Отчаяние охватило ее.
– Я не поеду! Высади нас из машины!
– Не надо упрямиться, Брук. Рано или поздно тебе все равно надо будет встретиться с адвокатами. С тем же успехом это можно сделать сегодня.
Она старалась не замечать ноток неуверенности, прозвучавших в его голосе. Она отказалась видеть морщины, говорившие о том, что Морган вовсе не так уверен в себе, как могло показаться на первый взгляд. Она намеренно разжигала в себе гнев.
– Ты меня обманул! Ты же знал, что я никогда не соглашусь вернуться в Кент-Хауз, и ты увез меня насильно! Я не поеду, Морган! Поверни машину или я выпрыгну на ходу!
– А что ты собираешься сделать с ребенком, когда будешь выпрыгивать? – Его холодные резкие слова подействовали на Брук, как ледяной душ. – Ты собираешься оставить его мне или бросишь на асфальт? Интересно, какую судьбу ты сочтешь более приемлемой для своего сына?
– Будь ты проклят, Морган! Ты остановишь машину?
– Нет.
Наступило напряженное молчание, во время которого Брук наконец заметила, как напряженно Морган сжимает руль и как глубоко залегли на его обычно гладком лбу морщины. Она поняла, что он вовсе не так спокоен, как ей показалось, и это немного смягчило ее гнев. Отвернувшись, она устремила невидящий взгляд за окно. До чего ей было досадно, что она по-прежнему не может не реагировать на присутствие рядом Моргана!
– И к чему все это, Морган? – спросила она, с трудом заставляя себя говорить негромко и спокойно. – Два года назад ты выгнал меня из своего дома. А теперь пытаешься заставить меня вернуться. В чем причина столь разительной перемены?
Морган не отрываясь смотрел на дорогу.
– Мой отец нездоров с момента твоего исчезновения из Кент-Хауза, и врачи не дают нам надежды на его выздоровление. Как ты можешь себе представить, он тяжело перенес гибель Эндрю, и мне кажется, что… твой сын… послужит ему огромным утешением. У меня есть веские причины везти тебя на несколько недель в Кент-Хауз, Брук. Неужели ты откажешься поехать? Ради моего отца, если не ради меня? Она постаралась не услышать искренней мольбы, прозвучавшей в его обычно бесстрастном голосе.
– И что ты собираешься сказать своему отцу относительно моего сына? – подчеркнуто резко спросила она. – Ты собираешься представить его как ребенка Эндрю?
Морщины усталости, казалось, пролегли на его лице еще глубже. Она услышала, как Морган прерывисто вздохнул.
– Конечно, я не стану этого делать. Я скажу отцу, что Энди наш сын: твой и мой.
Тут Брук начала хохотать и никак не могла остановиться. Насколько превратной бывает судьба! Два года назад, на третьем месяце беременности, до смерти перепуганная, она рыдала бы от счастья, если бы Морган предложил ей такое. А теперь было уже слишком поздно.
Ее смех быстро перешел в рыдания, так что она не обратила внимания на то, что Морган решительно повернул руль. Спустя несколько минут он уже заводил машину на стоянку у огромного торгового центра.
Морган вручил ей пачку бумажных носовых платков.
– Перестань плакать, Брук, – тихо сказал он. – Ты испугала Энди.
Брук увидела, что Энди проснулся и испуганно смотрит на нее. Она разрешила ему перелезть на заднее сиденье и, порывшись в сумочке, нашла связку старых ключей, с которыми он обожал играть. Как только Морган увидел, что Энди занялся игрой, он заговорил с нею:
– Ты не объяснишь мне, Брук, почему мои слова вызвали такую странную реакцию?
– Я задумалась над иронией судьбы, – напряженно ответила она. – Два года назад, когда я сказала тебе, что жду ребенка, я умоляла тебя поверить, что ты его отец. Я только что на коленях не ползала, когда просила тебя признать, что ребенок твой. Если бы я думала, что это подействует на тебя, то я, наверное, сделала бы и это. А что сделал ты, Морган?
– Я совершил самую серьезную ошибку за всю мою жизнь, – тихо ответил он. – Я предложил тебе сделать аборт.
Брук была настолько поражена его ответом, что на какое-то время лишилась дара речи. Она сидела, молча уставившись себе в колени, пока он осторожно не взял ее за подбородок, нежно приподняв ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Я сделал страшную ошибку, Брук, – повторил Морган, не отводя от нее взгляда. – Я прошу прощения. Мне следовало бы проявить большее понимание.
Ледяной холод снова заставил заныть старые раны, нанесенные два года тому назад.
– Что ты хочешь сказать, Морган? Каким образом ты мог проявить большее понимание?
Он наконец отвел взгляд, пожав плечами. Брук не могла не заметить нерешительности, столь не свойственной ему прежде.
– Я слишком часто оставлял тебя одну. Бог свидетель, мне следовало бы ни на минуту не забывать, что женщины находят моего брата неотразимым. Ты была юной… наивной… а мне надо было проявить большее понимание.
Брук вырвалась из его рук и стремительно выскочила из машины, с силой захлопнув за собой дверцу. Привалившись к серебристому капоту, она обхватила себя руками, пытаясь побороть охватившее ее отчаяние. Ее физически тошнило. Он по-прежнему считал Энди сыном своего брата! Ничего не изменилось. О Боже! Зачем она отправила те цветы?!
Отчаяние быстро сменилось гневом. Какой смысл пытаться быть с Морганом вежливой? Какой смысл терзать себя невысказанными надеждами? Он по-прежнему был уверен в том, что она изменила ему с его братом! Морган плохо ее знал, совершенно ее не понимал, если мог питать подобные подозрения!
Затуманившая ее мозг ярость быстро сменилась потребностью причинить Моргану такую же сильную боль, какую причинил ей он. Она хотела, чтобы он страдал, как два долгих года страдала она сама. Услышав, как открывается дверца машины, Брук крепко зажмурилась, чтобы спрятать горечь и боль, которые должны были отражаться в ее взгляде.
– Брук, в чем дело? Я не хотел…
Она резко прервала бывшего мужа, потому что боялась, что очередное его извинение заставит ее окончательно расстаться с последними остатками самообладания:
– Не надо больше ничего говорить. Мне не нужны никакие извинения. Прошлое позади. Оно мертво.
Ее слова заставили Моргана содрогнуться. Брук увидела боль, от которой потемнели его глаза, и поняла, что он снова неправильно ее понял. На какую-то секунду ее гнев остыл.
– Я так и не сказала тебе, как мне жаль Эндрю, – тихо проговорила она. – Я знаю, что вы с отцом очень его любили.
– Да. Эта катастрофа… была для нас ужасной потерей. Брук, ты не…
– Прошлое больше не имеет значения, Морган, – оборвала она его, намеренно разжигая в себе гнев, чтобы спрятаться за его стеной. – Меня волнует только мой сын и его будущее. Ради Энди я поеду с тобой в Кент-Хауз и останусь там на несколько недель, если, по-твоему, это смягчит боль потери для твоего отца. Но я, не колеблясь, уеду, если что-нибудь будет предпринято во вред Энди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Я не поеду! Высади нас из машины!
– Не надо упрямиться, Брук. Рано или поздно тебе все равно надо будет встретиться с адвокатами. С тем же успехом это можно сделать сегодня.
Она старалась не замечать ноток неуверенности, прозвучавших в его голосе. Она отказалась видеть морщины, говорившие о том, что Морган вовсе не так уверен в себе, как могло показаться на первый взгляд. Она намеренно разжигала в себе гнев.
– Ты меня обманул! Ты же знал, что я никогда не соглашусь вернуться в Кент-Хауз, и ты увез меня насильно! Я не поеду, Морган! Поверни машину или я выпрыгну на ходу!
– А что ты собираешься сделать с ребенком, когда будешь выпрыгивать? – Его холодные резкие слова подействовали на Брук, как ледяной душ. – Ты собираешься оставить его мне или бросишь на асфальт? Интересно, какую судьбу ты сочтешь более приемлемой для своего сына?
– Будь ты проклят, Морган! Ты остановишь машину?
– Нет.
Наступило напряженное молчание, во время которого Брук наконец заметила, как напряженно Морган сжимает руль и как глубоко залегли на его обычно гладком лбу морщины. Она поняла, что он вовсе не так спокоен, как ей показалось, и это немного смягчило ее гнев. Отвернувшись, она устремила невидящий взгляд за окно. До чего ей было досадно, что она по-прежнему не может не реагировать на присутствие рядом Моргана!
– И к чему все это, Морган? – спросила она, с трудом заставляя себя говорить негромко и спокойно. – Два года назад ты выгнал меня из своего дома. А теперь пытаешься заставить меня вернуться. В чем причина столь разительной перемены?
Морган не отрываясь смотрел на дорогу.
– Мой отец нездоров с момента твоего исчезновения из Кент-Хауза, и врачи не дают нам надежды на его выздоровление. Как ты можешь себе представить, он тяжело перенес гибель Эндрю, и мне кажется, что… твой сын… послужит ему огромным утешением. У меня есть веские причины везти тебя на несколько недель в Кент-Хауз, Брук. Неужели ты откажешься поехать? Ради моего отца, если не ради меня? Она постаралась не услышать искренней мольбы, прозвучавшей в его обычно бесстрастном голосе.
– И что ты собираешься сказать своему отцу относительно моего сына? – подчеркнуто резко спросила она. – Ты собираешься представить его как ребенка Эндрю?
Морщины усталости, казалось, пролегли на его лице еще глубже. Она услышала, как Морган прерывисто вздохнул.
– Конечно, я не стану этого делать. Я скажу отцу, что Энди наш сын: твой и мой.
Тут Брук начала хохотать и никак не могла остановиться. Насколько превратной бывает судьба! Два года назад, на третьем месяце беременности, до смерти перепуганная, она рыдала бы от счастья, если бы Морган предложил ей такое. А теперь было уже слишком поздно.
Ее смех быстро перешел в рыдания, так что она не обратила внимания на то, что Морган решительно повернул руль. Спустя несколько минут он уже заводил машину на стоянку у огромного торгового центра.
Морган вручил ей пачку бумажных носовых платков.
– Перестань плакать, Брук, – тихо сказал он. – Ты испугала Энди.
Брук увидела, что Энди проснулся и испуганно смотрит на нее. Она разрешила ему перелезть на заднее сиденье и, порывшись в сумочке, нашла связку старых ключей, с которыми он обожал играть. Как только Морган увидел, что Энди занялся игрой, он заговорил с нею:
– Ты не объяснишь мне, Брук, почему мои слова вызвали такую странную реакцию?
– Я задумалась над иронией судьбы, – напряженно ответила она. – Два года назад, когда я сказала тебе, что жду ребенка, я умоляла тебя поверить, что ты его отец. Я только что на коленях не ползала, когда просила тебя признать, что ребенок твой. Если бы я думала, что это подействует на тебя, то я, наверное, сделала бы и это. А что сделал ты, Морган?
– Я совершил самую серьезную ошибку за всю мою жизнь, – тихо ответил он. – Я предложил тебе сделать аборт.
Брук была настолько поражена его ответом, что на какое-то время лишилась дара речи. Она сидела, молча уставившись себе в колени, пока он осторожно не взял ее за подбородок, нежно приподняв ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Я сделал страшную ошибку, Брук, – повторил Морган, не отводя от нее взгляда. – Я прошу прощения. Мне следовало бы проявить большее понимание.
Ледяной холод снова заставил заныть старые раны, нанесенные два года тому назад.
– Что ты хочешь сказать, Морган? Каким образом ты мог проявить большее понимание?
Он наконец отвел взгляд, пожав плечами. Брук не могла не заметить нерешительности, столь не свойственной ему прежде.
– Я слишком часто оставлял тебя одну. Бог свидетель, мне следовало бы ни на минуту не забывать, что женщины находят моего брата неотразимым. Ты была юной… наивной… а мне надо было проявить большее понимание.
Брук вырвалась из его рук и стремительно выскочила из машины, с силой захлопнув за собой дверцу. Привалившись к серебристому капоту, она обхватила себя руками, пытаясь побороть охватившее ее отчаяние. Ее физически тошнило. Он по-прежнему считал Энди сыном своего брата! Ничего не изменилось. О Боже! Зачем она отправила те цветы?!
Отчаяние быстро сменилось гневом. Какой смысл пытаться быть с Морганом вежливой? Какой смысл терзать себя невысказанными надеждами? Он по-прежнему был уверен в том, что она изменила ему с его братом! Морган плохо ее знал, совершенно ее не понимал, если мог питать подобные подозрения!
Затуманившая ее мозг ярость быстро сменилась потребностью причинить Моргану такую же сильную боль, какую причинил ей он. Она хотела, чтобы он страдал, как два долгих года страдала она сама. Услышав, как открывается дверца машины, Брук крепко зажмурилась, чтобы спрятать горечь и боль, которые должны были отражаться в ее взгляде.
– Брук, в чем дело? Я не хотел…
Она резко прервала бывшего мужа, потому что боялась, что очередное его извинение заставит ее окончательно расстаться с последними остатками самообладания:
– Не надо больше ничего говорить. Мне не нужны никакие извинения. Прошлое позади. Оно мертво.
Ее слова заставили Моргана содрогнуться. Брук увидела боль, от которой потемнели его глаза, и поняла, что он снова неправильно ее понял. На какую-то секунду ее гнев остыл.
– Я так и не сказала тебе, как мне жаль Эндрю, – тихо проговорила она. – Я знаю, что вы с отцом очень его любили.
– Да. Эта катастрофа… была для нас ужасной потерей. Брук, ты не…
– Прошлое больше не имеет значения, Морган, – оборвала она его, намеренно разжигая в себе гнев, чтобы спрятаться за его стеной. – Меня волнует только мой сын и его будущее. Ради Энди я поеду с тобой в Кент-Хауз и останусь там на несколько недель, если, по-твоему, это смягчит боль потери для твоего отца. Но я, не колеблясь, уеду, если что-нибудь будет предпринято во вред Энди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45