Его трижды вырвало. Из-под сжатых век катились слезы, и он не знал – отчего, не знал, дышит он или рыдает, он даже не знал, слезы ли это боли и сожаления или, может быть, вовсе не слезы. Коленопреклоненный, словно на молитве, он слушал, как по белому фаянсу вода бежит к морю.
За дверью – голоса.
– С вами все в порядке, Уильямс?.. С вами все в порядке… ты в норме?
Он пошарил в кармане, достал бумажник, открыл его, увидел билет на поезд, сложил его, засунул в грудной карман и прижал ладонью. Потом поднялся на ноги, тщательно вытер губы и долго стоял, рассматривая в зеркале странного человека с паутиной вместо глаза.
Сжимая в руке латунную ручку двери, пошатываясь, с закрытыми глазами, он вдруг почувствовал, что весит не более девяноста трех фунтов.

***

1 2 3 4