Таким образом, Сан Саныч продолжал оставаться в неведении, что дорогущим швейцарским лекарством его жена лечила фикус.
Фикусу и вправду полегчало. Он приободрился, выпустил новый лист и, кажется, собирался ветвиться, чего Надежда безуспешно добивалась от него уже второй год. Сама Надежда тоже выглядела получше. Исчезла болезненная бледность и черные круги под глазами, не мучили головные боли по вечерам и утренний кашель.
Муж поглядывал на Надежду благосклонно и даже разрешил ей выходить на улицу. Но только ненадолго и в хорошую погоду.
В понедельник Надежда проводила мужа на работу и поглядела в окно. На улице падал липкий сырой снег, который тотчас превращался в отвратительную грязную кашу. Такую погоду никак нельзя было назвать хорошей, но это ведь как посмотреть, рассудила Надежда. Допустим, сейчас был бы мороз градусов сорок. Такая погода уж точно повредила бы ее больным бронхам и носовым пазухам. А легкий снежок – что ж тут такого… можно и погулять.
Убедив себя, что она мужа нисколько не обманывает и не нарушает его запретов, Надежда Николаевна надела непромокаемое пальто с капюшоном и вышла из дома, напоследок погрозив кулаком коту, который ехидно жмурился со шкафа.
Надежда замахала проезжающей машине, но водитель, вместо того чтобы затормозить, только прибавил скорость, да еще и окатил ее грязной водой из лужи. Надежда охнула, отскочила и принялась оттирать пальто носовым платком. Дело это было безнадежное.
Она уже проклинала ту минуту, когда решила сделать поблажку своему ослабленному болезнью организму и поймать машину. Конечно, ехать в набитом метро, толкаться среди раздраженных пассажиров, из которых каждый второй находится либо в начальной, либо в завершающей стадии простудного заболевания, кашляет и чихает, распространяя вокруг себя гриппозные бациллы, удовольствие ниже среднего, но и стоять на краю тротуара под мокрым снегом, безуспешно пытаясь остановить машину, тоже не сахар.
Когда Надежда была уже близка к тому, чтобы вернуться домой, отложив поиски Эли Маленко до более благоприятной погоды, возле нее затормозил старенький, но аккуратный «Москвич».
– Садитесь, женщина! – проговорил водитель, уютный круглолицый дядечка средних лет. – Вижу, вы тут явно меня дожидаетесь!
– Ой, спасибо вам большое! – бурно обрадовалась Надежда, устраиваясь на переднем сиденье. – Полчаса уже машину ловлю, и никто не останавливается!
– А все потому, что народ сейчас только о себе думает, – сообщил водитель, плавно трогаясь с места. – Погода скверная, под ногами слякоть, боятся, что пассажир в машине наследит. А что женщина приличная по такой погоде мучается, это им без разницы! А я вижу, вы совсем уж дошли… дверцу поплотнее закройте, пожалуйста! Хорошего человека, его ведь всегда видно… куда едем-то?
– Заневский, двадцать два… – проговорила Надежда, открывая и снова захлопывая дверцу. – Еще раз спасибо…
– Заневский, двадцать два? – переспросил водитель, на глазах мрачнея. – Это ж надо, какая у людей бывает внешность обманчивая! С виду такая приличная женщина… ну ладно, раз уж посадил, поедем… – И он отвернулся от пассажирки, сосредоточившись на дороге.
Надежда Николаевна удивленно покосилась на него, пожала плечами и ничего не сказала – мало ли на свете странных людей… даже лучше, если не будет донимать разговорами…
Водитель к ней больше не поворачивался, но что-то бормотал себе под нос:
– Вот у Василия Николаича невестка – с виду тоже приличная женщина, а ползарплаты там оставляет… ох, ну и времена пошли! До чего же внешность обманчивая бывает!
К счастью, пробок не было, очень скоро они перебрались через Неву, выехали на Заневский проспект, миновали площадь, и водитель затормозил перед большим, ярко освещенным зданием из стекла и металла.
– Ну вот, приехали! Заневский, двадцать два!
Надежда расплатилась, выбралась из машины, удивленно разглядывая здание, перед которым ее высадил странный человек. Она хотела что-то у него спросить, но «Москвич» резко сорвался с места и умчался, напоследок окатив растерянную Надежду грязной жижей.
– Ну вот, и этот… – вздохнула вконец расстроенная женщина, поспешно отходя от проезжей части. – А сперва показался таким славным!
Она безнадежно оглядела испачканное пальто и снова взглянула на ярко освещенное здание.
Над фасадом горела разноцветными огнями огромная вывеска: «Казино “Лас-Вегас”».
– Куда это он меня привез? – протянула Надежда Николаевна, вертя головой.
Никаких других домов поблизости не было.
«Выходит, теперь по этому адресу построили казино! – сообразила наконец Надежда. – То-то он так ко мне переменился! Решил, что я просаживаю все деньги за игорным столом!»
Она снова вздохнула и побрела прочь от этого храма азарта по направлению к жизнерадостной стайке голубых елочек, обдумывая свое положение.
Пальто испачкала – это раз.
Забралась на другой конец города, потратив время и деньги, – это два.
Самое главное – нужного дома в помине нет, и шансы найти Элю Маленко близки к нулю.
В самом деле, с чего она взяла, что эта Эля по-прежнему обитает по тому же самому адресу, по которому жила в детстве?
Ведь ее адрес в Машиной записной книжке явно был записан детской рукой…
Безрадостные мысли Надежды были прерваны раздавшимся у нее за спиной громким пыхтением. Она попыталась обернуться, но пыхтение перешло в негромкое басистое рычание, и в спину Надежде ткнулось что-то теплое. Причем ткнулось с такой недюжинной силой, что Надежда не смогла удержать равновесие.
Надежда охнула, нога подвернулась, и она с размаху плюхнулась в подтаявший снег.
Несколько бесконечных секунд она лежала на снегу, постепенно пропитываясь влагой, готовая разреветься.
Мало того что она совершенно зря проделала такой путь, мало того что незнакомый человек посчитал ее аморальной личностью, так теперь угораздило плюхнуться в подтаявший сугроб и наверняка усугубить свою болезнь!
Единственное, что заставило Надежду взять себя в руки, – это мысль о том, как нелепо она, должно быть, выглядит со стороны. Распластавшись на снегу, как цыпленок табака, уткнувшись носом в сугроб…
Надежда охнула и перевернулась.
Лучше бы она этого не делала!
Над ней стоял самый настоящий волк.
Огромный светло-серый мохнатый зверь с угрожающе оскаленной мордой, обведенной белым, как будто на эту морду была надета карнавальная маска.
Зверь наклонился над Надеждой и очень страшно зарычал.
– Мама, – негромко проговорила Надежда Николаевна, мысленно прощаясь с жизнью.
Говорят, в минуты смертельной опасности перед внутренним взором человека пробегает вся его жизнь, он как будто подводит ее предварительные итоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Фикусу и вправду полегчало. Он приободрился, выпустил новый лист и, кажется, собирался ветвиться, чего Надежда безуспешно добивалась от него уже второй год. Сама Надежда тоже выглядела получше. Исчезла болезненная бледность и черные круги под глазами, не мучили головные боли по вечерам и утренний кашель.
Муж поглядывал на Надежду благосклонно и даже разрешил ей выходить на улицу. Но только ненадолго и в хорошую погоду.
В понедельник Надежда проводила мужа на работу и поглядела в окно. На улице падал липкий сырой снег, который тотчас превращался в отвратительную грязную кашу. Такую погоду никак нельзя было назвать хорошей, но это ведь как посмотреть, рассудила Надежда. Допустим, сейчас был бы мороз градусов сорок. Такая погода уж точно повредила бы ее больным бронхам и носовым пазухам. А легкий снежок – что ж тут такого… можно и погулять.
Убедив себя, что она мужа нисколько не обманывает и не нарушает его запретов, Надежда Николаевна надела непромокаемое пальто с капюшоном и вышла из дома, напоследок погрозив кулаком коту, который ехидно жмурился со шкафа.
Надежда замахала проезжающей машине, но водитель, вместо того чтобы затормозить, только прибавил скорость, да еще и окатил ее грязной водой из лужи. Надежда охнула, отскочила и принялась оттирать пальто носовым платком. Дело это было безнадежное.
Она уже проклинала ту минуту, когда решила сделать поблажку своему ослабленному болезнью организму и поймать машину. Конечно, ехать в набитом метро, толкаться среди раздраженных пассажиров, из которых каждый второй находится либо в начальной, либо в завершающей стадии простудного заболевания, кашляет и чихает, распространяя вокруг себя гриппозные бациллы, удовольствие ниже среднего, но и стоять на краю тротуара под мокрым снегом, безуспешно пытаясь остановить машину, тоже не сахар.
Когда Надежда была уже близка к тому, чтобы вернуться домой, отложив поиски Эли Маленко до более благоприятной погоды, возле нее затормозил старенький, но аккуратный «Москвич».
– Садитесь, женщина! – проговорил водитель, уютный круглолицый дядечка средних лет. – Вижу, вы тут явно меня дожидаетесь!
– Ой, спасибо вам большое! – бурно обрадовалась Надежда, устраиваясь на переднем сиденье. – Полчаса уже машину ловлю, и никто не останавливается!
– А все потому, что народ сейчас только о себе думает, – сообщил водитель, плавно трогаясь с места. – Погода скверная, под ногами слякоть, боятся, что пассажир в машине наследит. А что женщина приличная по такой погоде мучается, это им без разницы! А я вижу, вы совсем уж дошли… дверцу поплотнее закройте, пожалуйста! Хорошего человека, его ведь всегда видно… куда едем-то?
– Заневский, двадцать два… – проговорила Надежда, открывая и снова захлопывая дверцу. – Еще раз спасибо…
– Заневский, двадцать два? – переспросил водитель, на глазах мрачнея. – Это ж надо, какая у людей бывает внешность обманчивая! С виду такая приличная женщина… ну ладно, раз уж посадил, поедем… – И он отвернулся от пассажирки, сосредоточившись на дороге.
Надежда Николаевна удивленно покосилась на него, пожала плечами и ничего не сказала – мало ли на свете странных людей… даже лучше, если не будет донимать разговорами…
Водитель к ней больше не поворачивался, но что-то бормотал себе под нос:
– Вот у Василия Николаича невестка – с виду тоже приличная женщина, а ползарплаты там оставляет… ох, ну и времена пошли! До чего же внешность обманчивая бывает!
К счастью, пробок не было, очень скоро они перебрались через Неву, выехали на Заневский проспект, миновали площадь, и водитель затормозил перед большим, ярко освещенным зданием из стекла и металла.
– Ну вот, приехали! Заневский, двадцать два!
Надежда расплатилась, выбралась из машины, удивленно разглядывая здание, перед которым ее высадил странный человек. Она хотела что-то у него спросить, но «Москвич» резко сорвался с места и умчался, напоследок окатив растерянную Надежду грязной жижей.
– Ну вот, и этот… – вздохнула вконец расстроенная женщина, поспешно отходя от проезжей части. – А сперва показался таким славным!
Она безнадежно оглядела испачканное пальто и снова взглянула на ярко освещенное здание.
Над фасадом горела разноцветными огнями огромная вывеска: «Казино “Лас-Вегас”».
– Куда это он меня привез? – протянула Надежда Николаевна, вертя головой.
Никаких других домов поблизости не было.
«Выходит, теперь по этому адресу построили казино! – сообразила наконец Надежда. – То-то он так ко мне переменился! Решил, что я просаживаю все деньги за игорным столом!»
Она снова вздохнула и побрела прочь от этого храма азарта по направлению к жизнерадостной стайке голубых елочек, обдумывая свое положение.
Пальто испачкала – это раз.
Забралась на другой конец города, потратив время и деньги, – это два.
Самое главное – нужного дома в помине нет, и шансы найти Элю Маленко близки к нулю.
В самом деле, с чего она взяла, что эта Эля по-прежнему обитает по тому же самому адресу, по которому жила в детстве?
Ведь ее адрес в Машиной записной книжке явно был записан детской рукой…
Безрадостные мысли Надежды были прерваны раздавшимся у нее за спиной громким пыхтением. Она попыталась обернуться, но пыхтение перешло в негромкое басистое рычание, и в спину Надежде ткнулось что-то теплое. Причем ткнулось с такой недюжинной силой, что Надежда не смогла удержать равновесие.
Надежда охнула, нога подвернулась, и она с размаху плюхнулась в подтаявший снег.
Несколько бесконечных секунд она лежала на снегу, постепенно пропитываясь влагой, готовая разреветься.
Мало того что она совершенно зря проделала такой путь, мало того что незнакомый человек посчитал ее аморальной личностью, так теперь угораздило плюхнуться в подтаявший сугроб и наверняка усугубить свою болезнь!
Единственное, что заставило Надежду взять себя в руки, – это мысль о том, как нелепо она, должно быть, выглядит со стороны. Распластавшись на снегу, как цыпленок табака, уткнувшись носом в сугроб…
Надежда охнула и перевернулась.
Лучше бы она этого не делала!
Над ней стоял самый настоящий волк.
Огромный светло-серый мохнатый зверь с угрожающе оскаленной мордой, обведенной белым, как будто на эту морду была надета карнавальная маска.
Зверь наклонился над Надеждой и очень страшно зарычал.
– Мама, – негромко проговорила Надежда Николаевна, мысленно прощаясь с жизнью.
Говорят, в минуты смертельной опасности перед внутренним взором человека пробегает вся его жизнь, он как будто подводит ее предварительные итоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65