Никогда…
— Мне не нравится, когда меня прилюдно выставляют на посмешище, — резко прервал он ее. — В данный момент я не желаю знать, что ты думаешь. Или ты считаешь, что последнее слово должно остаться за тобой?
Кэсси онемела от возмущения. Она несколько раз открывала рот, пытаясь произнести хотя бы слово, но потом плотно сжала губы и повернулась к нему, кипя от бессильной ярости.
— Пойми, Хэтти — известная журналистка. Я был просто вынужден так ответить, чтобы защитить наши репутации. И прежде всего — твою. Надеюсь, ты не забыла о скандальной истории, связанной со смертью Чарлза?
— Нет, — покачала головой Кэсси, — я никогда не поверю, что ты, с твоей-то репутацией, опасаешься подобных вещей. Вызови такси — я еду домой! Между нами все кончено и я не желаю больше видеть тебя!
— Давай не будем сейчас говорить об этом, — сказал Федерико, явно пытаясь взять ситуацию под контроль. — Останься хотя бы на ночь. Сейчас уже очень поздно.
— Мне претит сама мысль провести ночь под одной крышей с тобой. И я буду очень рада, если эта Хэтти Логан напишет всю правду о тебе, какой бы отвратительной та ни была! — выкрикнула Кэсси, пряча свою боль под показной яростью. Она любила Федерико и так же пылко ненавидела.
— Если бы ты рассказала мне, что на самом деле произошло между тобой и Чарлзом, возможно, этого бы не случилось.
— Что? Что такое? — недоуменно нахмурилась Кэсси. — Не понимаю, при чем тут Чарлз и почему я должна тебе о чем-то рассказывать?
— А при том, — жестко ответил Федерико, глядя на нее в упор, — что Глория Уайд — сестра моего отца, а Чарлз — мой двоюродный брат.
Кэсси не поверила своим ушам.
— Ты никогда не говорил мне об этом. У меня создалось впечатление, что ты едва знаком с ним.
— Мы воспитывались вместе и были очень близки. Но почему ты мне солгала, и не единожды? Ты превзошла всех известных мне женщин в бессердечии и коварстве! Сначала назвалась чужим именем, затем, вроде бы в порыве искренности, поведала о своей великой любви к Чарлзу. Неужели, Кэсси, ты могла предположить, что я поверю в душещипательную историю о связи моего брата с какой-то замужней женщиной, если ты отказалась назвать ее? Я не столь легковерен, как тебе, возможно, кажется. И считаю, что своей ложью ты совершаешь очередное предательство, только теперь уже по отношению к памяти Чарлза.
— Значит, ты полагаешь, что я тебя обманула, а сам, тем не менее, даже не упомянул о своем родстве с Чарлзом. Да, я солгала, назвавшись чужим именем, но я поступила так потому, что не хотела, чтобы ты сразу стал плохо думать обо мне на основании одних только слухов. А ты сознательно врал мне, а теперь требуешь каких-то объяснений!
Ее слова возымели совершенно неожиданный эффект. Федерико напрягся, точно хищник перед прыжком, глаза его сузились, делая взгляд совершенно непроницаемым, к лицу прилила краска.
При виде такой ярости Кэсси попятилась, пытаясь увернуться от руки, внезапно метнувшейся к ней. Но было поздно — Федерико схватил ее за запястье и с силой сжал.
— Кто-то же должен был преподать тебе урок. Вместо того чтобы раскаяться, ты придумываешь всякие небылицы. И я решил, что ты ответишь за смерть Чарлза.
Голос его дрожал и срывался от гнева. Он выплескивал на Кэсси свое негодование, а она стояла молча, потрясенная его словами. Вдруг Федерико замолчал. Какое-то время он смотрел на нее, словно раздумывая, а не продолжить ли, но, видимо, передумал.
Чувствуя, как от такого несправедливого отношения к ней забурлила кровь в жилах, Кэсси сжала руки в кулаки, чтобы не надавать ему пощечин. Только самолюбие и гордость удерживали ее от опровержения столь чудовищного обвинения. Но те же самолюбие и гордость требовали расставить все точки над «i».
— Хочешь сказать, — тихо произнесла она, — что стал ухаживать за мной, рассчитывая отомстить?
Федерико ничего не ответил. И это молчание было красноречивее любых слов.
Итак, негодяй бессовестно и хладнокровно использовал ее. Боже, с какой же легкостью я попалась на крючок! — мысленно сокрушалась Кэсси. Влюбилась в него до беспамятства. А он заполнил собой всю мою жизнь, увлек в пучину страсти, безо всяких усилий приобрел власть над моими чувствами, чтобы потом бросить ради безумного плана мести!
С трудом найдя в себе силы, Кэсси вырвала руку и отошла в угол комнаты. Ноги отказывались держать ее, ярость сковывала движения. Каков подлец! Схватив телефонную трубку, она вызвала такси.
— Я отвезу тебя, — хрипло сказал Федерико. — И вот еще что, в тот вечер, когда мы встретились, я не знал, кто ты. Только утром, случайно взглянув на твои водительские права, все понял. Иначе бы я просто не допустил близости между нами. Поверь, сейчас я откровенен как никогда.
— Подлый лицемер! — взорвалась Кэсси. — Я не верю ни одному твоему слову! Ты с первого дня все знал и начал охоту за мной, как за раненым зверем.
— Неправда! Если бы я мог вернуться в прошлое, то не поступил бы так с тобой. Ты просто околдовала меня, и сейчас, как ни странно это звучит, мне больно вдвойне.
Но Кэсси не слушала Федерико. Ее сердечная боль наверняка была сильнее его. Она подхватила саквояж и быстро спустилась в холл, чувствуя каждой клеткой своего существа, что он провожает ее осуждающим взглядом. Кэсси жаждала попасть домой, хотя, что будет там делать, сама не знала.
Федерико догнал ее, когда она уже садилась в машину.
— Кэсси, подожди!
— Ты и твой брат — жестокие, надменные, лживые крысы! У вас была на редкость замечательная семья. Теперь меня уже ничто не удивляет. — Она села в такси, и машина рванула вперед.
Федерико побледнел и отшатнулся, будто его ударили. А потом долго стоял, глядя в темноту. Все получилось именно так, как хотели они с Глорией. Еще совсем недавно мысль швырнуть Кэсси всю правду в лицо и увидеть ее поражение почти опьяняла его, представлялась игрой, которая стоит свеч. Но облегчения и радости оттого, что виновница их несчастья наказана, он почему-то не испытывал. Ощущения были крайне неприятные. Федерико переполняла бессильная ярость оттого, что он не может избавиться от странного чувства горечи и потери.
7
Очутившись в безопасности своей квартирки, Кэсси бросилась на постель как была, не заботясь о своем платье. Какое-то время она лежала неподвижно, не в силах думать ни о чем. После чудовищного напряжения наступила реакция, и ее затрясло как в ознобе. Случилось то, что должно было случиться. Но если бы Федерико не открылся ей, то она продолжала бы и дальше пребывать в блаженном неведении относительно его истинных чувств к ней.
Кэсси попробовала встать. Но, поняв, что не в силах подняться, укрылась одеялом, свернулась клубочком и провалилась в тяжелый беспокойный сон.
Когда она проснулась, за окном чуть брезжил рассвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Мне не нравится, когда меня прилюдно выставляют на посмешище, — резко прервал он ее. — В данный момент я не желаю знать, что ты думаешь. Или ты считаешь, что последнее слово должно остаться за тобой?
Кэсси онемела от возмущения. Она несколько раз открывала рот, пытаясь произнести хотя бы слово, но потом плотно сжала губы и повернулась к нему, кипя от бессильной ярости.
— Пойми, Хэтти — известная журналистка. Я был просто вынужден так ответить, чтобы защитить наши репутации. И прежде всего — твою. Надеюсь, ты не забыла о скандальной истории, связанной со смертью Чарлза?
— Нет, — покачала головой Кэсси, — я никогда не поверю, что ты, с твоей-то репутацией, опасаешься подобных вещей. Вызови такси — я еду домой! Между нами все кончено и я не желаю больше видеть тебя!
— Давай не будем сейчас говорить об этом, — сказал Федерико, явно пытаясь взять ситуацию под контроль. — Останься хотя бы на ночь. Сейчас уже очень поздно.
— Мне претит сама мысль провести ночь под одной крышей с тобой. И я буду очень рада, если эта Хэтти Логан напишет всю правду о тебе, какой бы отвратительной та ни была! — выкрикнула Кэсси, пряча свою боль под показной яростью. Она любила Федерико и так же пылко ненавидела.
— Если бы ты рассказала мне, что на самом деле произошло между тобой и Чарлзом, возможно, этого бы не случилось.
— Что? Что такое? — недоуменно нахмурилась Кэсси. — Не понимаю, при чем тут Чарлз и почему я должна тебе о чем-то рассказывать?
— А при том, — жестко ответил Федерико, глядя на нее в упор, — что Глория Уайд — сестра моего отца, а Чарлз — мой двоюродный брат.
Кэсси не поверила своим ушам.
— Ты никогда не говорил мне об этом. У меня создалось впечатление, что ты едва знаком с ним.
— Мы воспитывались вместе и были очень близки. Но почему ты мне солгала, и не единожды? Ты превзошла всех известных мне женщин в бессердечии и коварстве! Сначала назвалась чужим именем, затем, вроде бы в порыве искренности, поведала о своей великой любви к Чарлзу. Неужели, Кэсси, ты могла предположить, что я поверю в душещипательную историю о связи моего брата с какой-то замужней женщиной, если ты отказалась назвать ее? Я не столь легковерен, как тебе, возможно, кажется. И считаю, что своей ложью ты совершаешь очередное предательство, только теперь уже по отношению к памяти Чарлза.
— Значит, ты полагаешь, что я тебя обманула, а сам, тем не менее, даже не упомянул о своем родстве с Чарлзом. Да, я солгала, назвавшись чужим именем, но я поступила так потому, что не хотела, чтобы ты сразу стал плохо думать обо мне на основании одних только слухов. А ты сознательно врал мне, а теперь требуешь каких-то объяснений!
Ее слова возымели совершенно неожиданный эффект. Федерико напрягся, точно хищник перед прыжком, глаза его сузились, делая взгляд совершенно непроницаемым, к лицу прилила краска.
При виде такой ярости Кэсси попятилась, пытаясь увернуться от руки, внезапно метнувшейся к ней. Но было поздно — Федерико схватил ее за запястье и с силой сжал.
— Кто-то же должен был преподать тебе урок. Вместо того чтобы раскаяться, ты придумываешь всякие небылицы. И я решил, что ты ответишь за смерть Чарлза.
Голос его дрожал и срывался от гнева. Он выплескивал на Кэсси свое негодование, а она стояла молча, потрясенная его словами. Вдруг Федерико замолчал. Какое-то время он смотрел на нее, словно раздумывая, а не продолжить ли, но, видимо, передумал.
Чувствуя, как от такого несправедливого отношения к ней забурлила кровь в жилах, Кэсси сжала руки в кулаки, чтобы не надавать ему пощечин. Только самолюбие и гордость удерживали ее от опровержения столь чудовищного обвинения. Но те же самолюбие и гордость требовали расставить все точки над «i».
— Хочешь сказать, — тихо произнесла она, — что стал ухаживать за мной, рассчитывая отомстить?
Федерико ничего не ответил. И это молчание было красноречивее любых слов.
Итак, негодяй бессовестно и хладнокровно использовал ее. Боже, с какой же легкостью я попалась на крючок! — мысленно сокрушалась Кэсси. Влюбилась в него до беспамятства. А он заполнил собой всю мою жизнь, увлек в пучину страсти, безо всяких усилий приобрел власть над моими чувствами, чтобы потом бросить ради безумного плана мести!
С трудом найдя в себе силы, Кэсси вырвала руку и отошла в угол комнаты. Ноги отказывались держать ее, ярость сковывала движения. Каков подлец! Схватив телефонную трубку, она вызвала такси.
— Я отвезу тебя, — хрипло сказал Федерико. — И вот еще что, в тот вечер, когда мы встретились, я не знал, кто ты. Только утром, случайно взглянув на твои водительские права, все понял. Иначе бы я просто не допустил близости между нами. Поверь, сейчас я откровенен как никогда.
— Подлый лицемер! — взорвалась Кэсси. — Я не верю ни одному твоему слову! Ты с первого дня все знал и начал охоту за мной, как за раненым зверем.
— Неправда! Если бы я мог вернуться в прошлое, то не поступил бы так с тобой. Ты просто околдовала меня, и сейчас, как ни странно это звучит, мне больно вдвойне.
Но Кэсси не слушала Федерико. Ее сердечная боль наверняка была сильнее его. Она подхватила саквояж и быстро спустилась в холл, чувствуя каждой клеткой своего существа, что он провожает ее осуждающим взглядом. Кэсси жаждала попасть домой, хотя, что будет там делать, сама не знала.
Федерико догнал ее, когда она уже садилась в машину.
— Кэсси, подожди!
— Ты и твой брат — жестокие, надменные, лживые крысы! У вас была на редкость замечательная семья. Теперь меня уже ничто не удивляет. — Она села в такси, и машина рванула вперед.
Федерико побледнел и отшатнулся, будто его ударили. А потом долго стоял, глядя в темноту. Все получилось именно так, как хотели они с Глорией. Еще совсем недавно мысль швырнуть Кэсси всю правду в лицо и увидеть ее поражение почти опьяняла его, представлялась игрой, которая стоит свеч. Но облегчения и радости оттого, что виновница их несчастья наказана, он почему-то не испытывал. Ощущения были крайне неприятные. Федерико переполняла бессильная ярость оттого, что он не может избавиться от странного чувства горечи и потери.
7
Очутившись в безопасности своей квартирки, Кэсси бросилась на постель как была, не заботясь о своем платье. Какое-то время она лежала неподвижно, не в силах думать ни о чем. После чудовищного напряжения наступила реакция, и ее затрясло как в ознобе. Случилось то, что должно было случиться. Но если бы Федерико не открылся ей, то она продолжала бы и дальше пребывать в блаженном неведении относительно его истинных чувств к ней.
Кэсси попробовала встать. Но, поняв, что не в силах подняться, укрылась одеялом, свернулась клубочком и провалилась в тяжелый беспокойный сон.
Когда она проснулась, за окном чуть брезжил рассвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36