Так, кажется, ее зовут?
— Да, — сказал Траск. — Ее зовут так.
Натан помолчал еще немного.
— Ты с ней спишь? — наконец спросил он неестественно безразличным тоном. Траск не ответил.
— Так, значит, ты с ней спишь, — сказал Натан. Траск молчал.
— Ну что ж, это, наверное, хорошо. — Натан произносил слова очень осторожно. — Может быть, эта связь именно то, что тебе сейчас нужно. Может быть, она подействует исцеляюще.
— Я не нуждаюсь ни в каком исцелении.
— Мне кажется, ты стал таким ранимым, — мягко проговорил Натан.
Траск чуть не швырнул телефон с балкона.
— Ранимым? Откуда ты взял это слово? Во всяком случае, не от меня.
Натан с облегчением улыбнулся:
— Это словечко Сары. И еще я хочу тебе напомнить твои собственные слова.
— Какие же?
— Не надо позволять чувствам, чтобы они правили тобой.
— И когда же ты видел, чтобы я позволял им править?
— Я просто процитировал мудрость своего уважаемого старшего брата.
— Ну пока. Большой привет Саре. — Траск неспешно нажал кнопку разъединения.
Затем через некоторое время вышел на балкон, сел в кресло и стал задумчиво созерцать живописные окрестности.
Сейчас он вовсе не возражал, чтобы им правили чувства.
В четыре тридцать Алекса продала последнюю горгулью в коробке, обворожительно-уродливое маленькое существо с остроконечными ушами и высунутым языком, и прошла в кладовую за новой коробкой. По какой-то странной причине сегодня эти маленькие монстры продавались, как горячие пирожки.
Она выбрала коробку с небольшими горгульями, размером примерно с мужской кулак, принесла и поставила на прилавок.
Раскладывая маленьких уродцев, она все время удивлялась, какие они тяжелые.
Монстры.
Поставив горгулью на прилавок, она медленно прошла в загроможденную коробками заднюю комнату. Остановилась и внимательно посмотрела на коробки с горгульями, сложенные у дальней стены.
Алекса вдруг вспомнила слова Джоанны. А что, если сквозь бред она пыталась ее о чем-то предупредить? О чем-то таком, что связано с монстрами, которых Алекса продает в своем магазине?
Невозможно? Смешно? А может быть, все-таки тут что-то есть?
Конечно, это было полное сумасшествие, но Алекса ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось убедиться, что странные слова Джоанны не имели ничего общего с этими маленькими «монстрами»в коробках.
Она протиснулась через ряд крылатых львов, готических драконов и древнеегипетских масок туда, где у стены громоздились коробки с горгульями.
Взяла ближайшую коробку и разорвала скрепляющую ленту. Заглянула внутрь. Из своих гнезд на нее весело смотрели обычные маленькие горгульи.
Она открыла другую коробку. То же самое. Третью. И отсюда они тоже улыбались ей своими похотливыми улыбками.
В торговом зале магазина что-то громко скрипнуло. Алекса почему-то так испугалась, что чуть не уронила коробку.
— Я сейчас выйду! — громко крикнула она.
— Можете не торопиться, дорогая.
Алекса оторопела.
Этот мягкий вкрадчивый голос, как у доброй бабушки, был слишком хорошо знаком. Она поставила тяжелую коробку с горгульями и очень медленно прошла в торговый зал. У прилавка стояла миниатюрная седая дама с искрящимися голубыми глазами.
— Вот это да! — Алекса остановилась. — Вот уж не думала, что вы так скоро объявитесь.
— Какое счастье видеть вас снова, дорогая! — Гарриет Макклелланд светилась радостью. — Как дела?
— Мак, и вы еще спрашиваете, как у меня дела?
Глава 34
— Траск, я решил, что нам нужно поговорить. — Уэбстер устало потер переносицу. — Как говорится, обменяться мнениями. Прошлой ночью вы, рискуя жизнью, спасли Редстоуна и, я думаю, имеете право узнать, что мои бухгалтеры обнаружили в его бумагах.
Траск налил своему неожиданно появившемуся гостю чашку кофе. Уэбстер был в своем фирменном черном одеянии. Бирюзово-серебряные украшения поблескивали так же, как и всегда. Но углы рта были сейчас очерчены резче, и глаза не сияли обычной проницательной благожелательностью. Было очевидно, что в последние сутки он почти не спал.
— Признаюсь, это меня действительно интересует. — Траск протянул Уэбстеру кофе. — Но прежде всего — как себя чувствует Джоанна?
— Почти все время спит. Мы еще ни разу не разговаривали. Врачи утверждают, что, кроме транквилизаторов, она проглотила еще и какой-то галлюциноген.
— Наркотик, который дал ей Люттон?
— Да. Но общее состояние ее организма, слава Богу, достаточно удовлетворительное. — Уэбстер сжал кулаки. — Когда я думаю об этом негодяе Люттоне и о том, что он пытался с ней сделать…
— Вы собирались рассказать о Редстоуне, — напомнил Траск.
Уэбстер тяжело выдохнул.
— В госпитале сказали, что он выкарабкается. Этот хитрый сукин сын ограбил наш фонд на солидную сумму. — Белл сделал глоток из чашки и поморщился. Траск не понял: из-за вкуса кофе или от воспоминаний о Фостере Редстоуне.
— Люттон считал себя ангелом-хранителем «Института», — сказал Траск. — Но «мне удалось выяснить, что до приезда в Авалон его опыт в бизнесе ограничивался торговлей наркотиками. А здесь он содержал небольшое кафе. У, вас есть какие-нибудь соображения, каким образом ему удалось вывести на чистую воду такого опытного мошенника, как Редстоун?
Уэбстер пожал плечами.
— Полагаю, наверняка мы это никогда теперь не узнаем. Могу сказать только, что он добровольно вызывался работать в» Институте «. Причем без всякой оплаты. Некоторое время работал даже в офисе фонда.
— И возможно, случайно наткнулся там на какие-то подозрительные данные?
Уэбстер кивнул.
— Это единственное объяснение. Дело в том, что Редстоуну не нужно было особенно скрывать свои ухищрения. Ведь он распоряжался всеми финансами» Института «.
— Все равно остаются вопросы. А как же бухгалтерия и прочие специалисты по финансам, которые работают в вашем» Институте «? Почему никто из них ничего не заметил, а какой-то бывший торговец наркотиками смог во всем разобраться?
Уэбстер удивленно посмотрел на Траска:
— Вы хотите сказать, что здесь что-то не так?
— Да, именно это я и хочу сказать.
Уэбстер помрачнел еще больше:
— Струд прочитал мне записку, оставленную Люттоном. Там сказано, что, устранив Гатри, Редстоуна и Джоанну, он считает свою миссию законченной.
— Но он ее плохо выполнил. Джоанна жива, и у него не могло быть никакой уверенности, что мертв Редстоун. Единственный, кого он убил до конца, это Гатри. Так зачем же ему кончать жизнь самоубийством?
— Кто знает? — Уэбстер напряг челюсть. — Он сумасшедший. А сумасшедшие совершают безумные поступки. Может быть, он убил себя от отчаяния, что наделал так много ошибок.
Траск подошел к балкону и встал рядом с Уэбстером.
— Все равно торчат еще несколько ниток, которые хочется потянуть за конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Да, — сказал Траск. — Ее зовут так.
Натан помолчал еще немного.
— Ты с ней спишь? — наконец спросил он неестественно безразличным тоном. Траск не ответил.
— Так, значит, ты с ней спишь, — сказал Натан. Траск молчал.
— Ну что ж, это, наверное, хорошо. — Натан произносил слова очень осторожно. — Может быть, эта связь именно то, что тебе сейчас нужно. Может быть, она подействует исцеляюще.
— Я не нуждаюсь ни в каком исцелении.
— Мне кажется, ты стал таким ранимым, — мягко проговорил Натан.
Траск чуть не швырнул телефон с балкона.
— Ранимым? Откуда ты взял это слово? Во всяком случае, не от меня.
Натан с облегчением улыбнулся:
— Это словечко Сары. И еще я хочу тебе напомнить твои собственные слова.
— Какие же?
— Не надо позволять чувствам, чтобы они правили тобой.
— И когда же ты видел, чтобы я позволял им править?
— Я просто процитировал мудрость своего уважаемого старшего брата.
— Ну пока. Большой привет Саре. — Траск неспешно нажал кнопку разъединения.
Затем через некоторое время вышел на балкон, сел в кресло и стал задумчиво созерцать живописные окрестности.
Сейчас он вовсе не возражал, чтобы им правили чувства.
В четыре тридцать Алекса продала последнюю горгулью в коробке, обворожительно-уродливое маленькое существо с остроконечными ушами и высунутым языком, и прошла в кладовую за новой коробкой. По какой-то странной причине сегодня эти маленькие монстры продавались, как горячие пирожки.
Она выбрала коробку с небольшими горгульями, размером примерно с мужской кулак, принесла и поставила на прилавок.
Раскладывая маленьких уродцев, она все время удивлялась, какие они тяжелые.
Монстры.
Поставив горгулью на прилавок, она медленно прошла в загроможденную коробками заднюю комнату. Остановилась и внимательно посмотрела на коробки с горгульями, сложенные у дальней стены.
Алекса вдруг вспомнила слова Джоанны. А что, если сквозь бред она пыталась ее о чем-то предупредить? О чем-то таком, что связано с монстрами, которых Алекса продает в своем магазине?
Невозможно? Смешно? А может быть, все-таки тут что-то есть?
Конечно, это было полное сумасшествие, но Алекса ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось убедиться, что странные слова Джоанны не имели ничего общего с этими маленькими «монстрами»в коробках.
Она протиснулась через ряд крылатых львов, готических драконов и древнеегипетских масок туда, где у стены громоздились коробки с горгульями.
Взяла ближайшую коробку и разорвала скрепляющую ленту. Заглянула внутрь. Из своих гнезд на нее весело смотрели обычные маленькие горгульи.
Она открыла другую коробку. То же самое. Третью. И отсюда они тоже улыбались ей своими похотливыми улыбками.
В торговом зале магазина что-то громко скрипнуло. Алекса почему-то так испугалась, что чуть не уронила коробку.
— Я сейчас выйду! — громко крикнула она.
— Можете не торопиться, дорогая.
Алекса оторопела.
Этот мягкий вкрадчивый голос, как у доброй бабушки, был слишком хорошо знаком. Она поставила тяжелую коробку с горгульями и очень медленно прошла в торговый зал. У прилавка стояла миниатюрная седая дама с искрящимися голубыми глазами.
— Вот это да! — Алекса остановилась. — Вот уж не думала, что вы так скоро объявитесь.
— Какое счастье видеть вас снова, дорогая! — Гарриет Макклелланд светилась радостью. — Как дела?
— Мак, и вы еще спрашиваете, как у меня дела?
Глава 34
— Траск, я решил, что нам нужно поговорить. — Уэбстер устало потер переносицу. — Как говорится, обменяться мнениями. Прошлой ночью вы, рискуя жизнью, спасли Редстоуна и, я думаю, имеете право узнать, что мои бухгалтеры обнаружили в его бумагах.
Траск налил своему неожиданно появившемуся гостю чашку кофе. Уэбстер был в своем фирменном черном одеянии. Бирюзово-серебряные украшения поблескивали так же, как и всегда. Но углы рта были сейчас очерчены резче, и глаза не сияли обычной проницательной благожелательностью. Было очевидно, что в последние сутки он почти не спал.
— Признаюсь, это меня действительно интересует. — Траск протянул Уэбстеру кофе. — Но прежде всего — как себя чувствует Джоанна?
— Почти все время спит. Мы еще ни разу не разговаривали. Врачи утверждают, что, кроме транквилизаторов, она проглотила еще и какой-то галлюциноген.
— Наркотик, который дал ей Люттон?
— Да. Но общее состояние ее организма, слава Богу, достаточно удовлетворительное. — Уэбстер сжал кулаки. — Когда я думаю об этом негодяе Люттоне и о том, что он пытался с ней сделать…
— Вы собирались рассказать о Редстоуне, — напомнил Траск.
Уэбстер тяжело выдохнул.
— В госпитале сказали, что он выкарабкается. Этот хитрый сукин сын ограбил наш фонд на солидную сумму. — Белл сделал глоток из чашки и поморщился. Траск не понял: из-за вкуса кофе или от воспоминаний о Фостере Редстоуне.
— Люттон считал себя ангелом-хранителем «Института», — сказал Траск. — Но «мне удалось выяснить, что до приезда в Авалон его опыт в бизнесе ограничивался торговлей наркотиками. А здесь он содержал небольшое кафе. У, вас есть какие-нибудь соображения, каким образом ему удалось вывести на чистую воду такого опытного мошенника, как Редстоун?
Уэбстер пожал плечами.
— Полагаю, наверняка мы это никогда теперь не узнаем. Могу сказать только, что он добровольно вызывался работать в» Институте «. Причем без всякой оплаты. Некоторое время работал даже в офисе фонда.
— И возможно, случайно наткнулся там на какие-то подозрительные данные?
Уэбстер кивнул.
— Это единственное объяснение. Дело в том, что Редстоуну не нужно было особенно скрывать свои ухищрения. Ведь он распоряжался всеми финансами» Института «.
— Все равно остаются вопросы. А как же бухгалтерия и прочие специалисты по финансам, которые работают в вашем» Институте «? Почему никто из них ничего не заметил, а какой-то бывший торговец наркотиками смог во всем разобраться?
Уэбстер удивленно посмотрел на Траска:
— Вы хотите сказать, что здесь что-то не так?
— Да, именно это я и хочу сказать.
Уэбстер помрачнел еще больше:
— Струд прочитал мне записку, оставленную Люттоном. Там сказано, что, устранив Гатри, Редстоуна и Джоанну, он считает свою миссию законченной.
— Но он ее плохо выполнил. Джоанна жива, и у него не могло быть никакой уверенности, что мертв Редстоун. Единственный, кого он убил до конца, это Гатри. Так зачем же ему кончать жизнь самоубийством?
— Кто знает? — Уэбстер напряг челюсть. — Он сумасшедший. А сумасшедшие совершают безумные поступки. Может быть, он убил себя от отчаяния, что наделал так много ошибок.
Траск подошел к балкону и встал рядом с Уэбстером.
— Все равно торчат еще несколько ниток, которые хочется потянуть за конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66