Девчонки тогда от нетерпения все извертелись.
– Петр Владимирович, ну скорее, ну начинайте!
Миша поднял голову. Совсем не для того, чтобы послушать. Просто так. И вдруг он увидел, что Крокозавр глядит не то на него, не то на Вальтера Скотта. Миша нисколько не испугался и тоже Крокозавру прямо в глаза стал смотреть. А тот вдруг улыбнулся, чуть-чуть улыбнулся, и к своему виску кончики пальцев прижал.
Миша сразу – голову вниз и опять читать. Читал, по голос Крокозавра ему мешал. Миша оглянулся: все до одного слушали, даже Васька Крутов.
Долго Миша боролся с собой, старался не отрываться от «Айвенго», который ехал сейчас на турнир. Но в конце концов ему пришлось отложить книгу в сторону.
Сперва Крокозавр рассказывал, как жил в детстве и Москве. Когда он учился в шестом классе, в их школу поступила девочка, такая беленькая-беленькая. У нее были две светлых косы и глаза большущие, задумчивые. Но Крокозавр никак не решался с той девочкой заговорить, ну просто боялся и только издали на уроках, на переменах следил за ней. Он следил осторожно, исподтишка, чтобы никто не заметил. И казалась она ему самой красивой во всей Москве. С другими девчонками он сколько хотел разговаривал, смеялся, играл, ссорился. А с нею – никогда.
Думал он о той девочке так много, что начал плохо учиться и даже книжки бросил читать. Раньше был мерный заводила в классе, а тут стал тихий, серьезный.
Жил он совсем на другой улице, но всегда возвращался из школы вместе с теми ребятами, которые шли с ней; и шагал он всегда сзади, нарочно стараясь наступать как раз в ее следы. Она шла, с подругами разговаривала, смеялась и никогда на него даже не глядела…
Однажды она попросила его отточить толстый красный карандаш…
Сейчас, ночью, лежа в постели и вспоминая о красном карандаше, Миша невольно улыбнулся про себя.
Крокозавр рассказывал, что сперва с этим карандашом у него не ладилось. Строгал он, строгал, торопился, руки его дрожали, очинит, очинит, и опять графит ломается. И отдал он этой девочке вместо карандаша какую-то тупоносую коротышку вроде чижика. Но она нисколечко не рассердилась, а сказала только одно слово – «спасибо».
«Какой Крокозавр был тогда неловкий! – подумал Миша про себя, повернулся на спину, закинул руки за голову… – Карандаш не сумел очинить. А у меня, в тот раз, когда я Гале карандаш точил, он получился острый, как шило».
Вновь его мысли вернулись к рассказу Крокозавра.
Организовался у них в школе танцевальный кружок. Крокозавр с той девочкой никогда не танцевал. Но однажды так получилось, что мальчишки парами обменивались, и ему непременно надо было с ней покружиться. Сам танцует, а куда ноги ставить – забыл. Два круга кое-как пропрыгали. Вдруг она засмеялась и сказала: «Целый месяц тебя учили, а ты все спотыкаешься». Он тут же отскочил от нее и убежал, убежал совсем из школы. И весь вечер бродил один по московским улицам, все бродил и думал, какой он несчастный.
И еще Крокозавр рассказал, как ранней весной поехали они всем классом за город, бегали, дурили, веселились. Погода была солнечная, листья начали распускаться. Он отошел от других ребят и бросился рвать первые цветы – медуницу, хохлатку, гусиный лук; подровнял маленький букетик, туго перевязал травинкой, а между цветами спрятал две фиалки, да не то простые – темно-лиловые, что совсем не пахнут, а светленькие. Они очень душистые, но только редко встречаются.
Та девочка все бегала да в мяч играла и успела сорвать только несколько желтых цветков мать-и-мачехи, совсем некрасивых. Он выбрал момент, когда никого вокруг не было, слово «смелее!» пять раз шепнул и сунул ей в руки свой букетик. Она букет взяла и сказала «спасибо». Он повернулся и убежал в кусты. Л потом в вагоне, когда поезд уже подъезжал к Москве, все встали и пошли к выходу. И вдруг за его спиной послышался шепот – прямо ему в ухо: «А за фиалки еще раз спасибо».
Тут Крокозавр замолчал. И весь класс сидел тихонечко и глядел на него.
– А как ее звали? – спросила Галя Крайнева.
– Ее звали Галя, – тихо ответил Крокозавр.
И все тотчас же повернули голову на Крайневу, а та, видно, загордилась, что ее с той девочкой сравнивают. Очень глупо было сравнивать! Ведь в классе-то две Гали, и как раз Галя Крышечкина такая беленькая.
Игорь крикнул:
– Зря перебили! Рассказывайте, что дальше было!
– А что дальше? – Голос Крокозавра стал грустный-грустный. – Наступили летние каникулы, а осенью она в класс не пришла, переехала вместе с родителями куда-то в Среднюю Азию. Я ей хотел письмо послать, да никак адреса не мог дознаться. Одним словом, промолчал я свою первую любовь…
Ребята сидели, не говорили ни слова и все ждали, может, он еще что добавит.
Галя Крышечкина встала и потихоньку спросила:
– А та Галя догадывалась, что тот мальчик, что вы… – Она, видно, смутилась, начала заикаться: – Ну, что вы… так много о ней мечтали?
– Не знаю, – ответил он и вздохнул. – Столько лет прошло с тех пор, а ведь и сейчас я иногда о ней вспоминаю.
Ребята молчали.
После ужина Миша с Васей Крутовым и Игорем Ершовым отправились в кружок духового оркестра. Пока они еще не начали репетировать, Миша в угол спрягался, настроил свою флейту тоненько-тоненько. Это он сам музыку сочинял. Хотелось ему когда-нибудь на пионерском сборе сыграть. Может, Гале понравится.
А Васька его перебил:
– Я так считаю, не иначе нам сейчас будет взбучка.
– Не будет, – ответил Миша, а про себя подумал: «Неужели после такого рассказа можно взбучки устраивать?»
Тогда Васька сказал:
– Завтра сбор отряда, завтра и жди.
А Миша подумал: «Может, и завтра не будет?»
Сон не приходил. Уже давно спали все ребята, а Миша все лежал и мечтал.
Скорей бы весна наступила. Поедут они всем классом на электричке за город, отправятся в лес. Все побегут играть, а он в самую чащу заберётся. Он знает лиловые фиалки, те, что на коротких стебельках, «собачьими» зовутся, они на лесных полянках да опушках растут и совсем не пахнут. А под тенью густых кустов попадаются бледные, на высоких и тонких стебельках: у тех запах совсем особенный. Крокозавр для той девочки только две фиалки сумел отыскать, а он, Миша, на коленках будет ползать, а целый букетик наберет, да такой, что двумя руками не обхватишь. Миша отзовет Галю в сторону, букет протянет и скажет: «На, Галя, возьми!» Ни капельки не страшно! Он смелый, как изыскатель, как рыцарь Айвенго…
С этими мыслями Миша уснул.
«ДЕЛО КЛЮЧАРЕВА»
Прошло несколько дней. В интернат Петр Владимирович приходил обычно к обеду, а с утра отправлялся заниматься в Ленинскую библиотеку – он готовился к экзаменам в аспирантуру.
Ребята постепенно привыкали к нему, и Петр Владимирович постепенно привыкал к ним. Он выучил их имена и фамилии, старался узнать их характеры, стремления, даже мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42