Когда она повернулась, пристальный взгляд Стефана был сосредоточен на ее обнаженном горле; в глазах у него застыло странное выражение. Однако в следующий миг лицо парня словно застыло, и он отвернулся.
– Пожалуй, – хрипло выговорил Стефан, – Мне лучше проводить тебя домой.
В этот момент Елене захотелось причинить ему боль, заставить испытывать такие же скверные ощущения, какие охватили ее. Но она также хотела знать правду. Елена устала от этой дешевой игры, устала составлять сложные схемы, без конца планировать и пытаться угадать мысли Стефана Сальваторе. Поэтому ужасным и одновременно чудесным облегчением для нее стали невольно слетевшие с ее языка слова, которые так долго вертелись в голове:
– За что ты меня так ненавидишь?
Стефан пристально на нее посмотрел. На мгновение показалось, будто он просто не в силах подобрать слова. Но затем он четко произнес:
– Я вовсе тебя не ненавижу.
– Ненавидишь, – сказала Елена. – Я знаю, не очень… не очень вежливо так говорить, но мне наплевать. Я знаю, я должна быть благодарна тебе за то, что сегодня вечером ты меня спас, но мне и на это тоже наплевать. Я вовсе не просила меня спасать. Между прочим, я даже не знаю, почему ты вообще оказался на кладбище. И я совершенно не понимаю, почему ты так поступил, особенно учитывая те чувства, которые ты ко мне испытываешь.
Качая головой, Стефан негромко выговорил:
– Я не испытываю к тебе ненависти.
– С самого начала ты избегал меня так, как будто я… не знаю, прокаженная. Я пыталась вести себя дружелюбно, а ты швырнул мне это дружелюбие прямо в лицо. Разве джентльмен так поступает, когда кто-то пытается его поприветствовать?
Стефан опять пытался что-то сказать, но Елена неслась дальше, не задумываясь:
– Ты раз за разом публично мною пренебрегал, ты на глазах у всех унижал меня в школе. Ты и теперь словно не желаешь меня замечать, если только это не оказывается вопросом жизни и смерти. Что только так я могу вытянуть из тебя хоть словечко? Только когда кого-то чуть ли не убивают? И даже сейчас, – горестно продолжила Елена, – даже сейчас ты не хочешь, чтобы я оказывалась рядом с тобой. Что ты за человек, Стефан Сальваторе, что ты так живешь? Почему тебе приходится обставлять себя стенами, чтобы другие люди за них не проникли? Почему ты не можешь никому доверять? Что с тобой, в самом деле, такое?
Теперь Стефан молчал, отвернувшись от Елены. Она на быстро перевела дух, расправила плечи и повыше подняла голову – даже несмотря на то, что в глазах у нее блестели слезы.
– И что такое со мной, – добавила она, уже чуть потише, – что ты даже не можешь на меня смотреть, зато вовсю позволяешь Кэролайн Форбс за тобой увиваться? По-моему, хотя бы это я все-таки имею право знать. Ладно, я больше никогда тебя не потревожу и даже не заговорю с тобой в школе, но, прежде чем я отсюда уйду, я хочу узнать правду. Скажи, Стефан, за что ты так меня ненавидишь?
Стефан медленно повернулся и поднял голову. Его смертельно грустные глаза смотрели в никуда, и в Елене словно что-то перевернулось от той боли, отражение которой она увидела на его лице.
Голос Стефана по-прежнему остался выдержанным – но где-то на самой грани. Елена явственно слышала, какие отчаянные усилия требуются юноше, чтобы говорить ровным тоном.
– Да, Елена, – произнес Стефан, – думаю, у тебя есть право знать.
Тут он посмотрел ей прямо в глаза, и она подумала: «Неужели все так скверно? Что может быть хуже?»
– Я не испытываю к тебе ненависти, – продолжил юноша, тщательно, раздельно произнося каждое слово. – Я никогда тебя не ненавидел. Просто ты… ты мне кое-кого напоминаешь.
Елена оказалась захвачена врасплох. Она ожидала чего угодно, только не этого.
– Я напоминаю тебе какую-то знакомую?
– Да, знакомую, – тихо подтвердил Стефан.
– Но, – медленно добавил он, словно втайне недоумевая, – на самом деле ты совсем другая. Она действительно на тебя походила, но была хрупкой, нежной. Уязвимой. Как внутри, так и снаружи.
– А я не такая.
Стефан издал звук, который вполне можно было принять за смешок, если бы он не был таким печальным:
– Да. Ты не такая. Ты воительница. Ты… это ты.
Некоторое время Елена безмолвствовала. Видя боль на его лице, она с трудом, но все же сдерживала гнев.
– Ты был с ней очень близок?
– Да.
– А что случилось потом?
Последовала долгая пауза, такая долгая, что Елена даже подумала, будто Стефан вообще не собирается отвечать. Наконец он промолвил:
– Она умерла.
Елена шумно выдохнула. Последний остаток ее гнева испарился.
– Должно быть, это ужасно больно, – негромко посочувствовала она, думая о белом надгробии Гилбертов среди сорняков. – Извини.
Стефан промолчал. На лицо его снова словно упала тень. Взгляд юноши обратился внутрь, на что-то ужасное, разбивающее сердце, что мог видеть только он. Но в выражении его лица сквозило не просто горе. Сквозь плотные стены, сквозь все хрупкое самообладание Елена смогла разглядеть невыносимое познание вины и жуткое одиночество. Вид у Стефана был такой потерянный и одержимый, что Елена, сама того не желая, пододвинулась к нему ближе.
– Стефан, – прошептала она.
Казалось, он ее не услышал; казалось, он заново переживал какое-то давнишнее несчастье.
Елена не смогла удержаться и положила ему руну на плечо:
– Поверь, Стефан, я знаю, как это может быть больно…
– Ты не можешь этого знать! – внезапно крикнул Стефан, и вся изящная оболочка его сдержанности вдруг взорвалась белой яростью.
Он опустил взгляд на руку Елены, словно не понимая, как она там оказалась, и разгневанный тем, что девочка осмелилась прикоснуться к нему. Зеленые глаза юноши были темными, когда он стряхнул чужую ладонь со своего плеча и поднял руку, чтобы помешать Елене снова до него дотронуться… но, взяв руку Елены, Стефан уже не смог ее отпустить и только с изумлением наблюдал, как их пальцы переплетаются, словно навеки объединяя их. Наконец потрясенный взгляд юноши перешел от сплетенных пальцев на лицо девочки.
– Елена, – прошептал Стефан.
Елена увидела его страдальческий взгляд и поняла, что он просто не может больше с собой бороться. Оборона замка пала, стены, наконец, рухнули, и она ясно увидела, что лежит по ту сторону.
Стефан обреченно наклонил голову к ее губам.
* * *
– Погоди… остановись здесь, – велела Бонни.
– По-моему, я что-то увидела.
Потрепанный «форд» Мэтта притормозил, съезжая к обочине дороги, где густо росла ежевика. Впереди что-то мерцало, постепенно к ним приближаясь.
– Боже мой, – вымолвила Мередит.
– Это Викки Беннетт.
Девушка проковыляла на освещенное фарами место и остановилась, покачиваясь, пока Мэтт тормозил. Ее кудрявые светло-каштановые волосы бы всклокочены, а взгляд казался остекленевшим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51