Когда же начинается это осознание тщетности наших усилий?
Едва ли не с колыбели. Вероятно, существует постепенный прогресс приобретения иммунитета с момента твоего первого вздоха до того дня, когда твое эго твердо заявляет: "Больше я не могу переносить эти раны". Есть самые различные вариации. К кому-то это приходит с первыми попытками говорить, к другим - только к моменту полного физического созревания. Это уже крайности. Например, к тебе это определенно пришло к тому времени, когда ты в первый раз пришел домой к миссис Дэвис. Тебе было лет пятнадцать, может, семнадцать.
Ты охотно посещал воскресную школу, потому что испытывал там интеллектуальное возбуждение. Мистер Снайдер, учитель, ненавидел тебя, потому что ты добивался у него ответа о том, как вода превращается в вино, что, по твоему утверждению, невозможно сделать даже в самой современной лаборатории. Ты высказывал и множество других скептических замечаний, ссылаясь на своего отца, который, как практикующий фармацевт и химик, возмущался этим чудом с редкой для него яростью. Ты приносил в воскресную школу технические термины, заимствованные у отца, и этим приводил мистера Снайдера в состояние колодной и беспомощной ярости.
Ты всегда гордился тем, что ты довел его до того, что он покинул класс. Так или иначе, но он ушел, и его место заняла миссис Дэвис.
Ее появление положило конец свободной игре интеллекта. Пару раз ты попытался затеять с ней спор, но она просто обращала к тебе взгляд своих огромных голубых глаз и говорила, что ведь, в конце концов, Библия глаголет истину, не так ли? Но ты не перестал посещать воскресную школу, и отец был этому рад, хотя мать проявила к вопросу моей религиозности полнейшее равнодушие. Ты продолжал приходить туда и большую часть времени молча сидел, разглядывая лицо и руки миссис Дэвис. Время от времени она просила ребят что-нибудь сделать в школе, и, когда ее выбор падал на кого-то другого, ты испытывал болезненное и неприятное чувство, совершенно незнакомое тебе прежде.
Однажды в понедельник, зимой, как только закончились занятия в школе, ты оказался на ее крыльце с зонтиком, который она забыла на днях у старой миссис Пул на другом конце города. Она сама открыла тебе дверь.
- Здравствуй, Уильям. Большое тебе спасибо. - Затем, пока ты застенчиво краснел и мял в руках шапку, она добавила: - Может, зайдешь ненадолго? Пожалуйста, развлеки меня немного. Мама уехала на неделю в Чикаго, а муж вернется еще не скоро, так что я чувствую себя одиноко и далеко не в том настроении, которое подобает доброй христианке.
До этого ты уже несколько раз перескакивал через небольшую канаву, окружающую лужайку перед ее домом, и осмеливался приблизиться к парадному входу, но никогда не был в замке своей принцессы. У тебя захватило дух от необыкновенного приключения и волнения, и ты споткнулся о край ковра в гостиной с опущенными шторами, освещенной только огнем камина.
Ты был благодарен миссис Дэвис, которая сделала вид, что не заметила неловкости; мать сразу нахмурилась бы, а Джейн заботливо спросила бы, не ушибся ли ты. Но ты растерялся, когда миссис Дэвис заметила:
- Можешь присесть здесь, на диване, и посмотреть следующий урок. Вероятно, заметив выражение моего лица, она почти сразу добавила: - Или хочешь просто поговорить?
Ты пробурчал: "Просто поговорить" - и сел на край дивана рядом с ней.
Она начала расспрашивать тебя, и, хотя постепенно язык у тебя достаточно развязался, чтобы выражаться целыми фразами, ты не мог взглянуть ей в лицо, очень хотел, но не смел. Ты видел ее маленькие мягкие белые руки, лежащие на коленях, и думал о ее лице, тоже нежном и белом, с энергичным и выразительным ртом, голубыми глазами, опушенными длинными темными ресницами. Сэм Бойли как-то сказал, что у нее двойной подбородок, за что его чуть не убили, правда не ты.
Миссис Дэвис спрашивала тебя, о чем ты думаешь вне школы, когда играешь с ребятами, и ты все пытался решиться и рассказать ей о стихах, которые написал о ней, когда внезапно она, приподняв за подбородок, повернула твое лицо к себе:
- Господи, почему мы не можем смотреть друг на друга? Мне очень нравится твое лицо. Оно такое выразительное и сильное. Вот видишь, мы смотрим друг на друга. - Она убрала свою руку. - Ну, продолжай.
Но ты снова потерял дар речи. Ты чуть не потерял сознание от блаженства, когда она коснулась тебя рукой.
Теперь ты уже не мог говорить о стихах. Она не стала дальше мучить тебя вопросами и достала альбом с фотографиями, сделанными во время медового месяца, который она с мужем провела в Европе, почти десять лет назад. Вы вместе переворачивали листы альбома, ваши пальцы соприкасались, и внутри у тебя все пылало и вздрагивало. Ты чувствовал себя совершенно измученным и жалким, когда она наконец поднялась с дивана и сказала, что ей пора готовить обед мужу.
По дороге домой ты с восторгом размышлял о выпавшем на твою долю поразительном приключении! Ты весь был исполнен ожиданий и не испытывал стыда, хотя в то же время чувствовал себя неопытным и слабым. Все время гадая, сколько ей может быть лет, наконец остановился на двадцати семи.
В следующий раз, приглашенный без какого-либо предлога, ты выслушивал ее рассказы о своем муже. Оказалось, что этот достойный человек все-таки обманом завлек ее в брак, скрыв от девического незнания некоторые наиболее трудные и глубокие аспекты брака. Сейчас он изо всех сил старается загладить это предательство, но ей сложно заставить себя жить в полном согласии и доверии с таким человеком. Она много говорила об этом, но ты едва ли понимал треть сказанного. Постепенно, однако, ты стал догадываться, что ее слова к чему-то ведут, но тут в дверь позвонили, и миссис Дэвис, с Библией в руке, пошла открывать. Что было очень кстати, потому что визитером оказался пастор.
Через несколько дней ты принес ей свои стихи. Она обсудила их с литературной точки зрения, и ты изменил несколько строчек. Затем она попросила прочитать их еще раз, и ты послушно исполнил ее просьбу, сидя за столом, тогда как она сидела на диване. Когда ты закончил читать, сложил лист бумаги и спрятал его в карман, она тихо позвала:
- Подойди сюда.
Ты повиновался.
- Так я тебе нравлюсь?
Ты кивнул, весь дрожа, не в силах вымолвить ни слова.
- Сядь рядом. Положи голову мне на колени, вот так.
Тебе нравится сидеть со мной рядом и держать голову у меня на коленях? Ты очень милый мальчик и почти взрослый мужчина. Верно? Почему бы тебе не притвориться совсем взрослым и поцеловать меня? Не возражаешь, если я тоже тебя поцелую? А теперь ты...
Тогда ты понял, что девчонки в школе совсем не умеют целоваться, а ты сам и вовсе не имеешь об этом понятия. Хотя надо сказать, что не особенно этим интересовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Едва ли не с колыбели. Вероятно, существует постепенный прогресс приобретения иммунитета с момента твоего первого вздоха до того дня, когда твое эго твердо заявляет: "Больше я не могу переносить эти раны". Есть самые различные вариации. К кому-то это приходит с первыми попытками говорить, к другим - только к моменту полного физического созревания. Это уже крайности. Например, к тебе это определенно пришло к тому времени, когда ты в первый раз пришел домой к миссис Дэвис. Тебе было лет пятнадцать, может, семнадцать.
Ты охотно посещал воскресную школу, потому что испытывал там интеллектуальное возбуждение. Мистер Снайдер, учитель, ненавидел тебя, потому что ты добивался у него ответа о том, как вода превращается в вино, что, по твоему утверждению, невозможно сделать даже в самой современной лаборатории. Ты высказывал и множество других скептических замечаний, ссылаясь на своего отца, который, как практикующий фармацевт и химик, возмущался этим чудом с редкой для него яростью. Ты приносил в воскресную школу технические термины, заимствованные у отца, и этим приводил мистера Снайдера в состояние колодной и беспомощной ярости.
Ты всегда гордился тем, что ты довел его до того, что он покинул класс. Так или иначе, но он ушел, и его место заняла миссис Дэвис.
Ее появление положило конец свободной игре интеллекта. Пару раз ты попытался затеять с ней спор, но она просто обращала к тебе взгляд своих огромных голубых глаз и говорила, что ведь, в конце концов, Библия глаголет истину, не так ли? Но ты не перестал посещать воскресную школу, и отец был этому рад, хотя мать проявила к вопросу моей религиозности полнейшее равнодушие. Ты продолжал приходить туда и большую часть времени молча сидел, разглядывая лицо и руки миссис Дэвис. Время от времени она просила ребят что-нибудь сделать в школе, и, когда ее выбор падал на кого-то другого, ты испытывал болезненное и неприятное чувство, совершенно незнакомое тебе прежде.
Однажды в понедельник, зимой, как только закончились занятия в школе, ты оказался на ее крыльце с зонтиком, который она забыла на днях у старой миссис Пул на другом конце города. Она сама открыла тебе дверь.
- Здравствуй, Уильям. Большое тебе спасибо. - Затем, пока ты застенчиво краснел и мял в руках шапку, она добавила: - Может, зайдешь ненадолго? Пожалуйста, развлеки меня немного. Мама уехала на неделю в Чикаго, а муж вернется еще не скоро, так что я чувствую себя одиноко и далеко не в том настроении, которое подобает доброй христианке.
До этого ты уже несколько раз перескакивал через небольшую канаву, окружающую лужайку перед ее домом, и осмеливался приблизиться к парадному входу, но никогда не был в замке своей принцессы. У тебя захватило дух от необыкновенного приключения и волнения, и ты споткнулся о край ковра в гостиной с опущенными шторами, освещенной только огнем камина.
Ты был благодарен миссис Дэвис, которая сделала вид, что не заметила неловкости; мать сразу нахмурилась бы, а Джейн заботливо спросила бы, не ушибся ли ты. Но ты растерялся, когда миссис Дэвис заметила:
- Можешь присесть здесь, на диване, и посмотреть следующий урок. Вероятно, заметив выражение моего лица, она почти сразу добавила: - Или хочешь просто поговорить?
Ты пробурчал: "Просто поговорить" - и сел на край дивана рядом с ней.
Она начала расспрашивать тебя, и, хотя постепенно язык у тебя достаточно развязался, чтобы выражаться целыми фразами, ты не мог взглянуть ей в лицо, очень хотел, но не смел. Ты видел ее маленькие мягкие белые руки, лежащие на коленях, и думал о ее лице, тоже нежном и белом, с энергичным и выразительным ртом, голубыми глазами, опушенными длинными темными ресницами. Сэм Бойли как-то сказал, что у нее двойной подбородок, за что его чуть не убили, правда не ты.
Миссис Дэвис спрашивала тебя, о чем ты думаешь вне школы, когда играешь с ребятами, и ты все пытался решиться и рассказать ей о стихах, которые написал о ней, когда внезапно она, приподняв за подбородок, повернула твое лицо к себе:
- Господи, почему мы не можем смотреть друг на друга? Мне очень нравится твое лицо. Оно такое выразительное и сильное. Вот видишь, мы смотрим друг на друга. - Она убрала свою руку. - Ну, продолжай.
Но ты снова потерял дар речи. Ты чуть не потерял сознание от блаженства, когда она коснулась тебя рукой.
Теперь ты уже не мог говорить о стихах. Она не стала дальше мучить тебя вопросами и достала альбом с фотографиями, сделанными во время медового месяца, который она с мужем провела в Европе, почти десять лет назад. Вы вместе переворачивали листы альбома, ваши пальцы соприкасались, и внутри у тебя все пылало и вздрагивало. Ты чувствовал себя совершенно измученным и жалким, когда она наконец поднялась с дивана и сказала, что ей пора готовить обед мужу.
По дороге домой ты с восторгом размышлял о выпавшем на твою долю поразительном приключении! Ты весь был исполнен ожиданий и не испытывал стыда, хотя в то же время чувствовал себя неопытным и слабым. Все время гадая, сколько ей может быть лет, наконец остановился на двадцати семи.
В следующий раз, приглашенный без какого-либо предлога, ты выслушивал ее рассказы о своем муже. Оказалось, что этот достойный человек все-таки обманом завлек ее в брак, скрыв от девического незнания некоторые наиболее трудные и глубокие аспекты брака. Сейчас он изо всех сил старается загладить это предательство, но ей сложно заставить себя жить в полном согласии и доверии с таким человеком. Она много говорила об этом, но ты едва ли понимал треть сказанного. Постепенно, однако, ты стал догадываться, что ее слова к чему-то ведут, но тут в дверь позвонили, и миссис Дэвис, с Библией в руке, пошла открывать. Что было очень кстати, потому что визитером оказался пастор.
Через несколько дней ты принес ей свои стихи. Она обсудила их с литературной точки зрения, и ты изменил несколько строчек. Затем она попросила прочитать их еще раз, и ты послушно исполнил ее просьбу, сидя за столом, тогда как она сидела на диване. Когда ты закончил читать, сложил лист бумаги и спрятал его в карман, она тихо позвала:
- Подойди сюда.
Ты повиновался.
- Так я тебе нравлюсь?
Ты кивнул, весь дрожа, не в силах вымолвить ни слова.
- Сядь рядом. Положи голову мне на колени, вот так.
Тебе нравится сидеть со мной рядом и держать голову у меня на коленях? Ты очень милый мальчик и почти взрослый мужчина. Верно? Почему бы тебе не притвориться совсем взрослым и поцеловать меня? Не возражаешь, если я тоже тебя поцелую? А теперь ты...
Тогда ты понял, что девчонки в школе совсем не умеют целоваться, а ты сам и вовсе не имеешь об этом понятия. Хотя надо сказать, что не особенно этим интересовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72