Покричал, порезвился, а я незаметно руку через разные тела просуну и шилом крикуна в бок, шилом. А вот когда кто-нибудь так же, как я, с таким же дыханием, с таким же энтузиазмом приветствует на митинге докладчика или выступающего, это меня приводит в хорошее настроение. Я сразу ощущаю себя политически зрелой и глубокой женщиной, посвоему тоже умеющей, как наши редакционные леди-бледи, высказывать свое собственное мнение. Политика - это журналистика через горло.
Самое интересное, что и Казбека я тоже через эти самые крики на митинге отыскала. Сразу разобралась, еще не поворачивая головы, поняла, какой именно этот кричащий рядом человек идеологии - ему надоело жить в нищете. Он в толпе сзади меня стоял, а как начался разговор о собственности на землю, как начался разговор о приватизации, - разве думала я когда-нибудь, что узнаю это иностранное слово! А департизация - какое прелестное, как и царь всех иностранных слов, консенсус! - стоило только Казбеку услышать чтонибудь душевное, против большевиков и за частнособственническое, он сразу же громко кричал: "Даешь! Ура!" - и отчаянно свистел. Тогда я его лица еще не видела, но уже чувствовала к нему влечение.
Среди многих демократов, какие ходили на митинг, чтобы поддержать своих, были и люди, которые посещали мероприятия из баловства или даже озорства. Я ведь и сама-то в первый раз пришла из любопытства. Да, в толпе легко можно было подойти к каким-нибудь высокопоставленным людям, отдать заявление, попросить о внимании или помощи. Все могло оказаться тщетным, но могло и выгореть - политические деятели искали популярности и рекламы, поэтому некоторая надежда светила. А также здесь, когда все вперемешку и вроде бы все заодно, легко возникали разнообразные знакомства. И деловые, и по лирической склонности душ - кто чего искал. Молодежь вообще часто здесь кадрилась. Родство душ способствовало и родству более значительному. Честно говоря, у меня у самой до Казбека имели место две небольшие ситуации, начавшиеся со знакомств на митингах, но это были какие-то затрепанные ребята, какие-то инженеры, и очень быстро все сошло на нет. С одним пару раз встретились у него на квартире, пока семья отдыхала на дачу. Он даже альбом с фотографиями показал: и папу, и маму, и жену, и детей. Ему вообще казалось, что мы с его женой очень похожи, вернее, что у нас есть что-то общее. Но когда я прикинула на себя ее халат, висящий в ванной, то даже не сошлись на мне полы, а ее тапочки оказались на три размера меньше. Другой кавалер был лет на семь меня помоложе и немножко попредприимчивее, чем предыдущий. Мы съездили один раз его другу на квартиру, и там было все очень удобно: и видик, и кое-что выпить для расслабления, но когда мы приехали с этим новым жоржиком на квартиру второй раз, то его друг оказался дома и вроде бы вопрос встал так, что женщина моего типа нравится им обоим, они дескать, уже не маленькие и лакомым куском могут поделиться друг с другом, и я не молоденькая, должна понимать положение. А зачем мне эта парочка с их почти медицинским, для здоровья, развратом? Я ведь не какаянибудь проститутка, чтобы за вечер, имен не спросивши, обслуживать разнообразных товарищей, да и могут нагрянуть разные болезни. Я этой ловкой парочке тоже дала отставку. И вообще, после этих случаев я сделала вывод, что, конечно, для самочувствия мне как женщине общение необходимо, но кайф и удовлетворение я испытываю, когда происходит по любви.
Если честно признаться, я на Казбека обратила внимание не когда он за моей спиной лозунги кричал, а еще раньше, в метро. Было очень тесно, и вдруг я почувствовала, кто-то возле моего бедра трется. Я глазом незаметно повела, вижу подбородок сизый, отскобленный и усы черные, но с желтизной, прокуренные. И такой весь горячий, плотный, хищный. Я таких в принципе люблю. Я вроде чуть-чуть отодвинулась, а здесь вагон немножко толкнуло, и, воспользовавшись этим толчком, он вдруг снова на меня навалился. Ну, началось, этих транспортных страдателей я, известно, знаю. Пользуются, что женщине неловко скандал в общественном месте затевать, могут не то что облапить, а еще и в руку что-нибудь вложить. Не в основном они безобидные. Попыхтят, попыхтят и отстанут. А этот оказался какой-то новый сорт. Я выхожу на "Спортивной" - митинг в защиту чего-то в Лужниках - и вдруг вижу краем глаза, что этот парень опять проталкивается вслед за мной. Вообще-то он немножко телковатый. Зачем, спрашивается, такая таинственность? Разве нельзя просто подойти к понравившейся тебе женщине и познакомиться? К чему разводить такие сложности и мальчишество? Но, видимо, у него это от какогото предкавказского происхождения: то ли мама у него с гор, а папа русский, то ли наоборот, но вот эта самая, как мы называем, восточная первоначальная вежливость у него есть. А ведь по ухваткам-то мужик ого-го! Я потом у него спросила: "Чего же ты сразу ко мне не подошел, если я тебе понравилась?" Он ответил: "Стеснялся". "Значит, так: заговорить с женщиной стыдно, а приставать и хулиганить - нет?" - "Значит, так". Но потом, правда, еще добавил: "Я честно думал, что ты женщина - так..." - "Как - так?" спрашиваю. "Ну, на один раз", - отвечает. После митинга случилось то, что в жизни я несколько раз испытала, чувствовала, а в кино и по телевизору, когда показывают про любовь, - никогда! Непередаваемое. Во время митингато он меня лапал, лапал, прижимал без конца, а уж потом, когда мы познакомились, когда я ему в глава посмотрела и он мне в глаза посмотрел и почему-то при этом улыбнулся, - вот тут нас до трясучки и потянуло.
Этого даже и словами не передашь - будто оба оказались примагниченными друг к другу, дотронуться, коснуться... Лет с двадцати у меня такого не было. Все в глазах плывет, окружающие люди, улица, день этот летний - все фоном. Но теперь-то ведь не двадцать мне лет. Что за детское нетерпение! И тут этот самый полукавказец мне говорит: "У тебя есть куда?" Я говорю: "Как тебя зовут?" - "Казбек". - "Сейчас Казбек, я одной подруге позвоню, может быть, она нас на вечер пустит". Ищу в сумочке двушку, руки у меня трясутся, про себя думаю: "А ведь этот Казбек лет на восемь меня моложе". Два раза номер от волнения неправильно набирала, но только напрасным все оказалось У подруги гости, пируют, что-то обмывают. Рухнуло; чувствую, парень, который мне так понравился, от меня уйдет. "Некуда идти, - говорю, - не светит нам с тобой, Казбек". "Почему, говорит, некуда?" Спокойненько так и медленно цедит, а у самого сигарета в руках трясется. "Можно по улице погулять, в парк сходить, возле монастыря пройтиться, спуститься к пруду, а можно зайти в соседний подъезд, подняться на второй этаж, сесть на подоконник и покурить!" Я про себя думаю: "Какие же в этих новых панельных домах подоконники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Самое интересное, что и Казбека я тоже через эти самые крики на митинге отыскала. Сразу разобралась, еще не поворачивая головы, поняла, какой именно этот кричащий рядом человек идеологии - ему надоело жить в нищете. Он в толпе сзади меня стоял, а как начался разговор о собственности на землю, как начался разговор о приватизации, - разве думала я когда-нибудь, что узнаю это иностранное слово! А департизация - какое прелестное, как и царь всех иностранных слов, консенсус! - стоило только Казбеку услышать чтонибудь душевное, против большевиков и за частнособственническое, он сразу же громко кричал: "Даешь! Ура!" - и отчаянно свистел. Тогда я его лица еще не видела, но уже чувствовала к нему влечение.
Среди многих демократов, какие ходили на митинг, чтобы поддержать своих, были и люди, которые посещали мероприятия из баловства или даже озорства. Я ведь и сама-то в первый раз пришла из любопытства. Да, в толпе легко можно было подойти к каким-нибудь высокопоставленным людям, отдать заявление, попросить о внимании или помощи. Все могло оказаться тщетным, но могло и выгореть - политические деятели искали популярности и рекламы, поэтому некоторая надежда светила. А также здесь, когда все вперемешку и вроде бы все заодно, легко возникали разнообразные знакомства. И деловые, и по лирической склонности душ - кто чего искал. Молодежь вообще часто здесь кадрилась. Родство душ способствовало и родству более значительному. Честно говоря, у меня у самой до Казбека имели место две небольшие ситуации, начавшиеся со знакомств на митингах, но это были какие-то затрепанные ребята, какие-то инженеры, и очень быстро все сошло на нет. С одним пару раз встретились у него на квартире, пока семья отдыхала на дачу. Он даже альбом с фотографиями показал: и папу, и маму, и жену, и детей. Ему вообще казалось, что мы с его женой очень похожи, вернее, что у нас есть что-то общее. Но когда я прикинула на себя ее халат, висящий в ванной, то даже не сошлись на мне полы, а ее тапочки оказались на три размера меньше. Другой кавалер был лет на семь меня помоложе и немножко попредприимчивее, чем предыдущий. Мы съездили один раз его другу на квартиру, и там было все очень удобно: и видик, и кое-что выпить для расслабления, но когда мы приехали с этим новым жоржиком на квартиру второй раз, то его друг оказался дома и вроде бы вопрос встал так, что женщина моего типа нравится им обоим, они дескать, уже не маленькие и лакомым куском могут поделиться друг с другом, и я не молоденькая, должна понимать положение. А зачем мне эта парочка с их почти медицинским, для здоровья, развратом? Я ведь не какаянибудь проститутка, чтобы за вечер, имен не спросивши, обслуживать разнообразных товарищей, да и могут нагрянуть разные болезни. Я этой ловкой парочке тоже дала отставку. И вообще, после этих случаев я сделала вывод, что, конечно, для самочувствия мне как женщине общение необходимо, но кайф и удовлетворение я испытываю, когда происходит по любви.
Если честно признаться, я на Казбека обратила внимание не когда он за моей спиной лозунги кричал, а еще раньше, в метро. Было очень тесно, и вдруг я почувствовала, кто-то возле моего бедра трется. Я глазом незаметно повела, вижу подбородок сизый, отскобленный и усы черные, но с желтизной, прокуренные. И такой весь горячий, плотный, хищный. Я таких в принципе люблю. Я вроде чуть-чуть отодвинулась, а здесь вагон немножко толкнуло, и, воспользовавшись этим толчком, он вдруг снова на меня навалился. Ну, началось, этих транспортных страдателей я, известно, знаю. Пользуются, что женщине неловко скандал в общественном месте затевать, могут не то что облапить, а еще и в руку что-нибудь вложить. Не в основном они безобидные. Попыхтят, попыхтят и отстанут. А этот оказался какой-то новый сорт. Я выхожу на "Спортивной" - митинг в защиту чего-то в Лужниках - и вдруг вижу краем глаза, что этот парень опять проталкивается вслед за мной. Вообще-то он немножко телковатый. Зачем, спрашивается, такая таинственность? Разве нельзя просто подойти к понравившейся тебе женщине и познакомиться? К чему разводить такие сложности и мальчишество? Но, видимо, у него это от какогото предкавказского происхождения: то ли мама у него с гор, а папа русский, то ли наоборот, но вот эта самая, как мы называем, восточная первоначальная вежливость у него есть. А ведь по ухваткам-то мужик ого-го! Я потом у него спросила: "Чего же ты сразу ко мне не подошел, если я тебе понравилась?" Он ответил: "Стеснялся". "Значит, так: заговорить с женщиной стыдно, а приставать и хулиганить - нет?" - "Значит, так". Но потом, правда, еще добавил: "Я честно думал, что ты женщина - так..." - "Как - так?" спрашиваю. "Ну, на один раз", - отвечает. После митинга случилось то, что в жизни я несколько раз испытала, чувствовала, а в кино и по телевизору, когда показывают про любовь, - никогда! Непередаваемое. Во время митингато он меня лапал, лапал, прижимал без конца, а уж потом, когда мы познакомились, когда я ему в глава посмотрела и он мне в глаза посмотрел и почему-то при этом улыбнулся, - вот тут нас до трясучки и потянуло.
Этого даже и словами не передашь - будто оба оказались примагниченными друг к другу, дотронуться, коснуться... Лет с двадцати у меня такого не было. Все в глазах плывет, окружающие люди, улица, день этот летний - все фоном. Но теперь-то ведь не двадцать мне лет. Что за детское нетерпение! И тут этот самый полукавказец мне говорит: "У тебя есть куда?" Я говорю: "Как тебя зовут?" - "Казбек". - "Сейчас Казбек, я одной подруге позвоню, может быть, она нас на вечер пустит". Ищу в сумочке двушку, руки у меня трясутся, про себя думаю: "А ведь этот Казбек лет на восемь меня моложе". Два раза номер от волнения неправильно набирала, но только напрасным все оказалось У подруги гости, пируют, что-то обмывают. Рухнуло; чувствую, парень, который мне так понравился, от меня уйдет. "Некуда идти, - говорю, - не светит нам с тобой, Казбек". "Почему, говорит, некуда?" Спокойненько так и медленно цедит, а у самого сигарета в руках трясется. "Можно по улице погулять, в парк сходить, возле монастыря пройтиться, спуститься к пруду, а можно зайти в соседний подъезд, подняться на второй этаж, сесть на подоконник и покурить!" Я про себя думаю: "Какие же в этих новых панельных домах подоконники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18