Здесь, в подземных переходах, мы столкнулись с отрядом вооруженных заговорщиков и от них узнали, что наверху идут бои. Я и без них знал, что Белоу еще жив, потому что время от времени в подземелье доносились отзвуки взрывов: все новые шедевры нечеловеческой памяти превращались в руины. Нам сказали, что выйти через ворота не удастся, не только потому, что их защищают верные правительству части, но и потому, что проход завален обломками Министерства Провинций. Повстанцы советовали пробираться к восточной стене, обрушившейся от очередного взрыва. Сами они не могли проводить нас, так как отряд у водопроводной станции ожидал подкрепления.
К моему удивлению, большинство повстанцев знали Эа. Доставив в Город, его довольно долго держали в клетке, и пока возводили хрустальный пузырь, ему удавалось поговорить с рабочими. Мало кто мог устоять перед его спокойной улыбкой. Как сказал один паренек: «Он показал нам, что самое опасное волшебство Создателя — наш страх перед ним». По-видимому, после этого мысль о свержении Белоу и начала распространяться по Городу. От Эа они научились знаку «О» и услышали про Вено. Уходя в бой, повстанцы тянулись пожать ему руку.
— Он говорил нам, что ты вернешься, — сказал мне кто-то из них. — Говорил, что ты отыщешь рай и вернешься другим человеком.
Потом мы остались одни в темных переходах, и тут мне пришлось вспомнить, что красота никого не отпускает без борьбы. Я с ужасом ожидал начала ломки, понимая, что придется остаться одному, чтобы не погубить всех. Но Арла и Эа не бросили меня. Два дня мы прятались в темном тупике, пока они возились со мной. В мешочке у Странника нашлись мелкие лесные ягоды, снимавшие боль и тошноту. Все время, пока я лежал там, с потом выгоняя из себя последние остатки невежества и страха, наверху звучали взрывы. Иногда доносились хлопки выстрелов, и запах горелого мяса проник даже под землю.
На третий день, хотя я еще нетвердо держался на ногах и должен был опираться на чью-то руку, мы вышли из своего убежища вблизи восточной стены. Город лежал в руинах. Не уцелело ни единого здания, лишь горы обломков, уходящие вдаль, насколько видел глаз. Среди развалин лежали трупы горожан и солдат, страшно пахло падалью. Мы с трудом выбрались к пролому в стене. За ним лежали луга и леса, и мне подумалось, что мир, который всегда был у меня перед глазами, тоже в каком-то смысле рай. Второй раз отказаться от красоты оказалось мучительным делом, и я был еще так слаб, что не сумел удержаться от слез.
— Клэй, — услышал я голос за спиной. До свободы оставался один шаг.
Я обернулся и увидел Создателя, стоявшего в нескольких шагах от нас. Грета Сикес натягивала поводок, конец которого он сжимал в руке.
— Все кончено, Клэй. Все умерли или бежали, — сказал он. — С тех пор как я, почти мальчиком, явился сюда из-за моря и гор, мой ум разрывался от возвышенных идей. Одного я не предвидел — чем все это кончится.
Его лицо было маской смерти. Кожа обтягивала его, как лицо мумии. Не знаю, где он брал силы удерживать волчицу.
— Отпустите нас, Белоу, — попросил я. — Наша смерть уже ничего не изменит.
С минуту он рассеянно смотрел мимо меня. Потом отозвался:
— Да, мне не до вас, Клэй. Некогда. Предстоит много работы. Этой ночью я опять видел сон. Величественное видение.
Сказав это, он повернулся и ушел обратно в Город.
Когда мы выбрались за стену и вышли на широкий луг, Эа тронул меня за плечо и указал в небо над дымящимися руинами. В небе кружило что-то большое и черное.
— Стервятник? — спросил я. Он покачал головой.
— Демон нашел себе новый дом, — сказал он.
30
Те, кто пережил гибель Города, поселились в долине у слияния рек, милях в пятидесяти от Латробии. Мы назвали это место «Вено», хотя оно не было Земным Раем. Люди здесь умирают, болеют, бывают несчастными, но естественная красота местности и доброжелательность поселенцев иногда наводит на мысль о царстве блаженства.
Здесь я и заканчиваю для вас эти записки. У меня маленький домик с садиком. Эа научил меня охотиться с луком и стрелами, собирать ягоды и коренья. Я уже далеко не тот самовлюбленный глупец, каким явился в Анамасобию. Прежде всего я перестал бояться темноты и мирно засыпаю, задув свечу. Может быть, я не стал умнее, но теперь мое дурачество заставляет меня неумеренно восторгаться теплым солнцем и запахом земли. Меня больше не волнуют титулы и положение, мне приятно быть рядовым поселенцем.
Мы все помогали друг другу выжить. Память о Белоу заставила нас отказаться от правительства и не доверять никому особой власти. Споры как-то улаживаются без кровопролития, и меновая торговля установилась сама собой. Мы относимся с подозрением, возможно чрезмерным, к любым приспособлениям, облегчающим жизнь, потому что не забыли, как ради удобств пожертвовали свободой. Не знаю, долго ли это будет продолжаться в будущем.
Поселившись здесь, я часто видел Арлу, работавшую в своем саду на другой стороне поля. Они со Странником построили дом неподалеку от моего и растили там своего мальчика. Его звали Ярек, и иногда под вечер он перебегал через поле, пробирался ко мне в комнату и болтал, пока я пытался писать. В конце концов я сдавался, откладывал перо, и мы отправлялись в лес или на рыбалку.
Он расспрашивал меня обо всем, и я отвечал тем же. От Эа он много узнал о Запределье и уже тогда неплохо разбирался в травах, целебных или открывающих второе зрение. Эа убедил мальчика, что я человек большой учености, но кажется, тому всего нужнее было ощущать мою уверенность, что он замечательный парень. Хотя мой запас бумаги (я выменял его на старый плащ у вдовы министра казначейства) быстро подходил к концу, мы с мальчуганом охотно изводили его на картинки лягушат, кроликов и других лесных жителей.
Для Арлы я не существовал. Я встречался с ней иногда на тропинке и здоровался, но зеленая вуаль даже не вздрагивала в ответ. Я потратил много сил, чтобы не дать таким встречам отравить мне радость новой жизни, но, по совести, можно ли было ожидать другого? Эа иногда останавливался поболтать, и я пытался вытянуть из него рассказ о Рае. Он смеялся и рассказывал о том, как жил до своего долгого сна. Все его истории о Запределье явно должны были внушить мне, что и настоящий Вено далек от совершенства.
Однажды я спросил его:
— Да есть ли на земле настоящий рай?
— О да, — отвечал он.
— Где же он? На что он похож?
Он опустил лук на землю и положил руки мне на плечи.
— Мы идем к нему, — сказал он. — Рай всюду, где мы его ищем.
С тех пор, завидев меня в поле, он каждый раз кричал издалека:
— Уже близко, Клэй. Мы почти дошли!
За эти годы шутка стала привычной. Выходя из дома поутру, я часто находил на пороге дичь для обеда или корзинку плодов и догадывался, что заходил Эа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55