— Ты не можешь оставить меня здесь одну!
В это время «рэйнджровер» резко рванул с места, и Мари едва увернулась от дверцы, которую захлопывала Баньяни. Француженка осталась одна под обжигающим солнцем, не в состоянии поверить в коварство принцессы. Оставалось клясть себя за то, что слепо доверилась женщине, разъяренной от ревности.
Взглянув на часы, Мари побледнела. Сколько миль проехали они на джипе больше чем за час? К тому же скоро стемнеет.
Чтобы сориентироваться, Мари решила вскарабкаться на ближайший холм. Это заняло немало времени и стоило больших усилий. Добравшись наконец до вершины, она рухнула на землю, стараясь отдышаться и побороть головокружение. Придя немного в себя, она огляделась и решила, что видит мираж, — по другую сторону холма у его подножия высились крытые тростником хижины.
Мари облегченно вздохнула. Можно было не опасаться, что она превратится в кучку выбеленных солнцем костей после мучительной агонии от нестерпимой жажды и солнечных ожогов. Недавнее паническое состояние рассеялось. Мари поверила в свое чудодейственное спасение. Похоже, шофер Баньяни, выполняя приказ принцессы, выбрал такое место для высадки француженки, где она не могла бы погибнуть. С легкой надеждой Мари заскользила вниз по склону.
Первыми заметили девушку черные обнаженные, если не считать набедренных повязок, ребятишки, встретившие ее появление громкими криками. Из хижин стали выглядывать женщины. Мари последовала за бегущими впереди детьми навстречу высыпавшим на площадь посреди селения мужчинам. На их темных лицах можно было прочесть удивление, любопытство и даже откровенное неодобрение. Окружив ее, они обменивались репликами на своем языке и размахивали руками. Их реакция смутила Мари, которая не знала, как ей объяснить свое появление вдали от столицы.
Ситуация счастливо разрешилась, когда в круг, посреди которого оказалась Мари, вышел полный пожилой мужчина в расшитой золотом одежде и уставился на нее суровыми глазами.
— Ты невеста принца Джамала? Как ты здесь оказалась? — спросил он, с трудом подбирая французские слова.
Мари догадалась: иметь в этой стране рыжие волосы все равно что две головы. И когда с лесистого холма свалилась запыхавшаяся идиотка-француженка с пламенеющей гривой волос и дурацкой напряженной улыбкой, аборигены не могли не догадаться, кто это такая. Макана не преувеличивала, утверждая, что о ней знают в стране. Что же теперь — сказать, что она не является невестой принца, и строить из себя дурочку?
— Я — двоюродный дядя Джамала, — пояснил пожилой негр, видя, что она медлит с ответом. — Меня зовут Касута.
Прикидываясь дурочкой, тут никого не проведешь, решила Мари, понимая неуместность своей вымученной улыбки. Ее обуяло жуткое подозрение, что в глазах присутствующих бросившаяся в бега невеста Джамала выглядит преступницей.
— Я потерялась, — глупо пробормотала она, чувствуя, как из-за жары и изнурения окружающий ее мир пошел кругами.
— Больше ты уже не потеряешься, — заверил ее Касута. — У моего племянника темперамент, как у песчаной бури, — в гневе он опасен, — добавил Касута.
— Вы — дядя принца? Значит, брат короля? Почему же вы живете в этой глухой деревне, где нет ни одного нормального дома? — недоверчиво спросила Мари.
— Как раз эти дома нормальные для нашего климата. И я предпочитаю жить в такой прохладной хижине, а не в каменной коробке. Сейчас ты сама сможешь оценить мое жилище. Пока принц не приедет за тобой, ты — моя пленница! — объявил Касута.
Мари покачнулась, ее подхватили на руки и внесли в благословенную прохладу большой хижины. В пугающем молчании ей подали воду умыться, потом чай и фрукты. С наступлением сумерек перед хижиной зажгли изящные бронзовые лампы. Оставшись одна, Мари с облегчением опустилась на ковер и прижалась щекой к шелковой подушке.
До утра ее никто не беспокоил, и Мари хорошо отдохнула за ночь. Проснувшись, она бросила взгляд на часы. Было уже восемь. Она подняла руки, чтобы уложить волосы, и замерла.
В нескольких шагах от нее стоял обряженный по африканской моде Джамал. Взгляд его ярких горящих золотистыми отблесками глаз на ястребином лице пронзил ее насквозь. Его молчание пугало. Но еще более Мари устрашило то чувство счастья, которое она испытала при виде принца. Чтобы не выдать своих эмоций, своего облегчения, она отвернулась.
— Ну да, ударилась в бега и оказалась неизвестно где, — с нервной иронией призналась Мари, когда молчание стало невыносимо. — И что теперь? Зароешь меня по шею в песок в самое жаркое время суток, обмажешь медом и напустишь на меня скорпионов? Или просто с позором отошлешь домой? Какой тут у вас обычай?
— По обычаю я должен взгреть тебя.
Мари смертельно побледнела, внезапно вспомнив о кошмарном браке своей тети с суданским негром. Именно насилие разрушило их союз.
— Ну, это убивает всякое желание разговаривать с тобой, — заявила она.
— Ты бросила меня! — Как ни старался, но в его словах прозвучал гнев, который он пытался подавить в себе.
— Вечная проблема с похищением женщин, — парировала Мари. — Глупышки вполне могут лелеять желание вновь обрести свободу.
— Ты добиваешься, чтобы я вышел из себя?
Гневное напряжение не испортило обворожительных черт его лица, отметила Мари. Она вдруг сообразила, что действительно неплохо бы добиться именно этого. Ей необходимо лекарство от любовного безумия. Джамал из тех мужчин, которые способны использовать свою огромную силу для подчинения женщины, и это, несомненно, станет для нее прекрасным лекарством от любви к нему.
Мари опустила голову, разрываемая противоречивыми чувствами. Нелогичность собственных рассуждений смутила ее. Приходила ли ей в голову хоть одна разумная мысль с тех пор, как она оказалась в Королевстве Нботу? — подумала она с горечью.
Пленница выпрямилась и уставилась на него сверкающими как изумруды зелеными глазами. Тон ее был решительным!
— Разве не ты виноват во всем этом безумии? Уж во всяком случае не я! Как ты смел заманить меня сюда? И как смеешь стоять тут и запугивать меня?
— Не кричи, нас могут услышать. — Его шоколадного цвета лицо потемнело от ярости.
— Я буду делать то, что мне Бог на душу положит. Я не принадлежу тебе как какой-нибудь ковер, который ты можешь топтать, когда пожелаешь, и ты не имеешь никаких прав на меня!
— Совсем никаких?
— Абсолютно никаких, так что петушись перед своим гаремом! — ядовито выпалила Мари, стремясь, чтобы ее презрение попало точно в цель. — У тебя нет ни малейшего шанса заставить меня ползать у твоих ног. Скорее я перережу себе горло! Как ты смеешь болтать о своей чести, когда у тебя уже есть жена? Я была права, когда в Париже обозвала тебя дикарем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43