Я ничего не сказал. Но как мне объяснить вам то, что я чувствовал? Понимаете, я никогда не считал себя ремесленником, хотя это тоже вполне почтенное занятие. — В голосе Роли внезапно зазвучали нотки гордости. — Я думал о себе как об одном из художников, счастливых делами рук своих, которые в старые времена объединялись в гильдии, и если уступали кому-нибудь дорогу, то только из дружбы. Но очевидно, иногда полезно сдерживать свою гордость.
Я заметил, что лорд Франсис Орфорд очень странно на меня смотрит. Теперь я догадываюсь о причине, так как вскоре многое узнал о деятельности «мистера Калибана». Впрочем, и раньше лорд Франсис и мистер Флетчер говорили при мне не стесняясь, как перед статуей Пана. Но тогда ничего плохого не приходило мне в голову.
Лорд Франсис вежливо извинился, приятно меня удивив, и сказал, что я абсолютно прав и, если приду сюда следующим вечером, мне заплатят.
Когда я пришел снова, деньги лежали на столе. Лорд Франсис попросил меня заверить расписку в получении, и я согласился. Но, по-видимому, я никудышный бизнесмен. Документы, которые я подписываю, остаются для меня тайной. Как бы то ни было, я забрал мои десять фунтов и забыл обо всем.
Это произошло вечером 24 апреля. А спустя неделю на меня обрушился кошмар. Простите мне столь напыщенное определение моих неприятностей. Я получил письмо от мистера Калибана с напоминанием о нашем соглашении недельной давности. Оказывается, мистер Калибан одолжил мне двадцать фунтов под сто процентов. Долг следовало вернуть в рассрочку, четырьмя выплатами. Письмо не содержало требования возвращения долга, а просто напоминало о нем.
Мистер Роли облизнул губы.
— Моим первым побуждением было каким-то образом договориться с лордом Франсисом, но это скоро прошло. Что мне оставалось? Бежать к магистрату и просить о помощи было бесполезно. Можете считать меня полоумным книжным червем, но я подумал следующее. Что бы посоветовали мне Шекспир, Кит Марлоу, Бен Джонсон, Уичерли или авторы наших дней, даровавшие нам «Мармион» и «Чайльд Гарольда»? «Терпи и подчиняйся»? Как бы не так! Они сказали бы мне: «Проткни грязного пса шпагой!» Я решил поступить именно так.
Мистер Роли опустил лысую голову. От его гордости не осталось и следа. Теперь это был всего лишь усталый пожилой человек, на короткое время приоткрывший свою душу.
— Остальное рассказывать недолго, — заговорил он вновь. — Я узнал так много об их делах, потому что мистер Калибан не был новичком в этом бизнесе. Их фирма действовала уже более семи месяцев в доме возле Гайд-парка. Переезд в этот дом избавлял их от необходимости платить ренту. Так как они обсуждали при мне маленькие изменения в своем плане, я смог понять весь план.
Никто никогда не входил в этот дом, кроме лорда Франсиса и мистера Флетчера, пользовавшихся задней дверью. Слуг здесь не было. «Кучером», доставившим меня сюда в первый раз, был мистер Флетчер. Управляющего, нанятого отцом лорда Франсиса, они отослали. В ночь визита очередного клиента парадную дверь должны были оставлять незапертой, чтобы кучер мог ее открыть.
Лорд Франсис Орфорд собирался принимать клиентов в этой комнате, сидя за столом в черной маске и без фальшивых зубов, дабы изменить голос. Кареты всегда прибывали в полночь, когда никто, кроме подвыпившего бродяги, не мог их увидеть.
Я выбрал наугад 5 мая и прихватил с собой две старые рапиры в кожаном футляре. Когда часы церкви Святого Джеймса пробили без четверти двенадцать, я вошел в дом.
Лорд Франсис еще не надел маску и не вынул вставные зубы. При виде меня он был удивлен, но не встревожен. Да простит меня Бог, но я начал с робких извинений — признал, что был слишком дерзок, требуя плату за свою работу, и получил заслуженный урок. Это его вполне удовлетворило. Но я добавил, что получил новую работу в Пантеоне с жалованьем десять фунтов в неделю и скоро смогу вернуть долг. Лорд Франсис пожелал узнать, какая эта работа. Я объяснил, что освоил новый, еще более ловкий трюк со шпагой и апельсинами, но отказывался продемонстрировать его, пока он не рассердился и не приказал мне сделать это.
У меня в кармане лежали апельсины, но лорд Франсис велел мне взять их из вазы. Одну рапиру я положил на стол, поближе к моей правой руке, а другую взял в левую и стал ловить ею апельсины, которые подбрасывал вверх.
Лорд Франсис был поглощен зрелищем. Все его внимание сосредоточилось на моей левой руке, о правой он позабыл напрочь. Улучив момент, я схватил ею другую рапиру, сделал выпад через стол и пронзил его отравленное злом сердце. Вскоре я услышал слабый звук обмотанных тряпками лошадиных копыт, свидетельствовавший о подъезжающей карете.
Дик, — мистер Роли отбросил официальность, — вы должны были заметить еще кое-что. Взгляните туда!
Подняв свечу, он указал в сторону двери.
— Камин! — воскликнул Даруэнт.
Он вспомнил, что видел его справа от двери. Каменный очаг с длинным, сужающимся кверху дымоходом, из которого...
— Будь у вас время подумать, вы бы поняли, что камин не настоящий. Какой безумец, даже в наши дни, будет строить камин в стене, смежной с главным холлом? Каменщики лорда Франсиса соорудили его, так как другой камин скрывала перегородка. Любой может залезть в очаг, вскарабкаться на выступ дымохода и слушать, не будучи видимым из комнаты, а потом выбраться через складную дверцу в главный холл позади.
— И вы спрятались в камине? Значит, это вы...
— Да, — кивнул декоратор. — Я взял кожаный футляр, но оставил обе рапиры, чтобы представить случившееся как дуэль, а не как убийство. Мне хотелось поставить кучера в неловкое положение. — Он посмотрел на Джемми, чья дружелюбная улыбка плохо сочеталась со светившейся в глазах злобой. — Из дымохода я ничего не видел. Как я мог догадаться, что это вы, Дик? Когда дверь захлопнулась, я подумал, что кучер вошел в комнату с каким-то беднягой, и громко произнес...
— "Он не должен подходить к окнам", — подхватил Даруэнт.
— Мне казалось, что с мертвым Орфордом в комнате вся их уловка с декорацией за окном лопнет как мыльный пузырь, стоит только клиенту открыть одно из окон. Потом я выскользнул из камина через складную дверцу и вышел через парадную дверь.
Вот и все. Вы выслушали мое признание и можете поступать, как вам будет угодно. Я убил Орфорда, и, видит бог, сделал бы это снова.
В полутемной комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием.
Помимо бутафорской луны над статуей Пана, шесть свечей — пять в руках присутствующих и одна на письменном столе — создавали тусклое кольцо света, словно предназначенное для какого-то тайного сборища.
Молчание нарушил Джемми Флетчер, обратившийся к Таунсенду:
— А теперь, мой дорогой чарли... — назвать раннера «чарли» считалось на Боу-стрит смертельным оскорблением, — не желаете ли снять с меня наручники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Я заметил, что лорд Франсис Орфорд очень странно на меня смотрит. Теперь я догадываюсь о причине, так как вскоре многое узнал о деятельности «мистера Калибана». Впрочем, и раньше лорд Франсис и мистер Флетчер говорили при мне не стесняясь, как перед статуей Пана. Но тогда ничего плохого не приходило мне в голову.
Лорд Франсис вежливо извинился, приятно меня удивив, и сказал, что я абсолютно прав и, если приду сюда следующим вечером, мне заплатят.
Когда я пришел снова, деньги лежали на столе. Лорд Франсис попросил меня заверить расписку в получении, и я согласился. Но, по-видимому, я никудышный бизнесмен. Документы, которые я подписываю, остаются для меня тайной. Как бы то ни было, я забрал мои десять фунтов и забыл обо всем.
Это произошло вечером 24 апреля. А спустя неделю на меня обрушился кошмар. Простите мне столь напыщенное определение моих неприятностей. Я получил письмо от мистера Калибана с напоминанием о нашем соглашении недельной давности. Оказывается, мистер Калибан одолжил мне двадцать фунтов под сто процентов. Долг следовало вернуть в рассрочку, четырьмя выплатами. Письмо не содержало требования возвращения долга, а просто напоминало о нем.
Мистер Роли облизнул губы.
— Моим первым побуждением было каким-то образом договориться с лордом Франсисом, но это скоро прошло. Что мне оставалось? Бежать к магистрату и просить о помощи было бесполезно. Можете считать меня полоумным книжным червем, но я подумал следующее. Что бы посоветовали мне Шекспир, Кит Марлоу, Бен Джонсон, Уичерли или авторы наших дней, даровавшие нам «Мармион» и «Чайльд Гарольда»? «Терпи и подчиняйся»? Как бы не так! Они сказали бы мне: «Проткни грязного пса шпагой!» Я решил поступить именно так.
Мистер Роли опустил лысую голову. От его гордости не осталось и следа. Теперь это был всего лишь усталый пожилой человек, на короткое время приоткрывший свою душу.
— Остальное рассказывать недолго, — заговорил он вновь. — Я узнал так много об их делах, потому что мистер Калибан не был новичком в этом бизнесе. Их фирма действовала уже более семи месяцев в доме возле Гайд-парка. Переезд в этот дом избавлял их от необходимости платить ренту. Так как они обсуждали при мне маленькие изменения в своем плане, я смог понять весь план.
Никто никогда не входил в этот дом, кроме лорда Франсиса и мистера Флетчера, пользовавшихся задней дверью. Слуг здесь не было. «Кучером», доставившим меня сюда в первый раз, был мистер Флетчер. Управляющего, нанятого отцом лорда Франсиса, они отослали. В ночь визита очередного клиента парадную дверь должны были оставлять незапертой, чтобы кучер мог ее открыть.
Лорд Франсис Орфорд собирался принимать клиентов в этой комнате, сидя за столом в черной маске и без фальшивых зубов, дабы изменить голос. Кареты всегда прибывали в полночь, когда никто, кроме подвыпившего бродяги, не мог их увидеть.
Я выбрал наугад 5 мая и прихватил с собой две старые рапиры в кожаном футляре. Когда часы церкви Святого Джеймса пробили без четверти двенадцать, я вошел в дом.
Лорд Франсис еще не надел маску и не вынул вставные зубы. При виде меня он был удивлен, но не встревожен. Да простит меня Бог, но я начал с робких извинений — признал, что был слишком дерзок, требуя плату за свою работу, и получил заслуженный урок. Это его вполне удовлетворило. Но я добавил, что получил новую работу в Пантеоне с жалованьем десять фунтов в неделю и скоро смогу вернуть долг. Лорд Франсис пожелал узнать, какая эта работа. Я объяснил, что освоил новый, еще более ловкий трюк со шпагой и апельсинами, но отказывался продемонстрировать его, пока он не рассердился и не приказал мне сделать это.
У меня в кармане лежали апельсины, но лорд Франсис велел мне взять их из вазы. Одну рапиру я положил на стол, поближе к моей правой руке, а другую взял в левую и стал ловить ею апельсины, которые подбрасывал вверх.
Лорд Франсис был поглощен зрелищем. Все его внимание сосредоточилось на моей левой руке, о правой он позабыл напрочь. Улучив момент, я схватил ею другую рапиру, сделал выпад через стол и пронзил его отравленное злом сердце. Вскоре я услышал слабый звук обмотанных тряпками лошадиных копыт, свидетельствовавший о подъезжающей карете.
Дик, — мистер Роли отбросил официальность, — вы должны были заметить еще кое-что. Взгляните туда!
Подняв свечу, он указал в сторону двери.
— Камин! — воскликнул Даруэнт.
Он вспомнил, что видел его справа от двери. Каменный очаг с длинным, сужающимся кверху дымоходом, из которого...
— Будь у вас время подумать, вы бы поняли, что камин не настоящий. Какой безумец, даже в наши дни, будет строить камин в стене, смежной с главным холлом? Каменщики лорда Франсиса соорудили его, так как другой камин скрывала перегородка. Любой может залезть в очаг, вскарабкаться на выступ дымохода и слушать, не будучи видимым из комнаты, а потом выбраться через складную дверцу в главный холл позади.
— И вы спрятались в камине? Значит, это вы...
— Да, — кивнул декоратор. — Я взял кожаный футляр, но оставил обе рапиры, чтобы представить случившееся как дуэль, а не как убийство. Мне хотелось поставить кучера в неловкое положение. — Он посмотрел на Джемми, чья дружелюбная улыбка плохо сочеталась со светившейся в глазах злобой. — Из дымохода я ничего не видел. Как я мог догадаться, что это вы, Дик? Когда дверь захлопнулась, я подумал, что кучер вошел в комнату с каким-то беднягой, и громко произнес...
— "Он не должен подходить к окнам", — подхватил Даруэнт.
— Мне казалось, что с мертвым Орфордом в комнате вся их уловка с декорацией за окном лопнет как мыльный пузырь, стоит только клиенту открыть одно из окон. Потом я выскользнул из камина через складную дверцу и вышел через парадную дверь.
Вот и все. Вы выслушали мое признание и можете поступать, как вам будет угодно. Я убил Орфорда, и, видит бог, сделал бы это снова.
В полутемной комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием.
Помимо бутафорской луны над статуей Пана, шесть свечей — пять в руках присутствующих и одна на письменном столе — создавали тусклое кольцо света, словно предназначенное для какого-то тайного сборища.
Молчание нарушил Джемми Флетчер, обратившийся к Таунсенду:
— А теперь, мой дорогой чарли... — назвать раннера «чарли» считалось на Боу-стрит смертельным оскорблением, — не желаете ли снять с меня наручники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66