Но людей было немного. А остальные…
Я стоял, вжавшись в темный угол ворот, и холод пронизывал меня с головы до ног — холод, причиной которому был не только ночной ветер.
Лордов Шандакора с золотистой кожей и серебряным гребнем на голове я теперь знал благодаря Корину. Я говорю «лордов», потому что они держали себя, как лорды, гордо проходя по своему городу в окружении рабов человеческой расы. А те люди, которые не были рабами, почтительно уступали им дорогу. Они знали, какую честь им оказали, позволив войти в город.
Все женщины Шандакора были очень красивы — изящные золотистые эльфы с лучистыми глазами и острыми ушками. Но встречались и другие — какие-то стройные создания с огромными крыльями. Были среди них гибкие и пушистые, были, наоборот, лысые и безобразные — они даже летали как-то неровно, зигзагами, а были такие странные формы, что об их эволюции я и предположить ничего не мог.
Вот они — давно исчезнувшие с лица планеты народы. Древние расы, чья гордость и сила остались лишь в полузабытых легендах, в рассказах стариков марсианских захолустий. Даже я, специалист по антропологической истории, слышал об этих народах только обрывки легенд и сказаний — так на Земле помнят гигантов и сатиров.
Однако все они были здесь. Причудливые тела их были увешаны роскошными украшениями, им прислуживали обнаженные рабы-люди в кандалах из драгоценных металлов. И купцы склонялись перед этими созданиями так же низко, как перед соплеменниками Корина.
Кругом горели разноцветные огни — но не факелы, к которым я уже успел привыкнуть на Марсе: холодным светом сияли хрустальные шары. Стены окружавших торговую Площадь зданий были облицованы редкими сортами мрамора, а венчавшие их башенки инкрустированы бирюзой и киноварью, янтарем, нефритом и удивительными кораллами южных морей.
Обладатели великолепных нарядов и обнаженные рабы кружились в пестром водовороте торговых рядов. Они покупали и продавали, и я видел, как раскрываются их рты, видел, как смеются женщины, однако на всей огромной площади не было слышно ни единого звука. Ни голоса, ни шарканья ног, ни звона доспехов. Стояла мертвая тишина, тишина покинутого города.
Я начал понимать, почему не было нужды закрывать ворота. Ни один суеверный варвар не отважится войти в город призраков.
А я… я цивилизованный человек. Я ученый. И все же, если бы не жестокая нужда в воде и провизии, я стремглав убежал бы прочь. Но бежать мне было некуда, поэтому я остался, цепенея от липкого страха.
Кто они, эти не издающие звуков создания? Призраки? Отражения? Люди и не-люди, древние, горделивые, давно забытые существа… что означает их присутствие здесь? Может, это какая-то странная форма жизни, о которой я ничего не знаю? Способны ли они видеть меня так же ясно, как я вижу их? Есть ли у них собственная воля, собственные мысли?
В пользу их существования говорило то прозаическое занятие, которому они с таким пылом предавались. Призраки не торгуют. Они не дарят своим женщинам драгоценные ожерелья, не спорят о цене кованых доспехов.
Такое основательное занятие — и мертвая тишина. Это было ужасно. Если бы я услышал хоть один живой звук…
«Город умирает, — сказал Корин. — Остались считанные дни». А что, если их уже не осталось? Что, если город умер и я один среди каменных стен, в лабиринте незнакомых улиц и переходов, один среди всех этих огней и призраков?
Скверная штука — ужас в чистом виде. Его-то я и испытывал.
Медленно и осторожно я начал продвигаться вдоль стены. Мне хотелось уйти подальше от оживленной площади. Вот лысое летучее создание покупает девочку-рабыню — рот девочки раскрылся в беззвучном крике. Я отчетливо видел каждый мускул на ее лице, видел, как судорожно дергается горло. И ни единого звука.
Я нашел улицу, ведущую параллельно городской стене, и двинулся вдоль нее. В освещенных окнах мелькали человеческие фигуры. Иногда кто-нибудь проходил мимо, и я прятался. По-прежнему стояла полная тишина. Я осторожно передвигал ноги, стараясь не шуметь. Почему-то мне пришло в голову, что если я наделаю шума, то случится что-то ужасное.
Навстречу прошла компания купцов. Я отступил назад, в проем арки, и внезапно из-за моей спины появились три увешанные блестящими побрякушками женщины из караван-сараев. Я попал в ловушку.
Мне очень не хотелось, чтобы ко мне прикасались эти безмолвные смеющиеся женщины, поэтому отскочил назад, на улицу, и все купцы повернули головы в мою сторону. Я решил, что они заметили меня, и остановился. Женщины подошли ближе. Тела их были расписаны узорами, блестели красные губы, сверкали накрашенные глаза. Они прошли сквозь меня.
Я закричал — во всю силу своих легких. А женщины пошли дальше. Они заговорили с купцами, купцы рассмеялись, и все вместе двинулись куда-то вдоль по улице. Они меня не видели и не слышали. А когда я оказался у них на пути, они меня не заметили — я был для них не плотнее облака.
Я сел прямо на каменную мостовую и долго сидел, пытаясь собраться с мыслями. Мужчины и женщины проходили сквозь меня, как будто я был бесплотной тенью. Я пытался вспомнить ощущение внезапной боли, которая могла бы послужить причиной моей смерти — так мгновенно и незаметно убивает попавшая в спину стрела. Ибо из всего следовало, что призрак — это я.
Но вспомнить не удавалось. Мое тело было так же материально, как камни, на которых я сидел. Это были очень холодные камни, и именно холод согнал меня наконец с места. Больше не было причины прятаться, поэтому я шел по самой середине улицы и постепенно привыкал не уступать никому дороги.
Снова передо мной выросла стена — она шла под прямым углом к первой обратно в город. Я зашагал вдоль нее, и вскоре стена плавно повернула и снова вывела меня на торговую площадь — к дальнему от входа концу. Там были еще одни ворота, отделявшие торговую площадь от остального города. Древние свободно проходили внутрь, но ни один человек не приближался к воротам — только рабы. Я понял, что нахожусь в гетто — районе, отведенном для людей, прибывших в Шандакор с караванами.
Я вспомнил, как относился ко мне Корин, и подумал, что жители города вряд ли придут в восторг от моего вторжения, при условии, конечно, что я все еще жив, а в Шандакоре есть жители, для которых я — не призрак.
Посреди площади стоял фонтан. Струи воды рассыпались брызгами в свете разноцветных огней и падали вниз, в широкий каменный бассейн. Мужчины и женщины подходили и пили эту воду. Я тоже подошел, но когда опустил руки в бассейн, то почувствовал, что он давно высох и наполнен пылью. Когда я поднял руку, пыль вытекла между пальцами. Я видел ее очень отчетливо — но воду я тоже видел. Какой-то ребенок подбежал и начал брызгать водой в прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Я стоял, вжавшись в темный угол ворот, и холод пронизывал меня с головы до ног — холод, причиной которому был не только ночной ветер.
Лордов Шандакора с золотистой кожей и серебряным гребнем на голове я теперь знал благодаря Корину. Я говорю «лордов», потому что они держали себя, как лорды, гордо проходя по своему городу в окружении рабов человеческой расы. А те люди, которые не были рабами, почтительно уступали им дорогу. Они знали, какую честь им оказали, позволив войти в город.
Все женщины Шандакора были очень красивы — изящные золотистые эльфы с лучистыми глазами и острыми ушками. Но встречались и другие — какие-то стройные создания с огромными крыльями. Были среди них гибкие и пушистые, были, наоборот, лысые и безобразные — они даже летали как-то неровно, зигзагами, а были такие странные формы, что об их эволюции я и предположить ничего не мог.
Вот они — давно исчезнувшие с лица планеты народы. Древние расы, чья гордость и сила остались лишь в полузабытых легендах, в рассказах стариков марсианских захолустий. Даже я, специалист по антропологической истории, слышал об этих народах только обрывки легенд и сказаний — так на Земле помнят гигантов и сатиров.
Однако все они были здесь. Причудливые тела их были увешаны роскошными украшениями, им прислуживали обнаженные рабы-люди в кандалах из драгоценных металлов. И купцы склонялись перед этими созданиями так же низко, как перед соплеменниками Корина.
Кругом горели разноцветные огни — но не факелы, к которым я уже успел привыкнуть на Марсе: холодным светом сияли хрустальные шары. Стены окружавших торговую Площадь зданий были облицованы редкими сортами мрамора, а венчавшие их башенки инкрустированы бирюзой и киноварью, янтарем, нефритом и удивительными кораллами южных морей.
Обладатели великолепных нарядов и обнаженные рабы кружились в пестром водовороте торговых рядов. Они покупали и продавали, и я видел, как раскрываются их рты, видел, как смеются женщины, однако на всей огромной площади не было слышно ни единого звука. Ни голоса, ни шарканья ног, ни звона доспехов. Стояла мертвая тишина, тишина покинутого города.
Я начал понимать, почему не было нужды закрывать ворота. Ни один суеверный варвар не отважится войти в город призраков.
А я… я цивилизованный человек. Я ученый. И все же, если бы не жестокая нужда в воде и провизии, я стремглав убежал бы прочь. Но бежать мне было некуда, поэтому я остался, цепенея от липкого страха.
Кто они, эти не издающие звуков создания? Призраки? Отражения? Люди и не-люди, древние, горделивые, давно забытые существа… что означает их присутствие здесь? Может, это какая-то странная форма жизни, о которой я ничего не знаю? Способны ли они видеть меня так же ясно, как я вижу их? Есть ли у них собственная воля, собственные мысли?
В пользу их существования говорило то прозаическое занятие, которому они с таким пылом предавались. Призраки не торгуют. Они не дарят своим женщинам драгоценные ожерелья, не спорят о цене кованых доспехов.
Такое основательное занятие — и мертвая тишина. Это было ужасно. Если бы я услышал хоть один живой звук…
«Город умирает, — сказал Корин. — Остались считанные дни». А что, если их уже не осталось? Что, если город умер и я один среди каменных стен, в лабиринте незнакомых улиц и переходов, один среди всех этих огней и призраков?
Скверная штука — ужас в чистом виде. Его-то я и испытывал.
Медленно и осторожно я начал продвигаться вдоль стены. Мне хотелось уйти подальше от оживленной площади. Вот лысое летучее создание покупает девочку-рабыню — рот девочки раскрылся в беззвучном крике. Я отчетливо видел каждый мускул на ее лице, видел, как судорожно дергается горло. И ни единого звука.
Я нашел улицу, ведущую параллельно городской стене, и двинулся вдоль нее. В освещенных окнах мелькали человеческие фигуры. Иногда кто-нибудь проходил мимо, и я прятался. По-прежнему стояла полная тишина. Я осторожно передвигал ноги, стараясь не шуметь. Почему-то мне пришло в голову, что если я наделаю шума, то случится что-то ужасное.
Навстречу прошла компания купцов. Я отступил назад, в проем арки, и внезапно из-за моей спины появились три увешанные блестящими побрякушками женщины из караван-сараев. Я попал в ловушку.
Мне очень не хотелось, чтобы ко мне прикасались эти безмолвные смеющиеся женщины, поэтому отскочил назад, на улицу, и все купцы повернули головы в мою сторону. Я решил, что они заметили меня, и остановился. Женщины подошли ближе. Тела их были расписаны узорами, блестели красные губы, сверкали накрашенные глаза. Они прошли сквозь меня.
Я закричал — во всю силу своих легких. А женщины пошли дальше. Они заговорили с купцами, купцы рассмеялись, и все вместе двинулись куда-то вдоль по улице. Они меня не видели и не слышали. А когда я оказался у них на пути, они меня не заметили — я был для них не плотнее облака.
Я сел прямо на каменную мостовую и долго сидел, пытаясь собраться с мыслями. Мужчины и женщины проходили сквозь меня, как будто я был бесплотной тенью. Я пытался вспомнить ощущение внезапной боли, которая могла бы послужить причиной моей смерти — так мгновенно и незаметно убивает попавшая в спину стрела. Ибо из всего следовало, что призрак — это я.
Но вспомнить не удавалось. Мое тело было так же материально, как камни, на которых я сидел. Это были очень холодные камни, и именно холод согнал меня наконец с места. Больше не было причины прятаться, поэтому я шел по самой середине улицы и постепенно привыкал не уступать никому дороги.
Снова передо мной выросла стена — она шла под прямым углом к первой обратно в город. Я зашагал вдоль нее, и вскоре стена плавно повернула и снова вывела меня на торговую площадь — к дальнему от входа концу. Там были еще одни ворота, отделявшие торговую площадь от остального города. Древние свободно проходили внутрь, но ни один человек не приближался к воротам — только рабы. Я понял, что нахожусь в гетто — районе, отведенном для людей, прибывших в Шандакор с караванами.
Я вспомнил, как относился ко мне Корин, и подумал, что жители города вряд ли придут в восторг от моего вторжения, при условии, конечно, что я все еще жив, а в Шандакоре есть жители, для которых я — не призрак.
Посреди площади стоял фонтан. Струи воды рассыпались брызгами в свете разноцветных огней и падали вниз, в широкий каменный бассейн. Мужчины и женщины подходили и пили эту воду. Я тоже подошел, но когда опустил руки в бассейн, то почувствовал, что он давно высох и наполнен пылью. Когда я поднял руку, пыль вытекла между пальцами. Я видел ее очень отчетливо — но воду я тоже видел. Какой-то ребенок подбежал и начал брызгать водой в прохожих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47