Он встал.
– Уголь у них в чулане, – объяснила женщина.
Я разболтал желток в киселе и спросил, где сахар. Джафар кивнул на кулек.
– Тетушка, где у тебя чайник? – ласково спросил он. Но несчастная старуха только хрипло дышала.
– Кажется, тоже в чулане, – ответила за нее женщина. Я надорвал кулек, и струйка сахара потекла в миску.
Джафар заглянул в чулан, там было совсем темно. Он вернулся, взял лампу, сказал мне:
– Погоди, не корми пока! – и скрылся за дверью.
Шорох сахара и надрывные хрипы тетушки были единственными звуками, слышными в комнате. Но и они постепенно замерли. На минуту стало совсем тихо, и тут комната снова осветилась, вернулся Джафар. Кулек у меня в руке опустел. Я смял его и зашвырнул в угол.
– Заснула, – сказала женщина.
Я увидел, что тетушка спит. Она сидела как прежде, привалившись к стене, тяжело дышала, но глаза у нее были закрыты. Джафар все еще стоял на пороге чулана, с одной только лампой в руках.
– Не нашел? – спросил я. – Нету чайника? А что ты там стоишь?
Он молча пошел, поставил лампу в нишу и повернулся ко мне:
– Парвиз-хан, подымайся.
– Как это?
– Уже поздно, пойдем.
– А кормить? – недоуменно спросил я, показывая на миску.
– Оставь на потом, она же спит.
– И то правда, – поддакнула женщина.
– Пошли скорей, – поторопил меня Джафар.
– Давай разбудим ее.
– А ну не спорь, быстро!
– Я с ней посижу пока, – вызвалась женщина, – она вот-вот проснется.
– Парвиз-хан, – прикрикнул на меня Джафар, – шевелись, дело к ночи!
– Она же голодная. Я встал.
Женщина сняла с полки лампу и первая направилась к выходу.
– Даже не попрощались!… – с упреком протянул я.
Свет на секунду упал на тетушкино лицо. Поставив лампу за порог, женщина обернулась, и большая тень, скользнув по полу, накрыла тетушку.
Мы вышли на лестницу. Я тихо сказал:
– До свиданья.
– Не уноси лампу, пока мы спускаемся, – попросил женщину Джафар, – а то совсем темно.
– Я вас провожу.
– Ты не оставляй тетушку одну, – вмешался я.
– Она еще спит.
Джафар подтолкнул меня. Во дворе он остановился:
– Завтра поутру вернусь.
– Милости просим, – ответила женщина. Мы вышли на улицу. Ярко светила луна.
По дороге Джафар молчал. Я пересказал, что говорила мне та женщина, но он не проронил ни слова. Я посмотрел на небо. Было полнолуние.
– Джафар, погляди!
Он шел, не поднимая головы, и молчал.
– Джафар, случилось что?
– Все в порядке.
– Да нет, я же вижу.
– Что это ты видишь?
– У тебя лицо странное какое-то. И разговаривать не хочешь.
– А что проку говорить? Дядюшка умер.
– Что?…
– Умер, и точка. Ясно?
– Как так умер?
– Какое уж тут как, умер – и все. Еще не веря, я спросил:
– А когда?
– Не знаю.
– Кто тебе сказал?
– Никто, я сам видел. Он там, в чулане лежит.
Я повторил:
– В чулане?! Джафар кивнул.
– И ты промолчал?!
– А что было говорить? Незачем.
– Нет, ты, наверно, в шутку только… Он горько усмехнулся:
– В шутку, сынок, не умирают. Умер, умер Мешхеди.
Я задумался.
– А почему он в чулане?
– Ты же сам мне свой разговор с хозяйской дочкой пересказал. Так что теперь все понятно.
– Давай вернемся, – потребовал я.
– Для чего? Я тебя специально оттуда увел.
– А тетушка как же?
– Она тоже умерла. Я рассердился.
– Ну уж теперь ты врешь!
– Разве про такое врут? Умерла или вот-вот умрет.
– Джафар, пошли обратно! – твердо сказал я.
– Да мы уже почти дома.
Когда Джафар, сообщив маме главное, стал рассказывать подробности, и до меня наконец дошло, что все это правда. Джафар сказал, что пойдет за чтецом Корана, отведет его к покойнику нынче же вечером, а уж наутро отправится по остальным делам.
– День на исходе, – вмешалась Зарин, – а завтра выходной, никого не найдешь, ступай лучше сразу.
– Он же, бедный, не евши, – возразила бабушка. – Коран Богу-то и без чтеца известен, а покойника этим не оживишь, прости, Господи.
Я ушел к себе, забрался в постель, лежал и не мог заснуть. Я не испытывал ни усталости, ни страха. В голове не было ни одной мысли, только перед глазами неотступно стояла круглая сияющая луна. Ушел Джафар, вернулся откуда-то отец, потом весь дом погрузился в сон, все звуки стихли, за окнами была кромешная полуночная тьма. Тогда луна погасла, и я забылся сном.
Наутро отец позвонил, чтобы в дом Мешхеди Асгара послали гроб, и я услышал, как он изумленно переспросил: «Уверен? В чем?» Потом, через минуту, сказал: «Возможно, это было в другом месте». После этого он добавил, что покойник не женщина, а мужчина… «Ну что я могу поделать, что адрес один и тот же? Пусть вчерашняя не умерла, но этот-то умер…» Он еще немного послушал и резко произнес: «Ну уж это вы, уважаемый, сами виноваты. Могли бы толком выяснить, как зовут». Снова последовало недолгое молчание. «В любом случае, я не из управления культуры… ну хорошо, пусть школа. Не из управления культуры и не из школы, – закричал отец. – К тому же сегодня пятница, все закрыто. Поверьте, покойный не был ни швейцаром, ни учителем, ни учеником, ни директором. Он и грамоты-то не знал. И он 286
был мужского пола, старик, а не старуха. Он абсолютно точно покойник. Во всяком случае, он умер, и вы, дражайший, не затягивайте там. Всего хорошего. Хлоп! Отец повесил трубку.
– О Боже мой! Похоронить и то нельзя без хлопот. Он сердито, рывками надел абу.
– Ну и времена! Даже гробовщиков приходится упрашивать. Раньше пары слов было достаточно, а нынче они, видите ли, желают досконально знать, кого хоронят. Вконец обнаглели, мерзавцы!
– Они придут с гробом, а там тетушка, испугается еще. Может, мне пойти побыть с ней? – предложил я.
На этот раз никто не умилился моей отзывчивости. Только отец молча и злобно посмотрел на меня.
– Что с ней теперь будет?
Мой вопрос прозвучал упреком – про тетушку как-то забыли. Все молчали. Потом отец с горечью произнес:
– Сейчас надо об умершем позаботиться. Там посмотрим…
Он на минуту задумался и добавил:
– Еще этот Аббас, скотина такая! До чего ж народ лживый пошел! Клялся, что передаст деньги дядюшке, а сам прикарманил, не вернешь теперь. Кстати, он ведь в управлении финансов работает, а в похоронной конторе упомянули какого-то учителя…
Отец не договорил и ушел к себе в комнату.
– Надо было с Джафаром пойти, – вздохнул я. – Мне бы только взглянуть на него…
Я сказал это и вдруг испугался.
– Зачем тебе, – прошептала Зарин, – он же мертвый.
– Он весь вечер за стенкой, в чулане, пролежал… Помнишь, тогда давно, его током ударило? Я его с тех пор больше не видел.
К горлу подступил комок. Я выбежал из комнаты и стал слоняться по двору. Отец вскоре куда-то ушел.
Около полудня я стоял на тротуаре у дверей нашего дома и смотрел, как соседские мальчишки играют в чижа. Вдалеке появился Джафар. Он держал в руке детскую вертушку на длинной палке, и разноцветные пропеллеры крутились у него над плечом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21