Сейчас, в два часа ночи, в доме царила тишина. Миссис Чилтон и Эмелин ушли спать еще до возвращения Лавинии и Тобиаса. Тобиас отказался от предложения Джоан подвезти его, сказал, что сам доберется домой после того, как обсудит следующий шаг с Лавинией.
Теперь она пожалела, что разрешила ему остаться. Несмотря на то что Тобиас умело скрывал усталость, она чувствовала, что он еле держится на ногах: стоило посмотреть только, как осторожно он опускается в большое кресло и бессознательно растирает левую ногу. Уголки глаз и губ выдавали огромное напряжение.
Бедняга почти не спит с тех пор, как они вернулись из замка Бомон! Это дело совершенно его вымотало! Страшно подумать, как он пойдет домой поздней ночью!
Но Лавиния достаточно хорошо знала Тобиаса, чтобы не высказывать свои тревоги вслух. Этого он не потерпит.
— По-твоему, это умно оставлять Энтони и Доминика вдвоем наблюдать за Пирсом? — спросила она. — Что, если они решат устроить очередной боксерский матч?
— Не думаю, что это случится, пока они оба выполняют мое задание, — заверил Тобиас, глотнув бренди. — Если удача будет на нашей стороне, невыносимая скука этой долгой ночи в конце концов побудит их уладить свои разногласия.
— А, теперь мне ясен твой коварный замысел! — улыбнулась Лавиния, прислонившись головой к спинке кресла. — Вынудил эту парочку молодых петушков провести вместе несколько часов в надежде, что они по-человечески поговорят друг с другом. Крайне мудро с вашей стороны, сэр!
— Что же, посмотрим, — обронил Тобиас.
— Откуда ты знал, что Доминик согласится вместе с Энтони следить за Пирсом?
— Молодые люди в этом возрасте стремятся к великим делам. Ну, если не великим, то по крайней мере важным и исполненным смысла. Я был почти уверен, что, если только он не законченный негодяй, возможность спасти чью-то жизнь и помочь изобличить преступника перевесит желание отомстить за мать. Хотя бы на некоторое время.
Лавиния подняла стакан и стала рассматривать шерри в свете огня.
— Уверен, что в этом и кроется причина неприязни Доминика к Энтони? Он считает, что чем-то обязан памяти матери из-за того, что случилось много лет назад.
— Думаю, все немного сложнее. Он также уязвлен тем, что ему с самого начала не сказали правду о прошлом. И очень обозлен, а Энтони единственный, на ком он может сорвать раздражение и досаду.
— Но при чем тут Энтони? И кому собирается мстить Доминик? Эдвард Синклер давно мертв, и Доминик никак не сможет добиться ни правосудия, ни справедливости!
Тобиас пригубил бренди и отставил стакан.
— Молодые люди редко смотрят на жизнь с практической точки зрения. Логику и здравый смысл им гораздо чаще заменяют всякие завиральные идеи, чересчур обостренное чувство чести и достаточно прямолинейные понятия о том, что хорошо и что плохо.
— Возможно.
— Совершенно точно, — поправил Тобиас, кладя голову на подголовник кресла и закрывая глаза. — Я достаточно наблюдал подобные тенденции в Энтони, чтобы распознать их с первого взгляда. Придется найти способ сделать так, чтобы и он, и Доминик усвоили: невозможно носить на плечах бремя старых и к тому же чужих грехов.
Лавиния улыбнулась, тоже поставила стакан и встала. Тобиас приподнял ресницы, глядя, как она идет к нему навстречу.
Того, что произошло дальше, он не ожидал. Лавиния опустилась на колени и положила руку на его правое бедро. Лилово-голубые юбки раскинулись полевым колокольчиком у ее ног.
— Мне кажется, что не только Энтони и Доминик иногда забывают о необходимости смотреть на вещи с практической точки зрения, — прошептала она, чувствуя жар через одежду. — Ты прекрасный человек, Тобиас, отличающийся высокими идеалами, чувством чести и страстным, глубоко укоренившимся понятием о том, что хорошо и что плохо. Не стоит слишком резко осуждать подобные качества, ведь они есть и в тебе. Мало того, если бы ты не обладал ими, я бы, наверное, не любила тебя всем сердцем.
Полузакрытые глаза загорелись удивлением и мрачным вожделением.
— Лавиния, — пробормотал он и с тихим стоном потянулся к ней, сжимая в объятиях. И когда она легла ему на грудь, он завладел ее губами в свирепом, жадном, исступленном поцелуе. Она оперлась о его плечо и вернула поцелуй с тем же пылом, который пробудил в ней Тобиас.
Лавиния считала, что он едва держится на ногах, но когда его левая рука обвила ее талию, а ладонь правой легла на грудь, она поняла, что ошиблась. Казалось, он выпил не бренди, а живительный эликсир, и уже через секунду его напряженная плоть восстала.
Она почувствовала прикосновение пальцев к спине. Расстегнув ряд маленьких пуговок, он спустил лиф платья до талии. Палец задел ее голый сосок, и Лавиния задохнулась. Он не впервые касался ее так интимно, но эффект неизменно был одинаковым. Тобиас каким-то образом умудрялся довести ее едва ли не до обморока.
Дешевый костюм, в котором он был сегодня, не предполагал необходимости носить галстук. Она сунула руки под его рубашку, наслаждаясь игрой мышц под кожей. А когда отстранилась, возбужденная мужская плоть легла на ее ладонь. Лавиния сжала ее и стала ласкать, пока Тобиас снова не застонал и поспешно накрыл ее руку своей, пытаясь остановить.
Он обнял ее за талию, чтобы снять с колен. Лавиния поняла, что сейчас ее уложат на пол перед камином и станут любить до безумия.
— Нет, — прошептала она, почти уткнувшись губами в его горло. — Позволь, я все сделаю сама.
— Лавиния…
Она заставила его замолчать поцелуем. Потом снова устроилась между его ногами и взяла в рот нетерпеливо пульсирующий фаллос.
Тобиас до крови закусил губу и с силой вцепился в ее волосы. Почти сразу мышцы его бедер превратились в стальные ленты, и он заставил ее помедлить.
— Я больше не в силах ждать, — пробормотал он.
Лавиния, не выпуская его из пальцев, на секунду подняла голову.
— Я и не хочу, чтобы ты ждал.
И снова взяла его губами. Его руки бессильно упали, но он тут же вцепился в подлокотники и окаменел. Голова откинулась назад.
Она ощутила, как он изогнулся в первой судороге разрядки. Одна волна следовала за другой. Тобиас не издавал не звука, отдавшись наслаждению настолько полно, что у него словно не осталось энергии шептать или хотя бы стонать.
Наконец он обмяк и застыл. Когда Лавиния осмелилась посмотреть на него, оказалось, что глаза его закрыты, а голова по-прежнему покоится на подголовнике.
Она медленно поднялась и схватилась за его правую ногу. Тобиас не пошевелился, когда Лавиния уложила ее на табурет рядом с левой. Потом открыла шкаф, вынула одеяло и закутала Тобиаса. Полюбовавшись на дело рук своих, она подкинула дров в камин, взяла свечу и пошла к выходу. Осторожно придержала дверь, чтобы не скрипнула, прошла по коридору и стала подниматься по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79