Как мог поставить ее в такое положение?
Дышать было трудно, почти невозможно, словно Ди с невероятной силой залепили мячом прямо в грудь. А когда они шли к дверям и Хьюго мимолетно коснулся ее обнаженной руки, Ди дернулась, как будто почувствовала сильный ожог.
– Ди, Питер действует из лучших побуждений – ради тебя и твоего отца. Он рассматривает свою роль в комитете как священный долг.
– А ты думаешь, что я – нет? – Ди враждебно посмотрела на него, ее глаза пылали гневом.
– Твой отец основал благотворительный фонд для специальных целей, и я чувствую…
– Мне плевать на то, что ты чувствуешь. – Ди яростно перебила его. – Ты ничего не знаешь о моем отце – чего он хотел и во что верил. Ты презирал его, потому что он был богат, и возмущался, потому что я любила его.
Ди замолчала, не в состоянии продолжать. Голос девушки прерывался из-за переполнявших ее эмоций.
– Что за чушь! – воскликнул Хьюго. – С чего ты взяла, будто я презирал твоего отца?
– Ты говорил, что, по-твоему, невозможно заниматься благотворительностью и бизнесом одновременно, нельзя делать деньги, будучи настоящим альтруистом.
– Ди, ты вырвала мои слова из контекста, – сердито ответил ей Хьюго. – Я сказал на самом деле, что невозможно быть святым, как ты говорила, каким ты считала своего отца. Ты поставила его на пьедестал, Ди, а я…
– А ты, наоборот, старался свергнуть его с пьедестала. – Ди зло нахмурилась. – Ты последний человек, достойный войти в его комитет. И я никогда не забуду поступок Питера. Хьюго, у тебя нет права…
Она замолчала, почувствовав волнение, возраставшее, как морская волна во время шторма.
В прошлом они тысячу раз обсуждали этот вопрос на повышенных тонах. И тысячу раз Хьюго пытался загнать ее в угол из-за того, что она защищала отца.
Ди развернулась и выскочила на улицу, углом глаза заметив машину, которая припарковалась рядом с ее, и вышедшую докторшу. Проигнорировав громкий окрик Хьюго: «Ди, подожди», она быстро прошла к своему автомобилю. От злости и досады ее била дрожь, к горлу подступала тошнота. Ди села за руль и дрожащими руками завела двигатель.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Три часа спустя, войдя в свой офис в Район-Авертоне, первое, что Ди заметила, – лежащий на столе файл, который она с особой тщательностью и надеждой готовила с помощью Ворда. Именно здесь хранились все ее планы и проекты, которые она собиралась реализовать в помощь городской молодежи.
Ди все еще не могла успокоиться из-за пережитого. Долгое возвращение домой не ослабило чувство несправедливости, обиды. Ди не могла поверить, что ее планы разрушили, что она не вольна распоряжаться своей жизнью, не может принимать важные решения. Она металась по офису, словно разъяренный тигр по клетке.
Как Хьюго посмел вмешаться в ее жизнь, в ее планы? Как смеет обсуждать, что ей делать, а что нет?
Хьюго ничего не знает о проблемах их маленького городка, так почему же он командует? На каком основании судит о ее деловых качествах? А если она предъявит ему претензии?..
– О-о-ох! – Ди выдохнула воздух из легких вместе с беспомощной яростью, чувствуя свое бессилие.
Питера не в чем упрекнуть, он болен… стар… Ди представила себе, как Хьюго, должно быть, уговаривал Питера уступить ему права на «Пауэр оф Эттерней».
Вероятно, Хьюго интересуют не только университетские деньги: он ищет средства для собственной программы. Ди зло усмехнулась над собой: она позволила себе поддаться соблазну, найти повод для низких мыслей. Чудовищно! Где ее холодный ум, где логика? Необходимо проанализировать ситуацию и найти достойный выход.
Питер… Питер не женат, у него нет семьи, зато имеется солидный пакет акций. Уж ей ли об этом не знать! Ведь именно Ди была единственной, кто консультировал его по всем деловым вопросам. Между ними сложилось молчаливое соглашение, что деньги Питера будут завещаны фонду отца, но, возможно, у Хьюго на этот счет имеются другие идеи.
Подозрительность отодвинула на второй план все правила логики. Так не годится. Пусть Хьюго и не щепетилен, не честен по отношению к ней, все же он ни за что не поставит под удар свою репутацию, сделав что-то заведомо опасное. Деньги Питера – всего лишь капля в океане, что они значат для Хьюго, который будет контролировать миллионы! Стало быть, дело не в деньгах.
Ди взглянула на файл. Она предполагала, что увидится с Вордом в эти выходные, но теперь придется перенести обсуждение ее проектов на другое время.
К своему ужасу, Ди почувствовала горячие, горькие слезы негодования, наполнившие глаза. Она все еще продолжала бродить по комнате. Остановилась, беспокойно изучая большую фотографию отца, которую Ди некогда изорвала, но затем склеила и повесила над камином.
Этот снимок, сделанный Питером, был самым ее любимым. На нем отец так жизнерадостно улыбался, глаза его, устремленные в камеру, лучились теплом. Всякий раз, когда Ди бывало по-настоящему плохо, она становилась прямо перед фотографией, черпая силу и уверенность в любящих глазах самого дорогого для нее человека.
Но сейчас и эта уловка не помогла. Сознание, как сильно отец любил ее, не облегчало боль сердца, не помогало привести в порядок воспаленный негодованием разум.
«Ты ничего не знаешь о моем отце… ты презирал его…» – обвиняла она Хьюго. Это, конечно, не так. Хьюго действительно презирал тот мир, который, с его точки зрения, олицетворял собой отец: мир денег и престижа, тот мир, где больше ценилось имущество, чем люди. Но ее отец был совсем не таким. У него были деньги, да, и гордость, гипертрофированная гордость, но у него было доброе сердце и большая душа, он умел быть сострадательным и щедрым. И поэтому тем горше становилось Ди оттого, что Хьюго отвергал ее отца, а тот – его.
– Но, папочка, я люблю Хьюго, – беспомощно убеждала она отца, когда он вновь и вновь расспрашивал ее о том времени, которое она провела рядом с Хьюго.
– Ты не знаешь, что такое любовь, – возражал отец. – Ты девчонка, еще ребенок…
– Это неправда. Я знаю, что такое любовь, – протестовала Ди с особым рвением. – И я не девчонка. Мне уже больше восемнадцати… это возраст…
– Это возраст? Ты ребенок, – насмешливо произнес он и ворчливо добавил: – Мой ребенок…
– О, папа, – шептала Ди, и ее глаза наполнялись слезами. Она так упорно пыталась сблизить его и Хьюго, одновременно оставляя за каждым право отстаивать свои убеждения.
– Как он может утверждать, что любит тебя? – однажды спросил ее отец. – Что он планирует сделать для твоего будущего? Последний раз, когда я разговаривал с ним, он сообщил, что, как только закончит свое образование, отправится в какую-то пустыню.
– Пап, он не так уж сильно отличается от тебя, – польстила она отцу. – Вы оба большие филантропы и…
– Может быть, но я никогда не бросал твою мать и тебя ради того, чтобы обойти весь мир и накормить всех голодных, – прервал ее отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Дышать было трудно, почти невозможно, словно Ди с невероятной силой залепили мячом прямо в грудь. А когда они шли к дверям и Хьюго мимолетно коснулся ее обнаженной руки, Ди дернулась, как будто почувствовала сильный ожог.
– Ди, Питер действует из лучших побуждений – ради тебя и твоего отца. Он рассматривает свою роль в комитете как священный долг.
– А ты думаешь, что я – нет? – Ди враждебно посмотрела на него, ее глаза пылали гневом.
– Твой отец основал благотворительный фонд для специальных целей, и я чувствую…
– Мне плевать на то, что ты чувствуешь. – Ди яростно перебила его. – Ты ничего не знаешь о моем отце – чего он хотел и во что верил. Ты презирал его, потому что он был богат, и возмущался, потому что я любила его.
Ди замолчала, не в состоянии продолжать. Голос девушки прерывался из-за переполнявших ее эмоций.
– Что за чушь! – воскликнул Хьюго. – С чего ты взяла, будто я презирал твоего отца?
– Ты говорил, что, по-твоему, невозможно заниматься благотворительностью и бизнесом одновременно, нельзя делать деньги, будучи настоящим альтруистом.
– Ди, ты вырвала мои слова из контекста, – сердито ответил ей Хьюго. – Я сказал на самом деле, что невозможно быть святым, как ты говорила, каким ты считала своего отца. Ты поставила его на пьедестал, Ди, а я…
– А ты, наоборот, старался свергнуть его с пьедестала. – Ди зло нахмурилась. – Ты последний человек, достойный войти в его комитет. И я никогда не забуду поступок Питера. Хьюго, у тебя нет права…
Она замолчала, почувствовав волнение, возраставшее, как морская волна во время шторма.
В прошлом они тысячу раз обсуждали этот вопрос на повышенных тонах. И тысячу раз Хьюго пытался загнать ее в угол из-за того, что она защищала отца.
Ди развернулась и выскочила на улицу, углом глаза заметив машину, которая припарковалась рядом с ее, и вышедшую докторшу. Проигнорировав громкий окрик Хьюго: «Ди, подожди», она быстро прошла к своему автомобилю. От злости и досады ее била дрожь, к горлу подступала тошнота. Ди села за руль и дрожащими руками завела двигатель.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Три часа спустя, войдя в свой офис в Район-Авертоне, первое, что Ди заметила, – лежащий на столе файл, который она с особой тщательностью и надеждой готовила с помощью Ворда. Именно здесь хранились все ее планы и проекты, которые она собиралась реализовать в помощь городской молодежи.
Ди все еще не могла успокоиться из-за пережитого. Долгое возвращение домой не ослабило чувство несправедливости, обиды. Ди не могла поверить, что ее планы разрушили, что она не вольна распоряжаться своей жизнью, не может принимать важные решения. Она металась по офису, словно разъяренный тигр по клетке.
Как Хьюго посмел вмешаться в ее жизнь, в ее планы? Как смеет обсуждать, что ей делать, а что нет?
Хьюго ничего не знает о проблемах их маленького городка, так почему же он командует? На каком основании судит о ее деловых качествах? А если она предъявит ему претензии?..
– О-о-ох! – Ди выдохнула воздух из легких вместе с беспомощной яростью, чувствуя свое бессилие.
Питера не в чем упрекнуть, он болен… стар… Ди представила себе, как Хьюго, должно быть, уговаривал Питера уступить ему права на «Пауэр оф Эттерней».
Вероятно, Хьюго интересуют не только университетские деньги: он ищет средства для собственной программы. Ди зло усмехнулась над собой: она позволила себе поддаться соблазну, найти повод для низких мыслей. Чудовищно! Где ее холодный ум, где логика? Необходимо проанализировать ситуацию и найти достойный выход.
Питер… Питер не женат, у него нет семьи, зато имеется солидный пакет акций. Уж ей ли об этом не знать! Ведь именно Ди была единственной, кто консультировал его по всем деловым вопросам. Между ними сложилось молчаливое соглашение, что деньги Питера будут завещаны фонду отца, но, возможно, у Хьюго на этот счет имеются другие идеи.
Подозрительность отодвинула на второй план все правила логики. Так не годится. Пусть Хьюго и не щепетилен, не честен по отношению к ней, все же он ни за что не поставит под удар свою репутацию, сделав что-то заведомо опасное. Деньги Питера – всего лишь капля в океане, что они значат для Хьюго, который будет контролировать миллионы! Стало быть, дело не в деньгах.
Ди взглянула на файл. Она предполагала, что увидится с Вордом в эти выходные, но теперь придется перенести обсуждение ее проектов на другое время.
К своему ужасу, Ди почувствовала горячие, горькие слезы негодования, наполнившие глаза. Она все еще продолжала бродить по комнате. Остановилась, беспокойно изучая большую фотографию отца, которую Ди некогда изорвала, но затем склеила и повесила над камином.
Этот снимок, сделанный Питером, был самым ее любимым. На нем отец так жизнерадостно улыбался, глаза его, устремленные в камеру, лучились теплом. Всякий раз, когда Ди бывало по-настоящему плохо, она становилась прямо перед фотографией, черпая силу и уверенность в любящих глазах самого дорогого для нее человека.
Но сейчас и эта уловка не помогла. Сознание, как сильно отец любил ее, не облегчало боль сердца, не помогало привести в порядок воспаленный негодованием разум.
«Ты ничего не знаешь о моем отце… ты презирал его…» – обвиняла она Хьюго. Это, конечно, не так. Хьюго действительно презирал тот мир, который, с его точки зрения, олицетворял собой отец: мир денег и престижа, тот мир, где больше ценилось имущество, чем люди. Но ее отец был совсем не таким. У него были деньги, да, и гордость, гипертрофированная гордость, но у него было доброе сердце и большая душа, он умел быть сострадательным и щедрым. И поэтому тем горше становилось Ди оттого, что Хьюго отвергал ее отца, а тот – его.
– Но, папочка, я люблю Хьюго, – беспомощно убеждала она отца, когда он вновь и вновь расспрашивал ее о том времени, которое она провела рядом с Хьюго.
– Ты не знаешь, что такое любовь, – возражал отец. – Ты девчонка, еще ребенок…
– Это неправда. Я знаю, что такое любовь, – протестовала Ди с особым рвением. – И я не девчонка. Мне уже больше восемнадцати… это возраст…
– Это возраст? Ты ребенок, – насмешливо произнес он и ворчливо добавил: – Мой ребенок…
– О, папа, – шептала Ди, и ее глаза наполнялись слезами. Она так упорно пыталась сблизить его и Хьюго, одновременно оставляя за каждым право отстаивать свои убеждения.
– Как он может утверждать, что любит тебя? – однажды спросил ее отец. – Что он планирует сделать для твоего будущего? Последний раз, когда я разговаривал с ним, он сообщил, что, как только закончит свое образование, отправится в какую-то пустыню.
– Пап, он не так уж сильно отличается от тебя, – польстила она отцу. – Вы оба большие филантропы и…
– Может быть, но я никогда не бросал твою мать и тебя ради того, чтобы обойти весь мир и накормить всех голодных, – прервал ее отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35