Ролан де Сент-Андре отступил к очагу. Он дрожал. Полой плаща он прикрыл лицо, но не спускал глаз с той, которая минуту назад возникла из тьмы, и взгляд его горел чудовищной страстью, какая способна превратить человека в дикого зверя.
— Сударь, — сказал Руаяль де Боревер, отпуская руку девушки. — Вот ваша девчонка. Вы заплатили мне, чтобы я привел ее. Я привел. Мы квиты.
Девушка держалась очень прямо, только руки ее слегка дрожали. Едва Боревер отпустил ее, она шагнула по направлению к Сент-Андре. И воцарившееся было молчание нарушил ее чистый, звонкий, как колокольчик, мелодичный и на удивление спокойный голос.
— Значит, это вы, месье, приказали остановить карету, значит, это вы приказали совершить гнусное, вероломное похищение. Значит, так вы относитесь к женщинам. А теперь вы не осмеливаетесь показать мне свое лицо. Правильно делаете. А то мне пришлось бы увидеть лицо труса и подлеца…
Сент-Андре вздрогнул. Дрожь пробежала по его телу от головы до пят.
— Но вам следует кое-что узнать, — продолжала она. — Знайте, что никому не дано безнаказанно поднять руку на Флоризу де Роншероль. Я не говорю об этих ничтожных бродягах, которые сами не понимали, что делают… Я говорю о вас, месье. Насколько я понимаю, вы — дворянин. Так решитесь же посмотреть мне прямо в лицо, как я смотрю на вас.
Горделивым жестом, в котором сквозили несказанная грация и простодушная дерзость, она скинула с головы капюшон плаща. Девушка была высокой, стройной, гибкой, как тростинка, но несгибаемой, как скала, в своей восхитительной чистоте. От возмущения всем происходящим ее лицо порозовело. Приоткрытые крупноватые губы цветом напоминали кораллы. Карие глаза переливались, как темный шелк. Роскошные темные волосы были заплетены в две тяжелых косы, спускавшиеся на плечи. Она была необычайно красива — это бросалось в глаза с первого же взгляда.
Минуту в комнате, над которой возвышалась мрачная фигура Нострадамуса, висела тяжелая тишина.
«До чего же хороша! — думал Руаяль де Боревер. — До чего хороша! Такая красавица, такая гордая, такая чистая! А какая невинность светится в ее глазах! О, господи, да я искусал бы эту руку, которая обрушилась на нее, эту руку ничтожного бродяги, который отдаст ее злодею! Она ведь так и сказала: ничтожного бродяги!»
— Так как же? — продолжала между тем Флориза де Роншероль. — Может быть, вы соберете все-таки моих слуг, разогнанных по вашему приказу? Может быть, проводите меня до кареты? И тогда я постараюсь забыть обо всем…
Сент-Андре быстро подошел к девушке и взял ее руку в свою.
— Но разве я, — прошептал он, — разве я смогу забыть о любви, которая пожирает меня, как огонь?
Флориза еле сдержала крик стыда.
— Господи, — пробормотала она. — Кто вы?
— Кто я? Вы еще не догадались? Хорошо, тогда посмотрите на меня, и вы увидите того, кто, не задумываясь, умрет за вас, того, кто жаждет дать вам свое имя и свое богатство, того, кто вот уже целый год на коленях умоляет вас стать его супругой, того, кто со шпагой в руке готов оспорить вас у всего мира!
— Ролан де Сент-Андре!
Крик, все-таки вырвавшийся у девушки, был криком отчаяния, а возможно, и криком ужаса. Она страшно побледнела, резким движением отняла свою руку и кинулась назад, к двери. Но там остановилась и, стараясь казаться спокойной, произнесла:
— Да, правда, сударь. Увидев подлость, с какой все это было проделано, столкнувшись с таким низким коварством, с таким вероломством, я должна была догадаться, с кем имею дело. Ах! Неужели здесь не найдется мужчины, который избавит меня от этого предателя?
С этими словами она направилась прямо к Руаялю де Бореверу, который словно прирос к полу, остолбенев от всего происходящего. Именно на этого жестокого человека, только что за руку приведшего ее к негодяю, она подняла свои полные слез глаза.
Ролан де Сент-Андре двинулся вперед, силясь усмехнуться. Лицо его пылало, черты были искажены судорогой. В этот момент раздался странный звон, что-то тяжелое упало на пол. Мешочек с двумястами пятнадцатью экю!
— Подберите, месье! — сказал разбойник. — Подберите ваши деньги!
— Что это значит? — изумился Сент-Андре.
— Это значит, заберите ваши золотые, вот и все, — ответил Руаяль, подталкивая ногой мешочек поближе к юноше.
— Мерзавец! Ничтожество! — закричал Сент-Андре. — Ты понимаешь, что я отколочу тебя так, что живого места не останется?!
— Ай-ай-ай! Только не сердите меня заранее, если и впрямь собираетесь сделать это! А то ничего не получится! И вообще — лучше подайтесь назад. Я вижу, что эта девушка просто-таки вас на дух не переносит. Следовательно, мсье, я запрещаю вам приближаться к ней.
— Бродяга! Разбойник! — проревел смертельно бледный Сент-Андре. — Неужели ты осмелишься…
— Я имею обыкновение осмеливаться на все, чего мне хочется!
— Отлично! Сейчас подохнешь, как собака! Ну! — Сент-Андре скинул плащ и рванул из ножен шпагу.
Почти в ту же секунду в руке Руаяля тоже блеснула сталь. Противники бросились друг на друга. Поединок длился недолго. Шпаги скрестились со звоном, и едва ли не сразу прозвучал крик боли. Руаяль дал сопернику свою знаменитую «пощечину» — на лице Сент-Андре вспухла кровавая полоса. В следующее мгновение он, изрыгая проклятия, покатился на пол: острие клинка с силой вонзилось ему в плечо.
— Вот так — наотмашь, нравится тебе мой знаменитый удар? — спросил Боревер.
— Никуда от меня не денешься! Из-под земли тебя достану! — вопил Сент-Андре. — Ты достанешься палачу!
Флориза задрожала. Руаяль побледнел.
— Палачу! — прошептал он. — Да, палачу. Брабан говорил мне…
И продолжил громко:
— Пойдемте, мадам… Трактирщик, послушай! — Хитрец, всегда скрывавшийся и появлявшийся в нужную минуту, подбежал к молодому человеку. — Там, наверху — тело человека, который был храбрецом… моего единственного друга на этой земле! — Голос Боревера дрогнул. — Трактирщик, ты христианин? Да, очень хорошо. Значит, ты сможешь достойно похоронить беднягу Брабана, и ты дашь экю священнику, чтобы он прочитал над ним какую-никакую молитву. Я вернусь через два дня убедиться, что ты как следует выполнил мой приказ, и принесу тебе еще десяток отличных экю. Но береги свою дурацкую башку, если ослушаешься! Пойдемте, пойдемте, мадам…
Он вышел. Флориза закуталась в плащ, надела на голову капюшон и последовала за юношей. Сент-Андре лежал в обмороке. Хозяин кабачка, оставшись один, долго смотрел на валяющийся на полу кошелек с золотом. Потом решился. Схватив мешочек, он быстро спрятал его за пазуху.
— Скажу, что его унес бродяга! — проворчал он.
Карета, увозившая Флоризу, катила в ночи. Четыре бандита с обнаженными шпагами в руках, несмотря на раны, полученные ими при похищении прекрасной дамы, бодро держались в седлах и скакали вперед, сильно озадаченные новой для них ролью охранников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131