— Глубокая мысль! — сказала Энни, ловко обмотавшись простыней, встала. — Предупреждаю, что воспользуюсь ванной, даже если ты не успеешь снять там отпечатки пальцев. Не бежать же мне в таком виде по коридору!
Грейди стал лихорадочно надевать мятые брюки, обнаруженные им на спинке стула.
— Роскошь портит людей, — глубокомысленно изрек он. — Готов побиться об заклад, что у тебя не было отдельной ванной, когда ты работала билетершей на аттракционах.
— А я ручаюсь, что ты всю ночь думал, как бы тебе снова затронуть эту тему, — парировала Энни. — Оставь своп дешевые полицейские трюки, со мной они не пройдут!
Она села в кресло и стала наблюдать, как Грейди застегивает молнию на ширинке.
— Да мне просто завидно, что в детстве ты убежала с балаганными актерами. Мне самому всегда хотелось уехать из города вместе с цирком шапито. Расскажи, как все это было! — сказал Грейди. — При цирке был зверинец?
— Нет, — с сожалением покачала головой Энни. — Это был обыкновенный балаган на колесах, переезжавший из города в город, от одной ярмарки к другой. Актеры устраивали маленькое представление, а я продавала билеты на бесхитростные аттракционы, вроде тех, которые мы видели вчера. И никаких тигров, львов и обезьян.
— Значит, в твоем хозяйстве были только водяные пистолеты, пневматические ружья, шары и кегли, — резюмировал Грейди. — А ты уверяла меня, что никогда не держала в руках оружия. Впредь даже не пытайся обмануть дипломированного сыщика!
— Пневматическое ружье и водяной пистолет вряд ли можно считать оружием, — возразила Энни. — Но стреляю « я из них очень метко.
— Вот именно! Хорошо, что ты сама в этом признаешься, — отметил Грейди и, наклонившись, поцеловал Энни в носик. — Эти навыки, возможно, еще пригодятся тебе в жизни.
— Уж не хочешь ли ты предложить мне работу в своем агентстве? — спросила Энни, вдруг остро ощутив свою наготу и почувствовав себя неловко рядом с одетым Грейди.
— Нет, разумеется, — ответил он с улыбкой. — Я не сторонник совмещения работы с удовольствием. Мы найдем твоим талантам иное применение, ловкость и проворство необходимы во всем. Расскажи мне подробнее о своей балаганной одиссее!
Энни передернула плечами.
— Честно говоря, ничего необычного тогда со мной не приключилось. Мне исполнилось уже шестнадцать лет, когда я увязалась за странствующими актерами. За те три месяца, которые я провела с ними, я освоила множество профессий: разнорабочего, поварихи, продавца билетов, — и даже изображала счастливчика, выигравшего приз. Короче говоря, была на подхвате.
— А зачем тебя заставляли изображать «счастливчика», как ты выразилась? — спросил Грейди.
— Чтобы завлечь на аттракционы простаков и заставить их раскошелиться. Выиграть на аттракционе практически невозможно, там все очень хитро устроено, — пояснила Энни. — А ты думал, что меня, шестнадцатилетнюю девочку, могли взять на работу добропорядочные люди? Долго эта афера продолжаться не могла, и в один прекрасный день полиция прикрыла эту лавочку, и всех нас арестовали.
— Ах вот оно как! Ты попала в участок! Бьюсь об заклад, что твои родители обрадовались, узнав, что ты нашлась, — заметил Грейди. — И что было дальше?
Энни потупилась, мучительно соображая, что ответить. Откровенничать не хотелось, а врать ему она почему-то не могла, хотя раньше никому и никогда не рассказывала правду о своем детстве.
— Я что-то не так сказал, Энни? — встревожился Грейди. Она покачала головой:
— Нет, я знаю, что ты не хотел меня обидеть. Видишь ли, дело в том, что родителей у меня не было. Мать бросила меня, когда я была еще совсем маленькой, и в три года я попала в сиротский приют.
Она заморгала, сдерживая навернувшиеся на глаза непрошеные слезы.
— Я постоянно убегала оттуда, к шестнадцати годам на моем счету было уже не менее десяти побегов. Полиция не стала возвращать меня в сиротский дом, а направила в исправительный интернат для малолетних правонарушителей. Там я пробыла до тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать лет, а потом поступила в колледж и получила диплом бакалавра искусств. — Она встала, придерживая рукой простыню на груди, и закончила свой рассказ таким образом: — Такова правдивая история жизни сиротки Энни. Надеюсь, больше вопросов не будет?
Грейди сочувственно посмотрел на нее, положил ей руки на плечи и промолвил:
— Обещаю впредь никогда не задавать неприятных вопросов! Но если тебе самой захочется облегчить душу, то я с радостью тебя выслушаю. Договорились?
В его глазах не было ни тени жалости, они светились душевным теплом и искренним сожалением о том, что в детстве ей довелось перенести столько невзгод.
Она закусила нижнюю губу и сказала:
— Вообще-то я не люблю откровенничать. Я привыкла к одиночеству.
— Значит, лучшими твоими друзьями были герои романов и кинофильмов, — сказал Грейди, поглаживая ее по головке. — Ты уединялась в полутемном зале кинотеатра и перемещалась в мир оживающих на экране персонажей. Теперь мне стало многое понятно. Если я задам тебе еще хоть один вопрос о твоей личной жизни, Энни, ты можешь поколотить меня клюшкой для гольфа.
Она невольно улыбнулась:
— Договорились! А Мейси я сварю в кастрюле с кипящим маслом. Я понимаю, что она выполняет свою работу, но мне неприятно, что она делает это с каким-то нездоровым наслаждением, попахивающим злорадством.
— Я велю ей оставить тебя в покое, — пообещал ей Грейди, развязывая узел, которым были стянуты края простыни. — Между прочим, сейчас только восемь часов утра. Даже такие совестливые сотрудники, как я, не приходят в офис по воскресеньям раньше десяти часов. В дверь кто-то настойчиво постучался.
— Черт подери! — воскликнул Грейди. — Кто бы это мог быть?
— Кто из нас спрячется в чулане! Я, почти голая, или ты, которому здесь вообще нечего делать? — оглянувшись на дверь, прошептала Энни.
— Мистер Салливан! Будьте любезны, отоприте мне! — раздался до боли знакомый им обоим голос.
— Диккенс, чтоб ему провалиться! — прошипели они разом.
— Я удалюсь в чулан, — сказала Энни. Подождав, пока она скроется в кладовой, Грейди открыл дверь комнаты и нарочито громко произнес:
— Доброе утро, любезный мистер хмырь! Что привело вас сюда в столь ранний час?
Энни в чулане прыснула со смеху.
— Доброе утро, сэр! — чопорно промолвил дворецкий, входя в комнату с серебристым атташе-кейсом в руке. Очевидно, ему стоило титанических усилий подавить желание пристегнуть его наручниками к запястью, на манер дипломатических курьеров. — Здесь все, что вы просили.
Он положил кейс на кровать и открыл его.
— Все предметы упакованы в пластиковые пакеты и снабжены ярлыками, сэр. Здесь отпечатки пальцев троих Пиверсов, мисс Мьюриел, мисс Митци, доктора Сандборна, мисс Гудинаф, адвоката Баннинга, а также прислуги, включая меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75