Расклад был понятен: он известил свою семью о намерении жениться на парижанке. Если же она откажет ему, это выльется в жуткое унижение для принца. Причем публичное. В Нботу, несомненно, нет ни одной женщины, которая отказалась бы от чести стать его женой.
— И опять ты пытаешься оскорбить меня. — Джамал смотрел на нее с упреком, сжимая кулаки. — То, что связывает нас, гораздо глубже, и «потеря лица» тут ни при чем!
Мари побледнела, но и не подумала уступать ему.
— Между нами ничего нет и не будет. Ты должен смириться с этим. Единственное, что привлекает тебя ко мне, как мне кажется, это то, что я сказала «нет» пять лет назад. Твое самолюбие просто не может смириться с тем, что на свете есть женщина, которая не желает лечь с тобой в постель.
— Ты явно лжешь и тем провоцируешь меня. — Джамал порывисто шагнул вперед и протянул к ней руки. Когда он заключил Мари в свои объятия, она не могла пошевелиться от неожиданности. Сверкающие золотыми искрами глаза пожирали ее испуганное лицо с таким опаляющим жаром, что у нее покраснели щеки. — Ты так же жаждешь меня, как и я тебя, — горячо сказал он.
— Нет!
— Вчера я прочел желание в твоих глазах. — Джамал запустил свои длинные пальцы в ее огненные волосы. — Вот я обнимаю тебя и чувствую, что твое сердце бьется так неистово, как сердце газели, которую преследуют охотники. И оно бьется так только для меня, а не для какого-нибудь другого мужчины. А я ведь даже никогда не притрагивался к тебе, — произнес он с таким жаром, что у нее дрожь пробежала по спине. — Сколько мужчин в твоем мире могли бы сказать такое о женщине, которой они жаждут обладать? Сколько мужчин обращались бы с тобой с таким безусловным уважением?
Большим пальцем он начал поглаживать мочку ее уха. У нее перехватило дыхание. Под его острым взглядом ее лицо лихорадочно вспыхнуло, голова пошла кругом, и ее судорожный вздох громко прозвучал в тишине.
— Джамал, я…
— Ты считаешь, что я должен держать себя в узде. Почему? — спросил он. Его указательный палец очертил ее дрожащую нижнюю губу с нежностью, вызывающей муку и пробудившей ее чувственность. — Я и так слишком долго сдерживался, проявлял, может быть, излишнее благородство. Во Франции я позволил тебе слишком легко отделаться от меня, но сейчас уже не допущу такого.
— Отпусти меня, — придушенно пробормотала Мари, пытаясь преодолеть охватившую ее слабость и сдержать дрожь от окатившей ее волны сексуальной чувственности.
— Разве другие мужчины не обнимали тебя… не трогали тебя? — В его красивом голосе послышались грозовые нотки. — Так почему, по-твоему, я должен вести себя иначе?
Ее потяжелевшие и набухшие груди поднимались и опадали, ее отвердевшие соски натянули тонкую ткань лифчика. Томный жар скапливался меж ее бедер, заставляя перебирать ногами и выгибать спину. Но в ее затуманенном сознании возник животный страх перед своей собственной реакцией на его ласки.
— Не делай этого!
— А твои глаза говорят: «делай», — возразил он. — Если бы я вел себя, как мужчины твоего мира, ты бы не отвергла меня пять лет назад. А я позволил тебе остаться свободной. Знаешь, почему африканцы не оставляют незамужнюю женщину наедине с мужчиной? Да потому, что мужчина грешен, а женщина слишком слаба, чтобы не поддаться искушению, ибо разве не создана она, чтобы быть величайшим наслаждением в жизни мужчины? И когда ты будешь моей душой и телом… Именно это я пообещал себе в Париже и выполню это свое обещание скорее, чем ты думаешь…
— В аэропорт! — судорожно воскликнула Мари.
Принц негромко рассмеялся и сильной рукой, скользнувшей на ее поясницу, прижал ее еще плотнее к себе.
— Взлетающий самолет… Небо открывается, как ворота в твой собственный рай… Очень привлекательно… Но ты ведь необычайно чувственная женщина, — хрипло прошептал Джамал. — Я распознал это с самого начала.
Сильная дрожь сотрясла ее тело, когда горячее дыхание принца опалило ее щеку. Он жадно и сокрушительно овладел ее ртом, и она так стремительно и глубоко погрузилась в неведомый ею мир, что почувствовала себя потерянной. Кончиком языка он раздвинул ее губы и принялся исследовать влажный и нежный рот. С глухим стоном Мари загорелась всепожирающим пламенем страсти.
Ее охватило дикое, неизведанное и всепоглощающее возбуждение. С каждым новым лихорадочным поцелуем она оказывалась на краю отчаяния и ожидания следующего поцелуя и старалась прижаться к горячему, мощному телу Джамала. Она искала близости, жаждала ее всем своим женским существом. Ее руки потянулись вверх, чуть задержались на его широких плечах и судорожно обвили его крепкую шоколадную шею, ее ищущие пальцы заиграли с густыми черными волосами на его затылке.
Подавив невольно вырвавшийся стон, он вдруг с силой сжал ее в своих объятиях и приподнял, прижимая к себе, целуя ее с ненасытной жадностью и раздувая пламя ее возбуждения до невыносимой степени. Мари вжималась в него, запустив пальцы ему в волосы. Он был ее единственным спасением в водовороте необузданной страсти. Принц пробормотал что-то, словно пытаясь освободиться от ее припухшего рта, но она не отпускала его и целовала с той неугасимой жаждой, которую он сам же пробудил в ней.
Джамал нежно опустил ее на мягкий ковер, накрыв ее, дрожащую, своим большим мускулистым телом, и жар желания воспламенил ее всю, заставив выгнуть бедра и высвободить ноги из обвивающего их халата. Его ладонь охватила ее грудь, она задохнулась, шокированная неизведанным ощущением, и выгнулась навстречу ему всей своей напряженной, ищущей плотью.
Джамал отвел свои губы от ее рта и уставился на Мари сверкающими глазами, судорожно переводя дыхание. Ослабив свои объятия, он погладил кончиком пальца ее бесстыже разбухший сосок, вызвав пульсирующую боль в самом средоточии ее женственности. Мари зажмурилась от умопомрачительного возбуждения и содрогнулась, как под напором штормового ветра.
— Я не имею права делать это, — выдохнул Джамал с внезапной яростью, резко отстранился от нее и, подхватив ее послушное тело, поставил Мари на ноги. — Сделав такое, я опозорил бы тебя, а я не могу допустить, чтобы хоть что-нибудь в наших отношениях вызывало сожаление. Ты будешь моей как жена и никак иначе!
Он опустил ее, послушную как кукла, на низкий диван. Мари никак не могла понять, что с ней случилось. Все ее тело словно обрело независимую от ее разума жизнь и сейчас кричало от жуткой неудовлетворенности. Оно до боли жаждало физической близости, которой еще никогда не испытывала. И Мари чувствовала себя совершенно оглушенной, ее сознание никак не могло выбраться из темноты, да ей в общем-то совсем не хотелось ни о чем думать…
— Я так и знал, что твое желание соответствует моему, — признался Джамал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— И опять ты пытаешься оскорбить меня. — Джамал смотрел на нее с упреком, сжимая кулаки. — То, что связывает нас, гораздо глубже, и «потеря лица» тут ни при чем!
Мари побледнела, но и не подумала уступать ему.
— Между нами ничего нет и не будет. Ты должен смириться с этим. Единственное, что привлекает тебя ко мне, как мне кажется, это то, что я сказала «нет» пять лет назад. Твое самолюбие просто не может смириться с тем, что на свете есть женщина, которая не желает лечь с тобой в постель.
— Ты явно лжешь и тем провоцируешь меня. — Джамал порывисто шагнул вперед и протянул к ней руки. Когда он заключил Мари в свои объятия, она не могла пошевелиться от неожиданности. Сверкающие золотыми искрами глаза пожирали ее испуганное лицо с таким опаляющим жаром, что у нее покраснели щеки. — Ты так же жаждешь меня, как и я тебя, — горячо сказал он.
— Нет!
— Вчера я прочел желание в твоих глазах. — Джамал запустил свои длинные пальцы в ее огненные волосы. — Вот я обнимаю тебя и чувствую, что твое сердце бьется так неистово, как сердце газели, которую преследуют охотники. И оно бьется так только для меня, а не для какого-нибудь другого мужчины. А я ведь даже никогда не притрагивался к тебе, — произнес он с таким жаром, что у нее дрожь пробежала по спине. — Сколько мужчин в твоем мире могли бы сказать такое о женщине, которой они жаждут обладать? Сколько мужчин обращались бы с тобой с таким безусловным уважением?
Большим пальцем он начал поглаживать мочку ее уха. У нее перехватило дыхание. Под его острым взглядом ее лицо лихорадочно вспыхнуло, голова пошла кругом, и ее судорожный вздох громко прозвучал в тишине.
— Джамал, я…
— Ты считаешь, что я должен держать себя в узде. Почему? — спросил он. Его указательный палец очертил ее дрожащую нижнюю губу с нежностью, вызывающей муку и пробудившей ее чувственность. — Я и так слишком долго сдерживался, проявлял, может быть, излишнее благородство. Во Франции я позволил тебе слишком легко отделаться от меня, но сейчас уже не допущу такого.
— Отпусти меня, — придушенно пробормотала Мари, пытаясь преодолеть охватившую ее слабость и сдержать дрожь от окатившей ее волны сексуальной чувственности.
— Разве другие мужчины не обнимали тебя… не трогали тебя? — В его красивом голосе послышались грозовые нотки. — Так почему, по-твоему, я должен вести себя иначе?
Ее потяжелевшие и набухшие груди поднимались и опадали, ее отвердевшие соски натянули тонкую ткань лифчика. Томный жар скапливался меж ее бедер, заставляя перебирать ногами и выгибать спину. Но в ее затуманенном сознании возник животный страх перед своей собственной реакцией на его ласки.
— Не делай этого!
— А твои глаза говорят: «делай», — возразил он. — Если бы я вел себя, как мужчины твоего мира, ты бы не отвергла меня пять лет назад. А я позволил тебе остаться свободной. Знаешь, почему африканцы не оставляют незамужнюю женщину наедине с мужчиной? Да потому, что мужчина грешен, а женщина слишком слаба, чтобы не поддаться искушению, ибо разве не создана она, чтобы быть величайшим наслаждением в жизни мужчины? И когда ты будешь моей душой и телом… Именно это я пообещал себе в Париже и выполню это свое обещание скорее, чем ты думаешь…
— В аэропорт! — судорожно воскликнула Мари.
Принц негромко рассмеялся и сильной рукой, скользнувшей на ее поясницу, прижал ее еще плотнее к себе.
— Взлетающий самолет… Небо открывается, как ворота в твой собственный рай… Очень привлекательно… Но ты ведь необычайно чувственная женщина, — хрипло прошептал Джамал. — Я распознал это с самого начала.
Сильная дрожь сотрясла ее тело, когда горячее дыхание принца опалило ее щеку. Он жадно и сокрушительно овладел ее ртом, и она так стремительно и глубоко погрузилась в неведомый ею мир, что почувствовала себя потерянной. Кончиком языка он раздвинул ее губы и принялся исследовать влажный и нежный рот. С глухим стоном Мари загорелась всепожирающим пламенем страсти.
Ее охватило дикое, неизведанное и всепоглощающее возбуждение. С каждым новым лихорадочным поцелуем она оказывалась на краю отчаяния и ожидания следующего поцелуя и старалась прижаться к горячему, мощному телу Джамала. Она искала близости, жаждала ее всем своим женским существом. Ее руки потянулись вверх, чуть задержались на его широких плечах и судорожно обвили его крепкую шоколадную шею, ее ищущие пальцы заиграли с густыми черными волосами на его затылке.
Подавив невольно вырвавшийся стон, он вдруг с силой сжал ее в своих объятиях и приподнял, прижимая к себе, целуя ее с ненасытной жадностью и раздувая пламя ее возбуждения до невыносимой степени. Мари вжималась в него, запустив пальцы ему в волосы. Он был ее единственным спасением в водовороте необузданной страсти. Принц пробормотал что-то, словно пытаясь освободиться от ее припухшего рта, но она не отпускала его и целовала с той неугасимой жаждой, которую он сам же пробудил в ней.
Джамал нежно опустил ее на мягкий ковер, накрыв ее, дрожащую, своим большим мускулистым телом, и жар желания воспламенил ее всю, заставив выгнуть бедра и высвободить ноги из обвивающего их халата. Его ладонь охватила ее грудь, она задохнулась, шокированная неизведанным ощущением, и выгнулась навстречу ему всей своей напряженной, ищущей плотью.
Джамал отвел свои губы от ее рта и уставился на Мари сверкающими глазами, судорожно переводя дыхание. Ослабив свои объятия, он погладил кончиком пальца ее бесстыже разбухший сосок, вызвав пульсирующую боль в самом средоточии ее женственности. Мари зажмурилась от умопомрачительного возбуждения и содрогнулась, как под напором штормового ветра.
— Я не имею права делать это, — выдохнул Джамал с внезапной яростью, резко отстранился от нее и, подхватив ее послушное тело, поставил Мари на ноги. — Сделав такое, я опозорил бы тебя, а я не могу допустить, чтобы хоть что-нибудь в наших отношениях вызывало сожаление. Ты будешь моей как жена и никак иначе!
Он опустил ее, послушную как кукла, на низкий диван. Мари никак не могла понять, что с ней случилось. Все ее тело словно обрело независимую от ее разума жизнь и сейчас кричало от жуткой неудовлетворенности. Оно до боли жаждало физической близости, которой еще никогда не испытывала. И Мари чувствовала себя совершенно оглушенной, ее сознание никак не могло выбраться из темноты, да ей в общем-то совсем не хотелось ни о чем думать…
— Я так и знал, что твое желание соответствует моему, — признался Джамал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43