— Учитывая обстоятельства… — начал Томилин и продолжил морзянкой — согнутым пальцем по столу.
— Вымогатель, — засмеялся Семенов, — Саша, нам по двадцать пять, Вене пятьдесят… Твое здоровье, Веня.
— Спасибо. — Филатов чуть улыбнулся. — Вот док грозится через две недели на работу выгнать. Не брешешь?
— Через две недели? — возмутился Бармин. — От силы десять дней, симулянт несчастный!
— Вот видите, — обрадовался Филатов. — Брехун, конечно, а все равно приятно. «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман», — как сочинил один умный человек. Вы-то как, Сергей Николаич?
— На конкурс красоты не собираюсь, а в больничном доктор отказал.
— Не поволоки вы меня тогда, — сказал Филатов, — некого было бы с рождением поздравлять.
— Сочтемся славою, Веня.
— Моя вахта была.
— В том, что мачта упала, твоей вины нет.
— На кого ж собак будут вешать?
— Как положено, на начальника.
— Это несправедливо.
— Не беспокойся, шея у меня тренированная, выдержит… Очень болит?
— Откричался, терпеть можно… — Филатов заговорщически переглянулся с Барминым и Томилиным, приподнялся на локте и вдруг горячо выпалил: — Сергей Николаич, давайте простим Осокина, а?
От неожиданности Семенов дернул себя за подбородок и вскрикнул от боли.
— Проклятье!.. Договорились вы, что ли?
— Нет, Сергей Николаич, вы послушайте, — страстно продолжал Филатов, — мы не договаривались, только одно дело Осокину по морде врезать, а другое — ребенку… Как палачи… Пусть у меня рука отсохнет — не могу!
— Температуру мерил, Саша? — Семенов с тревогой посмотрел на пылающее лицо Филатова.
— Тридцать восемь, — кивнул Бармин. — Но не в этом дело, Николаич. Костя, просвети начальника.
Семенов стал читать протянутый Томилиным листок: «Осокину Виктору Алексеевичу. Дорогой папа у нас большая радость про тебя очерк районной газете знатный земляк с фотографией нас все поздравляют мы с мамой очень тебя любим гордимся — твоя Наташа».
— Такие дела, Николаич, — озадаченно проговорил Бармин.
Семенов молча закурил.
— Серге-ей Николаич, — совсем по-детски протянул Филатов, — девчонка-то в чем виновата? Ей-то за что?
— Дядя Вася у него вчера был, — вставил Томилин. — Говорит, что…
— Знаю, — с досадой сказал Семенов. Взял радиограмму, вновь прочитал. — Неплохого адвоката он заполучил, сукин сын… Ты-то как считаешь, Саша?
— Насчет ребенка Веня прав. Представь себе, возвратится с клеймом… Я бы на его месте лучше с головой в воду. Надо прощать.
— Сегодня он себя не жалел, в пекло лез, — добавил Филатов. — Костя с ним был, спросите у него.
— Патетики многовато, — проворчал Семенов. — С головой в воду… пекло… Но положеньице в самом деле щекотливое. Да-а, неплохого адвоката заполучил! Ладно, с бойкотом кончаем, но всех предупредить, чтобы никаких слюнявых сцен всепрощения не было. Добрячки! Просто ничего не произошло — забыли, и точка. Ну, спать пора?
Бармин снял со спиртовки стерилизатор, подмигнул Филатову.
— Сейчас мы тебе кой-куда кой-чего вкатим, и тебе приснится Наденька на сочинском пляже.
— Нужна она мне, — проворковал Филатов. — Ты мне лучше клешню вылечи.
После укола Филатов задремал, и Семенов ушел успокоенный.
Поднялся небольшой ветерок, тянуло гарью и чем-то паленым — долгий, неистребимый запах пожарища. Под наскоро сколоченным навесом тарахтели движки, их энергии, подсчитал Семенов, хватит на работу радиостанции, аэрологию и медпункт; гидрологическую лебедку придется вертеть вручную, а кое-какие научные работы временно приостановить. Ничего, главное — люди живы и корабль на плаву остался… До чего же молодец Валя, старый ретроград Валя Горемыкин — отказался от электропечи, потребовал обеспечить камбуз баллонами с пропаном. «Газовая плита мне сподручнее», — стоял на своем Валя, за что большое ему спасибо: камбузу простой не угрожает.
У движков дежурил Дугин.
— Палец как? — спросил Семенов.
— Док вправил, нормально, — ответил Дугин. — Ну, ты хорош, скажу тебе… Детей по ночам пугать!
— Сбегай в кают-компанию, погрейся, я пока подежурю.
— Не надо, мне Валя термос кофе притащил… Что там, в медпункте, весело? Семенов рассказал.
— Правильно, Николаич, кончай бойкот, — согласился Дугин. — Витька Осокин, конечно, не подарок, но от Вени кто хошь озвереет… Да, я в твоем доме аккумулятор с лампочкой приспособил для работы.
— Вот спасибо!
— А завтра будем с дядей Васей ветряк ставить, пусть ветер на нас поработает. Мне там радиограмм не было?
— Пишут, — с теплотой сказал Семенов, — наконец-то и тебя, старого холостяка, жизнь расшевелила. На свадьбу — не забудешь?
— Вопрос! — Дугин ухмыльнулся. — А летом на рыбалку, в гаранинские тайные местечки махнем, да?
— Заметано, Женя, готовь снасти. Ну, друг, не скучай.
На метеоплощадке Семенов осмотрел термометры и с удовлетворением отметил, что температура воздуха этой ночью понизилась до минус десяти. В самом деле, промоины и лунки покрылись ледяной коркой, подмораживает всерьез. Что ж, август в центре Арктического бассейна — уже не лето, хотя еще и не осень. Вот пройдет неделя-другая, и можно будет приступать к сооружению новой взлетно-посадочной полосы.
Семенов еще постоял на свежем воздухе, подумал о том, какая хорошая жизнь наступит, когда начнутся полеты и станция вновь заработает на полную мощность, и пошел к себе. Хочешь не хочешь, можешь не можешь, а надо хоть немного поспать.
А у Филатова сегодня бенефис, подумал он, смыкая глаза, его день. Лез в самый огонь, до конца пожара на руку не жаловался, да и сейчас держится достойно…
И тут же с непонятным, смутным чувством поймал себя на том, что ему было бы приятнее, если бы этот день был днем не Филатова, а Дугина.
СВЕШНИКОВ
Свешников прилетел на станцию первым бортом. Огромный, радостно-взволнованный, он спустился на лед и, пожимая руки обступившим его людям, весело прогремел:
— Сам себе не верю — вырвался! Позавчера были три заседания, на завтра назначен ученый совет, послезавтра съемки для телевидения, а меня и след простыл. Сбежал, как мальчишка! И, неожиданно распустив «молнию» на каэшке Бармина, погрозил ему пальцем.
— Вот кто стащил мой кожаный костюм! Сам отобрал его на складе, велел беречь — где еще на мой рост достанешь? Сергей, влепи своему доктору строгача за похищение спецодежды директора института!.. Привет тебе, дядя Вася, вот и довелось встретиться. Дошло до меня, что сундучок-то свой прихватил, а Машу забыл?
— Вот это сюрприз!
С восторженным лаем Кореш и Махно совершали немыслимые прыжки вокруг царственно невозмутимой лайки.
— Разве так представляются даме? — под общий смех пожурил Крутилин. — К ручке прикладывайтесь, чурбаны неотесанные, ножкой шаркайте! Лапша, поучи их этикету!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46