Но он-то каков! А с виду и не скажешь… Она поднялась по лестнице на шестой этаж и открыла дверь квартиры своим ключом, то есть ключом хозяйки. М-да-а, где теперь хозяйка квартиры?
Александра Петровна предпочитала об этом не знать и вообще не думать. Это — задача Вити. Тогда, перед началом операции, она заикнулась было о том, что женщину убивать вовсе необязательно, что вполне можно подержать где-нибудь неделю на наркотиках, а потом вернуть в Сосновку на ту же скамейку.
И даже если она и станет потом рассказывать, что ее похитили и что она пропадала где-то неделю и ничего не помнит, все равно ей никто не поверит, да и слушать ее никто не будет. Витя выслушал Романцову хмуро и посмотрел с презрением.
— Я в твои дела не лезу, — угрюмо проговорил он. — Что там ты у людей в голове делаешь — твоя забота. Главное — результат. Так и тут: не вмешивайся, не суйся с советами. В таких делах я лучше разбираюсь. И будет лучше, если бабу эту ликвидировать, возни меньше.
— А я, по-твоему, просто так, что ли, интересуюсь? — вскипела Романцова. — А если труп найдут, пока я в той квартире буду находиться?
— Не найдут, — усмехнулся Витя, ощерив желтые зубы, — за это не беспокойся.
Александра Петровна только вздохнула: ничего не оставалось делать, как довериться Вите, в таких вопросах он был специалист.
И в одно прекрасное утро она надела рыжий парик и голландское пальто и стала ждать звонка по мобильному телефону, удостоверившись, что Мария Николаевна Амелина вышла на свою обычную утреннюю прогулку в Сосновский парк.
Сейчас, войдя в комнату, Романцова встретила Витин вопросительный взгляд.
— Ну, что там?
— Нормально все, она ни о чем таком не знает. Немец не говорит ей, что у него в последнее время с головкой неладно.
— А где он был прошлой ночью? — не успокаивался Витя. — Почему дома не ночевал?
— Откуда я знаю! — разозлилась Романцова. — Нужно было лучше за ним следить, не упускать из виду…
— Ну ладно, — Витя пошел на попятный, потом продолжил:
— Андрей звонил, ему девчонка сообщила, что деньги завтра придут.
— Она его не заподозрила? — встревожилась Романцова.. — Слишком откровенно он себя ведет.
— Видно, крепко девочку зацепило, — усмехнулся Витя, — серьезные отношения у них, раз служебные тайны она выбалтывает;
А ты что — ревнуешь, что ли?
— Отстань ты, — всерьез разозлилась Романцова. — И что ты вообще тут делаешь?
Тебе больше заняться нечем?
— Есть чем. — Он не спеша поднялся и посмотрел на нее сузившимися глазами. — Дел у меня много, ведь, судя по всему, наконец-то наступает решающая фаза операции. Так что я пойду, пожалуй. А ты уж сиди тут до вечера, когда немца окончательно обработать нужно будет.
Романцова постаралась скрыть охвативший ее озноб: ей было страшно оставаться одной в этой квартире, казалось, что стены давят и вещи пытаются изгнать самозванку. Разумеется, это все ей кажется, нервы, нервы…
И еще она боялась, что кто-нибудь придет и спросит Амелину. Можно не открывать дверь на звонки, хотя Витя по ее просьбе переклеил фотографию в паспорте Амелиной на ее собственную, так что если бы пришел, допустим, почтальон, или проверяющий электроэнергию и спросили бы документы, у Александры Петровны есть что им предъявить. Но лучше этого не делать, лучше вообще как можно быстрее убраться из этой квартиры подальше.
Ничего, сегодня последний вечер она будет находиться в этой квартире. Придется, правда, заночевать здесь, чтобы завтра утром закрепить достигнутые вечером результаты.
Что ж, надо мобилизоваться, дело, конечно, сопряжено с риском, но того стоит.
Романцова тщательно заперла за Витей двери, обвела рассеянным взглядом прихожую и направилась было в комнату, как вдруг зазвонил телефон. В тишине пустой квартиры звонок раздался резко и недобро.
Романцова вздрогнула, помедлила немного и усилием воли заставила себя уйти в комнату. Телефон еще долго звонил, потом замолк. На часах было полдвенадцатого. Еще шесть часов до прихода Эрика, а там нужно будет максимально сосредоточиться и работать. На карту поставлено все.
Она походила бесцельно по комнатам, в этой квартире ей решительно нечего было делать. Все здесь было чужое: вещи, книги, посуда. Прикасаться ни к чему не хотелось, однако она решила выпить чаю, чтобы успокоиться, потому что во рту стоял привкус жженой кости, очевидно, от дрянного кофе, который она выпила в квартире у той бабы, знакомой немца. На самом деле кофе был обычный, неплохой даже, но Александре Петровне легче было грешить на кофе, чем признаться себе, что организм ее непоправимо разрушается, что пропажа аппетита и мерзкий привкус во рту связан с передозировкой препарата В-17.
Телефон в прихожей зазвонил снова, он трезвонил и трезвонил, пока она сидела на диване, прижав ладони к вискам, потому что от звонков у нее сильно разболелась голова.
Нужно было отключить телефон, но она почему-то медлила. Ей казалось, что при отключенном телефоне квартира совсем уж будет напоминать склеп. Наконец звонки смолкли, но через полчаса телефон раззвонился снова. Александра Петровна дошла, что называется, до ручки и решила, что никто не может звонить так часто, просто, видимо, на станции что-то замкнулось и теперь номер блокируется. После того, как прошли очередные полчаса и телефон снова зазвонил, она рывком сняла трубку и сказала, что слушает.
В ответ послышалось молчание, а потом короткие гудки. Ну так и есть, что-то не правильно соединилось, теперь звонки прекратятся. Но через полчаса телефон снова напомнил о себе.
— Алло! — воскликнула Александра Петровна. — Алло, я слушаю, говорите!
Но трубка молчала. Александра Петровна тоже замолчала, но медлила вешать трубку.
Она прижала ее к уху, и обмерла, потому ей послышалось на том конце чье-то сдерживаемое дыхание. Романцова бросила трубку, как будто в руке у нее была змея, и рывком выдернула телефонный шнур из розетки. Что это было? Неужели опасность? Неужели звонит кто-то из знакомых Амелиной?
Глупости, возразила сама себе Александра Петровна, тогда бы спросили, поговорили бы…'Зачем же молчать в трубку, как малолетний хулиган? Нет, скорее всего, просто ошибка на станции. Но, Боже, как же хорошо, что завтра ее уже здесь не будет! А послезавтра все решится, они получат деньги, и она сможет выбросить из головы и Витю с его грубостью, и Андрея с его амбициями. Правда, нужно пока держать ухо востро, чтобы не уплыли деньги, никому нельзя доверять.
Александра Петровна выбросила из головы все страхи и сосредоточилась на работе.
* * *
Она не была бы так самоуверенна, если бы знала, что судьба в самый последний момент решила подставить ей ножку.
Редко у какого человека не бывает в жизни таких минут, которые и составляют-то самую суть жизни, ради которых, собственно, и стоит жить, которые только и можно вспоминать потом, в горе, в болезни и в старости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Александра Петровна предпочитала об этом не знать и вообще не думать. Это — задача Вити. Тогда, перед началом операции, она заикнулась было о том, что женщину убивать вовсе необязательно, что вполне можно подержать где-нибудь неделю на наркотиках, а потом вернуть в Сосновку на ту же скамейку.
И даже если она и станет потом рассказывать, что ее похитили и что она пропадала где-то неделю и ничего не помнит, все равно ей никто не поверит, да и слушать ее никто не будет. Витя выслушал Романцову хмуро и посмотрел с презрением.
— Я в твои дела не лезу, — угрюмо проговорил он. — Что там ты у людей в голове делаешь — твоя забота. Главное — результат. Так и тут: не вмешивайся, не суйся с советами. В таких делах я лучше разбираюсь. И будет лучше, если бабу эту ликвидировать, возни меньше.
— А я, по-твоему, просто так, что ли, интересуюсь? — вскипела Романцова. — А если труп найдут, пока я в той квартире буду находиться?
— Не найдут, — усмехнулся Витя, ощерив желтые зубы, — за это не беспокойся.
Александра Петровна только вздохнула: ничего не оставалось делать, как довериться Вите, в таких вопросах он был специалист.
И в одно прекрасное утро она надела рыжий парик и голландское пальто и стала ждать звонка по мобильному телефону, удостоверившись, что Мария Николаевна Амелина вышла на свою обычную утреннюю прогулку в Сосновский парк.
Сейчас, войдя в комнату, Романцова встретила Витин вопросительный взгляд.
— Ну, что там?
— Нормально все, она ни о чем таком не знает. Немец не говорит ей, что у него в последнее время с головкой неладно.
— А где он был прошлой ночью? — не успокаивался Витя. — Почему дома не ночевал?
— Откуда я знаю! — разозлилась Романцова. — Нужно было лучше за ним следить, не упускать из виду…
— Ну ладно, — Витя пошел на попятный, потом продолжил:
— Андрей звонил, ему девчонка сообщила, что деньги завтра придут.
— Она его не заподозрила? — встревожилась Романцова.. — Слишком откровенно он себя ведет.
— Видно, крепко девочку зацепило, — усмехнулся Витя, — серьезные отношения у них, раз служебные тайны она выбалтывает;
А ты что — ревнуешь, что ли?
— Отстань ты, — всерьез разозлилась Романцова. — И что ты вообще тут делаешь?
Тебе больше заняться нечем?
— Есть чем. — Он не спеша поднялся и посмотрел на нее сузившимися глазами. — Дел у меня много, ведь, судя по всему, наконец-то наступает решающая фаза операции. Так что я пойду, пожалуй. А ты уж сиди тут до вечера, когда немца окончательно обработать нужно будет.
Романцова постаралась скрыть охвативший ее озноб: ей было страшно оставаться одной в этой квартире, казалось, что стены давят и вещи пытаются изгнать самозванку. Разумеется, это все ей кажется, нервы, нервы…
И еще она боялась, что кто-нибудь придет и спросит Амелину. Можно не открывать дверь на звонки, хотя Витя по ее просьбе переклеил фотографию в паспорте Амелиной на ее собственную, так что если бы пришел, допустим, почтальон, или проверяющий электроэнергию и спросили бы документы, у Александры Петровны есть что им предъявить. Но лучше этого не делать, лучше вообще как можно быстрее убраться из этой квартиры подальше.
Ничего, сегодня последний вечер она будет находиться в этой квартире. Придется, правда, заночевать здесь, чтобы завтра утром закрепить достигнутые вечером результаты.
Что ж, надо мобилизоваться, дело, конечно, сопряжено с риском, но того стоит.
Романцова тщательно заперла за Витей двери, обвела рассеянным взглядом прихожую и направилась было в комнату, как вдруг зазвонил телефон. В тишине пустой квартиры звонок раздался резко и недобро.
Романцова вздрогнула, помедлила немного и усилием воли заставила себя уйти в комнату. Телефон еще долго звонил, потом замолк. На часах было полдвенадцатого. Еще шесть часов до прихода Эрика, а там нужно будет максимально сосредоточиться и работать. На карту поставлено все.
Она походила бесцельно по комнатам, в этой квартире ей решительно нечего было делать. Все здесь было чужое: вещи, книги, посуда. Прикасаться ни к чему не хотелось, однако она решила выпить чаю, чтобы успокоиться, потому что во рту стоял привкус жженой кости, очевидно, от дрянного кофе, который она выпила в квартире у той бабы, знакомой немца. На самом деле кофе был обычный, неплохой даже, но Александре Петровне легче было грешить на кофе, чем признаться себе, что организм ее непоправимо разрушается, что пропажа аппетита и мерзкий привкус во рту связан с передозировкой препарата В-17.
Телефон в прихожей зазвонил снова, он трезвонил и трезвонил, пока она сидела на диване, прижав ладони к вискам, потому что от звонков у нее сильно разболелась голова.
Нужно было отключить телефон, но она почему-то медлила. Ей казалось, что при отключенном телефоне квартира совсем уж будет напоминать склеп. Наконец звонки смолкли, но через полчаса телефон раззвонился снова. Александра Петровна дошла, что называется, до ручки и решила, что никто не может звонить так часто, просто, видимо, на станции что-то замкнулось и теперь номер блокируется. После того, как прошли очередные полчаса и телефон снова зазвонил, она рывком сняла трубку и сказала, что слушает.
В ответ послышалось молчание, а потом короткие гудки. Ну так и есть, что-то не правильно соединилось, теперь звонки прекратятся. Но через полчаса телефон снова напомнил о себе.
— Алло! — воскликнула Александра Петровна. — Алло, я слушаю, говорите!
Но трубка молчала. Александра Петровна тоже замолчала, но медлила вешать трубку.
Она прижала ее к уху, и обмерла, потому ей послышалось на том конце чье-то сдерживаемое дыхание. Романцова бросила трубку, как будто в руке у нее была змея, и рывком выдернула телефонный шнур из розетки. Что это было? Неужели опасность? Неужели звонит кто-то из знакомых Амелиной?
Глупости, возразила сама себе Александра Петровна, тогда бы спросили, поговорили бы…'Зачем же молчать в трубку, как малолетний хулиган? Нет, скорее всего, просто ошибка на станции. Но, Боже, как же хорошо, что завтра ее уже здесь не будет! А послезавтра все решится, они получат деньги, и она сможет выбросить из головы и Витю с его грубостью, и Андрея с его амбициями. Правда, нужно пока держать ухо востро, чтобы не уплыли деньги, никому нельзя доверять.
Александра Петровна выбросила из головы все страхи и сосредоточилась на работе.
* * *
Она не была бы так самоуверенна, если бы знала, что судьба в самый последний момент решила подставить ей ножку.
Редко у какого человека не бывает в жизни таких минут, которые и составляют-то самую суть жизни, ради которых, собственно, и стоит жить, которые только и можно вспоминать потом, в горе, в болезни и в старости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61