Господи, подумала Карин, сколько мне еще терпеть все это? Она презирала Рафаэля Альвареса. Его высокомерие. Его невыносимую уверенность в том, что мир вращается вокруг него. Неужели она мечтала об этом мужчине? Нет, подумала она холодно. Главным в ее мечтах был секс, и единственная причина, по которой воспоминания о той ночи преследовали ее, состояла в том, что в объятиях Рэйфа она впервые почувствовала себя желанной с тех пор, как Фрэнк бросил ее.
Кого она обманывает? Конечно, она мечтала о Рафаэле Альваресе, но теперь с этим покончено. Встретив его лицом к лицу, услышав, как он обвиняет ее во лжи, Карин убедилась, что была права, решив ничего ему не говорить. Чем скорее она избавится от него, тем лучше.
– Ты слышала, что я сказал? – Рэйф сжал ее плечи. – Я настаиваю на тесте на отцовство. Это мое право.
– Твое право? – Она засмеялась и вырвалась из его рук. – У тебя нет никаких прав. Пойми это, наконец.
– Твоя семья с этим не согласится.
– Моя семья не принимает за меня решений.
– А что ты скажешь дочери, когда она вырастет? Что мужчина, которого ты назвала ее отцом, пришел к тебе и попросил провести тест на отцовство, а ты отказалась?
– Я ей скажу, что для нее было лучше не знать тебя.
Глаза Рэйфа предостерегающе сузились.
– Я не должен просить тебя об этом. Я хотел сделать все по-человечески, но если ты отказываешь мне…
– Я уже отказала тебе. Просто ты не привык слышать «нет».
– Что ж, суд подтвердит мое право на тест. – Он кивнул на телефон. – Если не веришь мне, позвони своему сводному брату, тому, который адвокат. Я уверен, он подтвердит это.
Одну долгую минуту она неотрывно смотрела на Рэйфа. Затем устало опустилась на краешек кровати.
– Зачем ты делаешь это? – прошептала она.
– Я хочу сделать все, как полагается. Если окажется, что ребенок мой, я должен быть уверен, что он воспитывается должным образом. Ты хочешь отказать дочери в этом?
– Я ни в чем не буду отказывать ей. Я отказываю тебе.
На виске Рэйфа забилась жилка.
– Обсуждение окончено. Я больше не прошу тебя сделать анализ, я велю тебе его сделать.
– Может такой подход и срабатывает там, откуда ты приехал, но здесь твои слова – пустой звук. – Карин снова встала на ноги и шагнула к Рэйфу. От ярости щеки ее пылали, глаза сверкали. – Убирайся, – прошипела она. Поскольку Рэйф не двинулся, она ткнула его пальцем в грудь и закричала: – Убирайся!
Рэйф поймал ее руку за запястье и крепко прижал к своей груди.
– Не смей тыкать в меня пальцем. Я не люблю этого.
– А я не люблю, когда мне отдают приказания.
– В моей стране, – сказал Рэйф, – женщины знают свое место.
– О, я в этом даже не сомневаюсь. Открывать рот можно только тогда, когда к тебе обращаются. Идти следует на два шага позади своего хозяина и господина. А ночью, в постели следует быть покорной и угодливой… – Остаток тирады застрял у нее в горле, когда она увидела, каким взглядом он смотрит на ее рот.
– Да, покорной быть следует, – сказал Рэйф низким и хриплым голосом, – но только не в постели.
Внезапно те несколько дюймов, разделяющие их, будто заискрили электрическими разрядами. Рэйф отпустил ее руку и отступил.
– Я приехал сюда потому, что, как я думал, ты позвала меня, – холодно произнес он.
– А если так? – сердце Карин гулко колотилось из-за того, каким взглядом он смотрел на нее. Понимая это, Карин разозлилась еще больше. – Что ты станешь тогда делать?
Действительно, что? Он вспомнил, как бросил телефонную трубку после разговора с Амандой и бегом побежал сказать своему пилоту, чтобы тот немедленно готовил самолет…
– Я бы делал все то же самое, – ответил он. – Я бы потребовал ответов.
– Все ответы я тебе уже дала. И не моя проблема, что они не пришлись тебе по вкусу.
– Почему ты не сообщила мне о своей беременности, как только узнала о ней?
– Зачем? Разве ты поверил бы мне больше, чем сейчас? – В ее глазах сверкнул вызов. – Я для тебя никто, Рэйф, как и ты для меня. И давай оставим все, как есть.
– Если это наш общий ребенок, это все меняет.
– Скажу честно, я подумывала о том, чтобы связаться с тобой, но…
– Но что?
– Но… – Карин заколебалась, вспомнив шок, испытанный ею, когда она узнала о своей беременности. В какой-то момент ее рука действительно потянулась к телефону, но она вовремя осознала невозможность сказать мужчине, которого практически не знает, который живет за тысячу миль от нее, который ни разу не проявил желания увидеть ее, что она ждет от него ребенка. – Но, – сказала она и слегка пожала плечами, – я решила не делать этого, потому что мы с тобой абсолютно чужие люди.
– Но эти чужие люди однажды занимались сексом, – холодно возразил Рэйф, – и зачали ребенка. Ведь именно в это я должен поверить, не так ли?
– Но это правда!
– Вот пусть анализы и подтвердят это.
Карин снова опустилась на кровать. Зачем только он приехал? Зачем Аманда позвонила ему? Его присутствие вносит смуту в ее с трудом налаженную жизнь. Поначалу известие о беременности привело ее в ужас, но затем она смирилась, а когда ребенок первый раз толкнулся в ее животе, обрадовалась. Она уже любила это маленькое существо внутри нее, и строила планы, предавалась мечтам…
А теперь появился Рафаэль Альварес, и все перевернул с ног на голову. Но в одном он был, безусловно, прав – ее дочка, как и Рэйф, имеет право знать правду. Укорив себя за эгоизм, Карин тихо произнесла: – Хорошо, я согласна на тест.
Рэйф кивнул, выражение его лица не изменилось.
– Я соглашаюсь, потому что моя дочь имеет право знать имя своего отца и потому, что ты подозреваешь меня во лжи. А я не способна солгать в таком серьезном вопросе.
– Еще как способна. Ты привыкла к свободе, а тут в твоей жизни появляется незапланированный ребенок. Теперь тебе придется дни проводить на работе, а ночи качать колыбель. – Его губы растянулись в хищной ухмылке. – Мы оба знаем, что я в силах изменить эту ситуацию.
Карин откинулась на подушки. Больничный халат распахнулся, и она увидела, как взгляд Рэйфа впился в ее полную грудь, налитую молоком. Первым ее побуждением было запахнуть халат, но она решила не доставлять ему удовольствия своим смущением. Вместо этого она медленно, как будто была одна в палате, привела свою одежду в порядок.
– Ты ошибаешься. Во всем.
– Неужели? – засунув руки в карманы, Рэйф медленно приблизился к ней. – В чем же, например?
– Моя жизнь совсем не такая, какой ты ее представляешь. У меня есть работа. Карьера. Я хорошо зарабатываю.
– Ты хотела сказать, у тебя была карьера.
– Извини?
– Ты теперь мать.
– И что?
– А то, что твоя карьера закончилась.
Карин рассмеялась. Впервые за долгое время она смеялась от всей души.
– Извините, но мне кажется, тебе никто не сообщил, что на дворе двадцать первый век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34