Наконец она взяла одну из вещиц — маленький кораблик с алмазами и рубинами, — прижала его к губам, потом к щеке и тихо запела песенку, которая была в моде шестьдесят лет назад.
Флора отвернулась. Через секунду леди Корк откашлялась и подняла голову.
— Знаете, молодой человек, — проговорила она, — немного отыщется в наши дни таких, как вы.
— Но я почти ничего не сделал! — искренне возразил Чевиот. — Если уж хотите кого-нибудь похвалить, хвалите Сигрейва, Балмера и шестерых констеблей. Клянусь, мадам, они вели себя великолепно! В рапорте, который я направил обоим комиссарам, я выразил им мое величайшее одобрение.
— Ну конечно! — фыркнула леди Корк. — А вы что же, стояли в сторонке и ничего не делали?
— Я…
— Хватит! — произнесла леди Корк с истинным достоинством. Она выпрямила спину. — Мистер Чевиот, не могу выразить словами, как я вам признательна. Но я напишу Бобби Пилю. Да что там — я напишу самому герцогу!
— По-моему, не стоит.
— Что такое?!
— Если хотите отблагодарить меня, мадам, скажите лучше правду.
Темная тень снова набежала на лицо леди Корк.
Брошка упала на колени, смешавшись с остальными украшениями. Тихое шипение газа и стиснутые руки Флоры напомнили Чевиоту о том, что между ними до сих пор находится женщина, убитая выстрелом в спину.
— Вчера ночью, — продолжал Чевиот, — вы кое-что мне рассказали. По вашим словам, четыре ваших главных сокровища, включая и брошь, вы спрятали во вторник в кормушках для птиц у вас в спальне.
— Так я и сделала! Вы ведь сами видели!
— Правда, не отрицаю. Однако что произошло ночью в четверг?
Леди Корк отвернулась.
— По вашим словам, в четверг вы расставили ловушку для вора. — Чевиот подался вперед и извлек из кучки драгоценностей единственное кольцо. — Вы положили якобы ничего не стоящее колечко в кормушку канарейки в галерее, да?
Леди Корк хотела что-то сказать, но передумала.
— Далее вы утверждали, что поддались искушению и выпили настойку опия. Выпили настойку — и потому не увидели вора.
— Я…
— Простите, но позвольте мне усомниться. Вы были очень взволнованы, вы были в ужасе. Вам непременно нужно было найти вора, даже если вы всего лишь подозревали его. Взять, к примеру, кольцо, которое вы спрятали.
Чевиот поднял его повыше. Крупный бриллиант злобно сверкнул.
— Судя по счетной книге Вулкана, кольцо заложили (заложили, а не продали!) за сто гиней. Ничего себе никчемная безделушка! Хорошую наживку вы положили для своего вора! И можно ли предположить, чтобы вы выпили лауданум перед появлением того, кто украл ваши драгоценности? Нет! Вы видели вора, точнее, воровку, не так ли? — спросил он, помолчав. — И опознали Маргарет Ренфру.
— Да, — призналась леди Корк после долгой паузы.
— Вы подтвердите ваши показания в суде, мадам?
— Да, я выступлю и скажу! — Леди Корк гордо вскинула голову. Затем она погрузилась в раздумья; умные глаза проницательно посверкивали. — Я видела ее! — неожиданно поведала леди Корк. — Босую, в тонкой ночной сорочке, со свечой в руке. Боже! Пег никогда не была ханжой. Я всегда догадывалась, хотя и знала, — она прищурилась, — что ее любовник не вы. Но… увы! Пока я не увидела ее тогда, ночью, с открытым ртом и пылающими щеками, когда она рылась в кормушке, стараясь отыскать кольцо, я даже не представляла себе, сколько в девчонке жизни и дьявольского огня!
— «Огонь, гори! — процитировал Чевиот. — Котел, кипи!»
— Что такое, молодой человек? Что вы бормочете?
— Простите, — сокрушенным тоном сказал Чевиот. — Я просто процитировал строчку из шекспировского «Макбета», слова, которые кое-кто употребил по отношению к ней. Огонь слишком уж разгорелся. Котел выкипел. И она снова замкнулась в себе, и ее замучила совесть.
— Неужели? — спросила леди Корк очень странным тоном. Он положил кольцо к другим драгоценностям.
— У меня остался всего один вопрос, мадам; он касается письма, которое вы написали в ночь убийства. Вопрос также связан с присутствующей здесь леди Дрейтон.
— Со мной? — удивилась Флора.
Чевиот улыбнулся. Над камином, между газовыми рожками, висел портрет самой Флоры в полный рост, написанный три или четыре года назад стареющим сэром Томасом Лоуренсом, который сейчас, после того, как стал президентом Королевской академии искусств, редко брался за кисть.
Чевиот помимо своей воли то и дело сравнивал Флору, изображенную на портрете, с настоящей Флорой, которая казалась более живой не только потому, что была из плоти и крови.
— Да, — кивнул он. — Дорогая моя, когда мистер Ричард Мейн днем забросал меня вопросами, я больше всего боялся, что он вспомнит о том письме. Тогда я не знал бы, что ему ответить. — Встав на коврик у камина, Чевиот снова обратился к леди Корк: — Вчера, в ночь убийства, писали ли вы полковнику Роуэну в Скотленд-Ярд?
— Да, ну и что из того?
— Вы запечатали письмо желтым воском? Позвольте узнать, почему вы велели вручить письмо только полковнику Роуэну, а не обоим комиссарам полиции?
— Ах, молодой человек! Чарльз Роуэн — частый гость в моем доме. Он даже был знаком с бедняжкой Пег.
— Понятно. — Чевиот оглянулся. — Флора! Ты помнишь, как ждала меня на улице, в карете? Потом подъехал верховой лакей. Вы остановили его и попросили дать вам письмо.
— О боже! — Флора вдруг выпрямилась. — И правда! Я забыла…
— К счастью, мистер Мейн тоже запамятовал. Зачем вы хотели взглянуть на письмо?
— Как ты и говорил, оно было запечатано крупной печатью желтого воска. Я увидела ее при свете фонаря в карете… — Флора замялась и покраснела. — Всему свету было известно, — дерзко продолжала она, — что я собиралась поехать с тобой. И все знали, куда ты направлялся в тот вечер. Я подумала, что письмо, может быть, предназначено мне.
— Ты взламывала печать на письме?
— Господи помилуй, нет! Оно было адресовано полковнику Роуэну. И потом… печать уже была взломана!
Чевиот некоторое время молча смотрел ей в глаза.
— Отлично! — воскликнул он. — А сейчас, леди Корк, позвольте еще один вопрос… Кому вы передали письмо после того, как написали его?
— Конечно же Пег Ренфру! Я была наверху, у себя в будуаре, и…
— А она… кому отдала письмо она?
— Лакею, кому же еще?
— Печать, — пробормотал Чевиот, глядя на огонь, — была взломана, когда письмо попало в руки полковника Роуэна. Значит, вероятнее всего, ее взломала сама Маргарет Ренфру. — Он хлопнул в ладоши. — Да! Она раскусила (прошу простить мне вульгарное выражение, мадам) ваши, как всегда, косвенные намеки на украденный птичий корм. Она поняла, что в дом нагрянет полиция. Леди Корк! Вы помните, как она вела себя потом?
— Да, — угрюмо кивнула старуха. — Я все видела.
— Она замкнулась в себе от стыда, дерзила… Но стыдно ей было главным образом потому, что… стойте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68