— Я могу послать Билли Потса. Вы разрешите предложить вам молочного пунша, чтобы согреться?
— Лучше чаю, — мягко отказалась Елена. — А на ужин суп и омлет.
— И бутылку лучшего бургундского? — с надеждой предложил хозяин.
— Благодарю вас, только чай.
И она села за стол, раскладывая на нем свой кожаный бювар, в котором всегда было несколько листов бумаги, гусиное перо и кожаная чернильница.
Хозяин постоялого двора склонился в почтительном поклоне и оставил знатную, но не слишком выгодную посетительницу наедине с ее посланием.
Елена написала два письма. Одно из них она предназначила леди Хоуксмур, сложила его и вложила во второй лист бумаги, который запечатала разогретым на свечке сургучом и адресовала на имя лорда Хоуксмура.
Билли Потс с готовностью отправился выполнять ее поручение. Паренек прекрасно знал эти места и пустился напрямую, пролезая под оградами и перепрыгивая через канавы, в результате чего сократил три мили до замка Равенспир по проезжей дороге до полутора миль напрямик.
Вбежав через полчаса в ворота замка Равенспир, он обнаружил, что внутренний двор замка ярко освещен пылающими по периметру замка чашами с налитым в них маслом и факелами. Гости развлекались чем-то напоминавшим средневековые рыцарские турниры — всадники сбивали подвешенный на высоком шесте мешок с овсом, целясь копьем в шест. Каждый раз, когда всадник, попав копьем в шест, но не успев увернуться от мешка, летел на землю, зрители разражались хохотом и аплодисментами, а неудачник должен был одним духом осушить большую чашу бургундского.
Билли Потс смотрел на это зрелище расширенными от изумления глазами. Ему случалось слышать рассказы о том, что происходило за стенами замка Равенспир, но такое было недоступно его воображению. Зрители в роскошных одеждах, поверх которых были наброшены меховые куртки, с разгоревшимися от вина и холодного воздуха лицами поразили его.
— Что это ты делаешь здесь, парень?
Мальчишка, собиравшийся проскользнуть вдоль стены, чтобы лучше рассмотреть происходящее, застыл на месте при звуках этого грубого голоса. На плечо его легла тяжелая рука.
— У меня письмо для лорда Хоуксмура, — сказал Билли, почтительно склонив голову перед человеком, облаченным в бархатную ливрею.
— От кого? — Тимсон окинул Билли подозрительным взглядом.
Билли пожал плечами.
— Его написала леди, которая остановилась на постоялом дворе. Я не знаю ее имени.
И он протянул запечатанное послание.
— Леди? — наморщил нос Тимсон.
Что это за леди посылает письма лорду Хоуксмуру в разгар свадебных торжеств? К тому же мужу леди Ариэль. Он взял в руки письмо и взглянул на конверт. Грамотность не была одним из его достоинств, но Тимсон смог понять, что буквы написаны рукой, привычной к перу. Он понюхал письмо. Бумага не пахла ничем подозрительным.
— А эта леди — где она остановилась?
Билли снова почтительно склонил голову.
— На постоялом дворе в Лэмбе. Заказала на ужин омлет, а еще чаю.
Лицо Тимсона расплылось в улыбке. Вряд ли старина Джонс будет доволен. Хозяин гостиницы был его другом, и Тимсон прекрасно знал, что тот предпочитает более щедрых постояльцев.
— Ну ладно, ступай домой. А я отнесу письмо его светлости.
Он отечески потрепал Билли по щеке и стал пробираться сквозь шумную толпу.
Сырость и туман сыграли злую шутку с раненой ногой Саймона, и он отверг предложение участвовать в соревновании. Ариэль стояла рядом с ним, и он знал, что она прекрасно понимает, чего стоит ему оставаться на ногах. Однако сегодня она не предложила ему ни массажа, ни своей мази, чтобы успокоить боль. А он не хотел просить ее о том, что она могла предложить ему сама. На счастье, товарищи на этот раз оставили его в покое, а сами с куда большим, чем обычно, энтузиазмом приняли участие в общем веселье.
Отсутствие Оливера Беккета вызвало только несколько недоуменных вопросов. Но никто особенно и не допытывался, куда же он запропастился, даже Рэнальф, не видевший Оливера с тех самых пор, когда тот, пьяно покачиваясь, вышел из большого зала накануне вечером.
Никто не обратил внимания на Тимсона, когда он пробрался поближе к одной из скамей, отгораживающих участников состязания от зрителей. Там стояла Ариэль, страдая от каждой гримасы боли на лице Саймона, от каждой его попытки поудобнее устроить больную ногу. Пальцы ее так и просились успокоить его страдания, но она изо всей силы сжала их в кулаки, невидящими глазами смотря на состязания и заставляя себя думать только о том, что сгущающийся туман, если продержится до завтрашней ночи — ночи новолуния, — может здорово помочь выполнению ее планов.
Когда Тимсон протолкался к ним, держа в руке письмо, она лишь едва взглянула на него, пока не услышала его слов:
— Вам принесли письмо, милорд. Из постоялого двора в Эли.
— Письмо? — удивленно переспросил Саймон. — Для меня?
Взяв послание, он сразу же узнал почерк Елены.
— Что-нибудь случилось? — Ариэль сразу почувствовала его тревогу и задала вопрос, мгновенно забыв все их раздоры: — От кого это?
Он поспешно кивнул, прося жену повременить с расспросами, и устремился туда, где ярко сияли огни большого зала. Что же заставило Елену разыскивать его здесь! Неужели какое-нибудь несчастье с детьми? Во всяком случае, нечто очень личное и в высшей степени неожиданное. Хотя никаких намеков на что-то подобное она не делала в нескольких письмах, написанных ему уже после его женитьбы.
Ариэль тоже протолкалась сквозь шумную толпу и вслед за Саймоном вошла в большой зал, где слуги заканчивали последние приготовления к ужину, который должен был состояться сразу после состязания. Что бы ни случилось, она должна об этом знать.
— Плохие вести?
Саймон развернул первый лист послания. Из него выпал второй, с именем Ариэль на обороте. Он пытался нагнуться, чтобы поднять листок, но Ариэль опередила его. Поймав письмо на лету, она прочитала на нем свое имя.
— О, это для меня!
— Похоже на то, — суховато отозвался Саймон.
Едва бросив взгляд на строки адресованного ему письма, он сразу же все понял. Елена ничего не пыталась придумать. Она хотела познакомиться с его женой. Некоторые намеки, сделанные им в отправленных ей письмах, заставили се беспокоиться, так что она решила попробовать помочь Саймону, если он не может найти контакта со своей женой. Совершенно ужасно, что Ариэль в такой важный в жизни момент окружена одними мужчинами, и Елена решила, что она, возможно, могла бы завоевать расположение Ариэль и оказаться ей полезной. И таким образом помочь своему лучшему другу, чье счастье для нее было куда важнее своего собственного.
«И еще тебя, моя верная подруга, одолевает женское любопытство», — подумал Саймон, медленно перечитывая строки послания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102