— Но я хотел рассказать маме о моем пони.
Джесон наклонился, что-то прошептал на ухо Марку, и они вышли из комнаты, а Джуди прикрыла за ними дверь.
— Какой еще пони? — спросила Гвинет, откидывая одеяло и придвигаясь к краю кровати.
— Прости, но мне велено молчать, — ответила Джуди. — Марк хочет сам тебе рассказать, это его сюрприз.
Она стояла возле кровати, склонив голову набок ц внимательно разглядывая свою подругу.
— Да, все оказалось гораздо серьезнее, чем я думала, — сказала она наконец.
— Что, опять началось кровотечение? — спросила Гвинет и приложила руку к раненому боку.
— Нет, — ответила Джуди. — Выше.
Гвинет взглянула и покраснела как рак. Пуговицы на ее ночной рубашке оказались застегнутыми вкривь и вкось.
— Да не смотри ты так виновато, — сказала Джуди, обнимая подругу за плечи. — Ты же знаешь, что меня ничем нельзя смутить. Однако позволь поделиться с тобой советом, который когда-то дала мне моя мать. Держи все пуговицы застегнутыми до тех пор, пока он не надел тебе на палец обручальное кольцо. Жаль, конечно, что моя мама сама не следовала этому совету, но, может, потому она и была такой мудрой.
Гвинет взглянула в смеющиеся глаза Джуди и облегченно вздохнула.
— Ты невозможная, необыкновенная девушка, и ты знаешь об этом, верно? — сказала Гвинет.
— Необыкновенная у нас скорее ты, — возразила Джуди. — Ведь это тебя, а не меня привезли под покровом ночи в это уютное гнездышко.
Глаза у нее при этом весело смеялись.
— А я-то думала, что в голове у Джесона мозги, а не мякина, — покачала головой Гвинет.
— С мозгами у него как раз все в порядке, — возразила Джуди. — И поступил он, по-моему, очень верно. И вообще Джесон чуткий человек — по мужским, конечно, меркам. Во всяком случае, здесь тебя искать никто не станет.
— Ты тоже думаешь, что мне может грозить опасность?
— Не знаю, но почему не подстраховаться? Кстати говоря, у Джесона есть друг, который обещал помочь разобраться с этим делом. Он служит то ли в Министерстве иностранных дел, то ли в Службе государственной безопасности, не помню, я в этом плохо разбираюсь.
— Министерство иностранных дел! — воскликнула Гвинет. — А не лучше ли просто обратиться в полицию?
— Может быть, так мы и сделаем, — пожала плечами Джуди. — Но не раньше, чем Джесон переговорит со своим другом.
— Боюсь, моя соседка будет волноваться, когда узнает, что я исчезла.
— Нет. Джесон уже виделся с ней. Сказал, что ты заболела и уехала к родственникам.
— Похоже, Джесон не упускает ни единой мелочи, — сухо заметила Гвинет.
— Если бы мне повезло встретить в жизни такого мужчину, как Джесон, я бы целовала пыль у него под ногами, — рассмеялась Джуди. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло.
— Отчего же, — ответила Гвинет, вспомнив о Гарри.
— А что случилось с Брэндоном? Почему он такой сердитый? — поинтересовалась, она, слезая с помощью Джуди с кровати.
— Чертов ханжа! — воскликнула Джуди. — Если бы проводился чемпионат среди лицемеров, Брэндон наверняка взял бы на нем первый приз. На Джесона он сердится за то, что тот привез тебя сюда, а на меня — за то, что я согласилась приехать в этот притон разврата только в качестве твоей подруги, и больше никого, — надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?
— А на меня он тоже сердит?
— Конечно, нет. Ты-то здесь ни при чем, он хорошо это понимает. Между прочим, Брэндон водрузил тебя на пьедестал. Он всех женщин делит так: либо ставит на пьедестал, либо ни в грош не ставит. Иначе он не умеет. А что делать со мной, не знает. Я не вписываюсь в его систему. Подозреваю, что он хочет изменить меня.
— Изменить тебя? Но что, прости, в тебе менять? Ты только говоришь, но ничего не делаешь.
— Это, наверное, оттого, что мне до сих пор не повстречался настоящий мужчина, — пылко возразила Джуди.
— А как же быть с мудрыми советами твоей мамы?
— Ммм… Вероятно, я не прошла испытание.
— Мне кажется, тебе нравится Брэндон.
— Брэндон? — удивленно переспросила Джуди. — Да я презираю его. Он лицемер. И всегда находит повод задеть меня.
Гвинет не успела ничего ответить, потому что в этот момент Джуди открыла потайную дверь, о которой говорила Мэдди. Да, она ничуть не преувеличила, в этой фарфоровой ванне можно было поместиться не только вдвоем. И зеркала действительно тянутся по всем стенам от пола до самого потолка. Когда Гвинет вместе с Джуди вошла внутрь этой комнаты, повсюду замелькали бесконечные отражения, одновременно повторявшие каждый, даже самый мелкий жест или поворот головы.
— Потрясающе безнравственно, правда? — спросила Джуди. — Но я вовсе не осуждаю Джесона. Брэндон утверждает, что эти зеркала отражают истинную природу женщины, которая придумала эту комнату. Представляешь, какой должна быть женщина, желающая видеть себя обнаженной сразу во всех этих зеркалах?
— Прекрасной, — сказала Гвинет.
— Нет, — поправила ее Джуди, — самовлюбленной. — Она внимательно посмотрела в лицо Гвинет и добавила: — Каждый мужчина имеет право на свое прошлое, и каждая женщина тоже. Не нужно делать из этого трагедию.
— А я буду делать, — с чувством заявила Гвинет.
— Но почему?
— Потому что боюсь, как бы сюда не ворвалась с ночным горшком в руке та шлюха, что придумала эту ванную комнату, и не прогнала меня отсюда прочь.
Джуди растерянно захлопала глазами, а потом расхохоталась. Вскоре к ней присоединилась Гвинет.
* * *
После обеда Гвинет прилегла отдохнуть, проспала крепким сном до самого вечера и проснулась уже тогда, когда в доме были зажжены свечи. На ночном столе возле кровати лежал колокольчик, и Гвинет знала, что, если в него позвонить, в спальню немедленно прибежит Мэдди, спящая в соседней комнате. Разумеется, Гвин и не подумала взять колокольчик. Она выскользнула из постели и осторожными, неуверенными шагали пробралась в комнату с зеркалами. На полированном столике красного дерева рядом с ванной стоял зажженный канделябр.
Гвинет налила в фарфоровый таз воды из такого же фарфорового кувшина, осторожно стянула с себя сорочку, намочила кусок ткани и попыталась освежить свое разгоряченное тело. Она умылась, протерла шею, руки и грудь. На этом ей пришлось остановиться. Наклоняться она пока что не могла, как не могла поднять упавшую на пол ночную рубашку.
Но это было еще не все.
Гвинет медленно распрямилась, зная, что десятки обнаженных нимф в зеркалах только и ждут этой секунды, чтобы броситься ей навстречу. Да, они уже были здесь, все, как одна, — с глазами, обведенными синевой, с уродливой повязкой на животе. Какое-то время Гвинет двигалась в толпе своих отражений, а затем остановилась и попыталась всмотреться в них внимательно, непредвзято, словно со стороны. И она увидела рыжие волосы, мокрой шваброй свисающие на плечи, увидела полушария грудей, казавшихся такими маленькими на фоне непомерно широких, как показалось Гвинет, бедер, увидела и мягкие складки, появившиеся на ее когда-то таком тугом и плоском животе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86