, в Бар-Харбор, Нантакет, возьми одну из машин и поезжай в Майами. Ты совершенно свободен, можешь ехать куда пожелаешь, у тебя куча денег, отличное здоровье и достаточно ума - просто смешно, что ты не способен сам как-то развлечься.
Невероятно, но ты поймал себя на мысли, что параллельно всем этим рассуждениям ты гадаешь, нельзя ли куда-нибудь уехать с Миллисент, в такое место, где тебя не могут узнать...
Уже рассвело, когда наконец ты вернулся к себе, погрузился в горячую ванну, съел сандвич и выпил кофе, после чего улегся в постель как раз тогда, когда в окно начала дышать жара и уличная суматоха завела свою адскую шарманку.
И все-таки ты ей позвонил уже на следующий день.
Она сожалеет, что не может с тобой встретиться, но у нее назначено свидание. "С мистером Гоуэном?" - тупо спросил ты. О нет, сказала она, с другим молодым человеком. Тогда завтра вечером. Нет, она сожалеет, но завтра вечером мистер Гоуэн пригласил ее на шоу. Ты заметил, что в театре из-за жары и духоты невозможно сидеть, но она сказала, что нисколько этого не замечает.
- Может, мы встретимся в пятницу, - сказала она.
В пятницу вечером шел дождь, заметно похолодало, и ты отказался от своего намерения прокатиться за город, а вместо этого повел ее в театр. Эту пьесу ты уже видел, она не очень тебе понравилась, поэтому ты развлекался, наблюдая за Миллисент уголком глаза - она следила за действием молча, сидя неподвижно, со сложенными на коленях руками, настолько застывшими в неподвижности, что, когда они вдруг шевелились, ты едва не вздрагивал.
- Мне кажется, - сказала она после первого акта, - я могу ходить на шоу каждый день, включая воскресенье.
- Если бы все шоу были такими же, как это, я бы не ходил вообще, ответил ты.
- Я видела его пять раз.
- Что?! Пять раз!
- Да, не потому, что спектакль такой хороший, но летом утомляешься, когда ходишь так часто, как я.
Ты был поражен. Позже ты узнал, что это было одним из ее пристрастий, что она охотно смотрит любую постановку по пять-десять раз, все, что угодно, от Фоллиса до Ибсена.
Из театра вы сразу отправились на Двадцать вторую улицу. Ты принял решение, что не пойдешь, и все-таки пошел. Оказавшись у нее в комнате, ты дал себе слово, что все время просидишь на шатком стуле, но не сдержал его.
В два часа ночи ты все еще оставался у нее, подоткнув за спину одну из ее сплющенных тощих подушек, и курил.
- На днях я купил машину, - сказал ты. - Ее доставят завтра утром. Думаю, будет здорово, если в одну из этих жарких ночей мы съездим куда-нибудь за город.
Она сидела, жуя датский шоколад, который ты купил для нее, в той же своей манере, методично, как какой-нибудь автомат для уничтожения.
- Должно быть, она стоит кучу денег, - заметила она. - Не понимаю, почему бы нам не воспользоваться одной из машин твоей жены, раз у нее их так много.
Ты еще раз объяснил ей об опасности, которую должен избегать человек твоего положения.
- Я не могу уехать на всю ночь, - заявила она. - Если об этом узнает мистер Грин...
Ты был рад, что забота об алиментах тоже вынуждала ее соблюдать осторожность, но тебе хотелось, чтобы она перестала называть своего мужа мистером Грином.
- А мы и не станем этого делать, - согласился ты. - Я имею в виду, что мы поедем за город пообедать, может, устроим где-нибудь в лесу пикник.
Она гладила тебя по колену, слегка прикрыв глаза, как делала это немного раньше, как делала это тысячу раз.
- Будет приятно оказаться с тобой в лесу, - сказала она. - В прошлом году я ездила с мистером Гоуэном на Лонг-Айленд. А у мистера Пефта есть лодка на Гудзоне - это было два года назад.
- Кажется, у тебя много знакомых мужчин?
Она усмехнулась - тихий, слабый звук, от которого у нее не дрогнули даже плечи, прижимающиеся к тебе.
- Хотя тебе бы этого не хотелось знать, - сказала она.
- Чем занимается мистер Гоуэн?
Ты уже знал, что у нее существует три особых способа отвечать на прямые вопросы, каждый резко отличается от другого, как будто она их сформулировала для себя. На этот раз она выбрала вариант прямого ответа:
- Он таксист. Сам он их не водит - ему принадлежат тридцать семь такси - такие коричневые с маленькой птичкой на дверце.
- Любопытно.
- Почему?
- Да ничего, только он не кажется мне человеком, который держит целую флотилию такси.
- Откуда ты знаешь, как он выглядит, ты же никогда его не видел.
- Конечно видел, в тот вечер в театре.
Она повернула голову, ее подбородок коснулся твоих волос, затем наклонилась и легко куснула тебя за ухо.
- Это был не он, - сказала она.
- Ты сказала мне, это был он.
- Ну, не надо было спрашивать.
- Тогда кто же это был?
Она снова усмехнулась:
- Это был мистер Грин.
Ее муж! Черт, конечно нет! Ты сдался, раздраженный ее ограниченным, инфантильным враньем. Видимо, почувствовав твое раздражение, она мягко погладила твою руку.
Ты хотел сначала отодвинуться или оттолкнуть ее руку, но сердце твое забилось сильнее... и ты не двинулся...
- Больше не надо, - почти взмолился ты и накрыл ее руки своей.
- Уже поздно, - вздохнула она.
Приблизительно через неделю, после того как вы несколько раз ездили в загородные гостиницы, ты наконец набрался духу заговорить с ней о ее одежде. Ты не был уверен, как она это воспримет, и не понимал, что тебя вызвало на этот разговор. Но бесконечная перемена двух дешевых платьев, темно-коричневого и жуткого платья в клетку, выводила тебя из себя. И господи, что за шляпы!
Ты был высокого мнения о своем вкусе - будучи хорошим от природы, он был отшлифован до тонкости десятью годами жизни с Эрмой. Конечно, думал ты, это не тот случай, когда нужно добиваться экстравагантности.
- Я никогда не обращаю внимания на одежду, - равнодушно сказала она. Даже если бы у меня было много денег, все это так сложно.
Ты подумывал о том, чтобы купить ей пару платьев и шляпок, но с удивлением обнаружил, что за покупкой одной вещи следует покупка другой. Однажды начав одеваться, она стала делать это почти с энтузиазмом, проявляя особенный интерес к туфлям, но даже с туфлями она ни разу не сказала определенно, что хочет именно эту пару. Она признавала преимущество одного фасона перед другим, всегда немного ворчливо, но оставляла за тобой право принимать решение. Ты ломал себе голову, как она покупала себе вещи, когда ходила в магазин одна.
Новые вещи были безусловным прогрессом, но странно смотрелись на ней. У нее была совершенно бесцветная кожа лица, того же мертвенно-серого тона, как и в детстве, никаких оттенков и разницы между щеками, подбородком, ушами и лбом, и она никогда не пользовалась ни румянами, ни губной помадой, хотя постоянно припудривала лицо какой-то странной коричневатой пудрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72