Работа была грязной и тяжелой, и к концу дня Кейт страшно уставала. Впрочем, это ее не расхолаживало. Наоборот, она наслаждалась каждой минутой, когда замечала зримые результаты своих усилий. Ее руки возвращали в этот дом чистоту, порядок и комфорт, и это не могло не радовать.
Накануне днем Блейк достал откуда-то банку желтой краски, и она покрасила кухню, преобразив закопченные, унылые стены и сделав их веселыми и яркими. Казалось, что кухню теперь ни на миг не покидали лучи весеннего солнца.
Собираясь спуститься к завтраку, Кейт что-то напевала себе под нос, натянув обрезанные до колен джинсы и простую зеленую рубашку, так подходившую по цвету к ее глазам. Блейк показал ей гардероб матери, и она обнаружила множество старых джинсов и хлопчатобумажных блузок, свидетельствующих о том образе жизни, какой она вела.
Продолжала она напевать и тогда, когда принялась застилать постель. Правда, слуха у нее никогда не было, но ее это нисколько не беспокоило. Даже если Блейк услышит ее пение, он не станет над ней смеяться, а лишь посмотрит ласково со своей обычной ленивой и снисходительной усмешкой, а она улыбнется ему в ответ, вовсе не смущенная своим ужасным пением.
Когда Кейт спустилась вниз, в кухне Блейка не было. Впрочем, в этом доме она никогда не испытывала чувства одиночества, в отличие от ухоженного элегантного родительского дома, где она жила до замужества, а впоследствии от квартиры в Милуоки, на берегу озера Мичиган, в которой они жили со Стивеном. Семейство Стивена занимало этаж в этом же доме, и обе квартиры каждый день убирала приходящая прислуга, чтобы навести порядок в и без того сверкающих чистотой комнатах. Кейт все эти годы никогда не оставляло ощущение того, что вся ее жизнь проходит за какой-то незримой глазу стеной богатства, наглухо отрезавшей ее от нормальных человеческих отношений. Свекор со свекровью, да и прислуга, казались ей смотрителями этой роскошной тюрьмы, охранявшими ее от внешнего мира с его несчастьями и невзгодами и обрекавшими ее на изоляцию.
Здесь же, на этой удаленной от городской суеты старой ферме, она еще ни. разу не затосковала от одиночества. Тут всегда был рядом Блейк, наполнявший ее дни весельем и смехом. Иногда он принимался что-нибудь ремонтировать в доме либо работал где-то неподалеку – красил или возился на заросшем приусадебном участке, пытаясь снова сделать из него ухоженный сад.
Он вкладывал столько сил и времени в эти занятия, что Кейт даже удивлялась, отчего это ферма оказалась такой запущенной. Блейк не производил впечатление праздного человека, и Кейт не понимала, когда это хозяйство успело прийти в упадок. Впрочем, порой у нее шевелилась догадка, что прежде он был несчастлив, а теперь ее присутствие вселило в него новые силы и подвигло на такой упорный труд. В основном же она старалась не думать об их отношениях с Блейком. Они друзья, и этого вполне достаточно.
Она включила кофеварку, обвела взглядом свежеокрашенные стены, любуясь своей вчерашней работой. Замечательно видеть, как в старое жилище возвращается жизнь. Фермерский дом уже начинал приобретать обжитой вид, теперь он все больше и больше походил на место, где обитают заботливые и трудолюбивые хозяева.
Вскоре кухню наполнил аромат свежесва-ренного кофе. Она высунула голову из двери черного хода. Да, верно, Блейк уже трудится: вставляет новое стекло в окошко одного из маленьких амбаров.
– Завтракать! – пронзительно крикнула она.
В свои двадцать пять лет Кейт не помнила, когда еще прежде, до встречи с Блейком, она бы кричала вот так, во весь голос. А теперь ей приходилось кричать очень часто, и голос ее звенел от радости и переполнявшей ее энергии.
Скорее всего Блейк ее не слышал, но он догадался, зачем она его зовет, и махнул ей рукой в знак того, что сейчас придет. Кейт смотрела, как он шагает через двор, едва ли сознавая, насколько знакомым стало ей каждое его движение. Внезапно с легким удивлением она обратила внимание на то, что хромота его почти исчезла. Значит, его травма была, вероятно, не слишком серьезной и получил он ее совсем недавно. Ей было интересно узнать, при каких обстоятельствах это произошло, но спросить об этом его самого она не осмеливалась. По молчаливому обоюдному соглашению они держали при себе все то, что касалось их прежней жизни.
Вот Блейк остановился возле одного из шлангов, повернул колесо, и холодная вода хлынула на его шею и плечи. Его кожа уже потеряла прежний нездоровый оттенок. Теперь ее покрывал темный загар, и трудно было даже поверить, что всего десять дней назад она заметила на его высоких скулах какую-то странную бледность.
Он сдернул с гвоздя у двери свою рубашку и накинул ее на влажные плечи.
– Привет! Я слышу бодрящий запах кофе!
Блейк развалился в кресле и с удовлетворением окинул взглядом обновленную кухню.
– Ты славно поработала, Кейти. Кухню просто не узнать, настолько она преобразилась.
Она вспыхнула. Ее ни разу в жизни еще не называли так ласково – Кейти.
– Да я ничего особенного и не сделала, – отозвалась она, благодарная ему за похвалу.
– Стрелка барометра сильно упала. Вероятно, скоро будет гроза.
– Я воспользуюсь этим и не стану пока что приниматься за стирку белья. Кстати, ты знаешь, что сломалась сушилка? – Кейт улыбнулась и протянула Блейку кружку кофе. Он выпил его одним залпом.
– Давай-ка отдохнем сегодня, – предложил он. – Мы это вполне заслужили. Неподалеку от нас есть озеро, где прекрасно ловится рыба. И мы устроим там пикник.
Кейт даже понятия не имела, как ловят рыбу, но вот сама мысль о поездке на пикник показалась ей заманчивой.
– Это что, премия за хорошую работу? – лукаво поинтересовалась она.
– Вроде того, – признал он не менее веселым тоном.
На старом пикапе Блейка они тряслись по разбитой проселочной дороге. Кейт казалось, что на ней больше выбоин, чем асфальта. Вовсе не так представлялась ей романтическая поездка по залитым солнцем летним просторам, и она сжала зубы, решив ни в коем случае не жаловаться.
Довольно долгое время они ехали молча, а потом Кейт заметила, что Блейк тихонько посмеивается.
– В чем дело? – недовольно поинтересовалась она.
– У тебя зубы клацают, Кейти?
– Откуда я знаю, – сухо ответила она. – Меня всю так трясет, что мне уж и не до зубов.
Даже не глядя на него, Кейт поняла по его голосу, что он смеется.
– Ничего, потерпи. Вот приедем на место, и ты убедишься, что мы не зря страдали, – утешил ее Блейк.
Она повернулась к нему, намереваясь сказать что-нибудь язвительное, но слова застряли у нее в горле. Темно-карие глаза глядели на нее с насмешливой теплотой, а жесткие черты лица смягчились от ласковой улыбки. У нее отчего-то перехватило дыхание, и она поскорей отвернулась и уставилась в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Накануне днем Блейк достал откуда-то банку желтой краски, и она покрасила кухню, преобразив закопченные, унылые стены и сделав их веселыми и яркими. Казалось, что кухню теперь ни на миг не покидали лучи весеннего солнца.
Собираясь спуститься к завтраку, Кейт что-то напевала себе под нос, натянув обрезанные до колен джинсы и простую зеленую рубашку, так подходившую по цвету к ее глазам. Блейк показал ей гардероб матери, и она обнаружила множество старых джинсов и хлопчатобумажных блузок, свидетельствующих о том образе жизни, какой она вела.
Продолжала она напевать и тогда, когда принялась застилать постель. Правда, слуха у нее никогда не было, но ее это нисколько не беспокоило. Даже если Блейк услышит ее пение, он не станет над ней смеяться, а лишь посмотрит ласково со своей обычной ленивой и снисходительной усмешкой, а она улыбнется ему в ответ, вовсе не смущенная своим ужасным пением.
Когда Кейт спустилась вниз, в кухне Блейка не было. Впрочем, в этом доме она никогда не испытывала чувства одиночества, в отличие от ухоженного элегантного родительского дома, где она жила до замужества, а впоследствии от квартиры в Милуоки, на берегу озера Мичиган, в которой они жили со Стивеном. Семейство Стивена занимало этаж в этом же доме, и обе квартиры каждый день убирала приходящая прислуга, чтобы навести порядок в и без того сверкающих чистотой комнатах. Кейт все эти годы никогда не оставляло ощущение того, что вся ее жизнь проходит за какой-то незримой глазу стеной богатства, наглухо отрезавшей ее от нормальных человеческих отношений. Свекор со свекровью, да и прислуга, казались ей смотрителями этой роскошной тюрьмы, охранявшими ее от внешнего мира с его несчастьями и невзгодами и обрекавшими ее на изоляцию.
Здесь же, на этой удаленной от городской суеты старой ферме, она еще ни. разу не затосковала от одиночества. Тут всегда был рядом Блейк, наполнявший ее дни весельем и смехом. Иногда он принимался что-нибудь ремонтировать в доме либо работал где-то неподалеку – красил или возился на заросшем приусадебном участке, пытаясь снова сделать из него ухоженный сад.
Он вкладывал столько сил и времени в эти занятия, что Кейт даже удивлялась, отчего это ферма оказалась такой запущенной. Блейк не производил впечатление праздного человека, и Кейт не понимала, когда это хозяйство успело прийти в упадок. Впрочем, порой у нее шевелилась догадка, что прежде он был несчастлив, а теперь ее присутствие вселило в него новые силы и подвигло на такой упорный труд. В основном же она старалась не думать об их отношениях с Блейком. Они друзья, и этого вполне достаточно.
Она включила кофеварку, обвела взглядом свежеокрашенные стены, любуясь своей вчерашней работой. Замечательно видеть, как в старое жилище возвращается жизнь. Фермерский дом уже начинал приобретать обжитой вид, теперь он все больше и больше походил на место, где обитают заботливые и трудолюбивые хозяева.
Вскоре кухню наполнил аромат свежесва-ренного кофе. Она высунула голову из двери черного хода. Да, верно, Блейк уже трудится: вставляет новое стекло в окошко одного из маленьких амбаров.
– Завтракать! – пронзительно крикнула она.
В свои двадцать пять лет Кейт не помнила, когда еще прежде, до встречи с Блейком, она бы кричала вот так, во весь голос. А теперь ей приходилось кричать очень часто, и голос ее звенел от радости и переполнявшей ее энергии.
Скорее всего Блейк ее не слышал, но он догадался, зачем она его зовет, и махнул ей рукой в знак того, что сейчас придет. Кейт смотрела, как он шагает через двор, едва ли сознавая, насколько знакомым стало ей каждое его движение. Внезапно с легким удивлением она обратила внимание на то, что хромота его почти исчезла. Значит, его травма была, вероятно, не слишком серьезной и получил он ее совсем недавно. Ей было интересно узнать, при каких обстоятельствах это произошло, но спросить об этом его самого она не осмеливалась. По молчаливому обоюдному соглашению они держали при себе все то, что касалось их прежней жизни.
Вот Блейк остановился возле одного из шлангов, повернул колесо, и холодная вода хлынула на его шею и плечи. Его кожа уже потеряла прежний нездоровый оттенок. Теперь ее покрывал темный загар, и трудно было даже поверить, что всего десять дней назад она заметила на его высоких скулах какую-то странную бледность.
Он сдернул с гвоздя у двери свою рубашку и накинул ее на влажные плечи.
– Привет! Я слышу бодрящий запах кофе!
Блейк развалился в кресле и с удовлетворением окинул взглядом обновленную кухню.
– Ты славно поработала, Кейти. Кухню просто не узнать, настолько она преобразилась.
Она вспыхнула. Ее ни разу в жизни еще не называли так ласково – Кейти.
– Да я ничего особенного и не сделала, – отозвалась она, благодарная ему за похвалу.
– Стрелка барометра сильно упала. Вероятно, скоро будет гроза.
– Я воспользуюсь этим и не стану пока что приниматься за стирку белья. Кстати, ты знаешь, что сломалась сушилка? – Кейт улыбнулась и протянула Блейку кружку кофе. Он выпил его одним залпом.
– Давай-ка отдохнем сегодня, – предложил он. – Мы это вполне заслужили. Неподалеку от нас есть озеро, где прекрасно ловится рыба. И мы устроим там пикник.
Кейт даже понятия не имела, как ловят рыбу, но вот сама мысль о поездке на пикник показалась ей заманчивой.
– Это что, премия за хорошую работу? – лукаво поинтересовалась она.
– Вроде того, – признал он не менее веселым тоном.
На старом пикапе Блейка они тряслись по разбитой проселочной дороге. Кейт казалось, что на ней больше выбоин, чем асфальта. Вовсе не так представлялась ей романтическая поездка по залитым солнцем летним просторам, и она сжала зубы, решив ни в коем случае не жаловаться.
Довольно долгое время они ехали молча, а потом Кейт заметила, что Блейк тихонько посмеивается.
– В чем дело? – недовольно поинтересовалась она.
– У тебя зубы клацают, Кейти?
– Откуда я знаю, – сухо ответила она. – Меня всю так трясет, что мне уж и не до зубов.
Даже не глядя на него, Кейт поняла по его голосу, что он смеется.
– Ничего, потерпи. Вот приедем на место, и ты убедишься, что мы не зря страдали, – утешил ее Блейк.
Она повернулась к нему, намереваясь сказать что-нибудь язвительное, но слова застряли у нее в горле. Темно-карие глаза глядели на нее с насмешливой теплотой, а жесткие черты лица смягчились от ласковой улыбки. У нее отчего-то перехватило дыхание, и она поскорей отвернулась и уставилась в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50