Потом, будто выждав, пока догорит дистанционный взрыватель, взорвался. В исступлении он оглядывался по сторонам, пока его бешеные глаза не сосредоточились на баре.
Пошатываясь, он пересек комнату и подошел к нему.
– Черт бы тебя побрал! – заорал он. – Дешевый болтливый козел! – Он запустил нераскупоренной бутылкой скотча в дверь. – Ты, чертова гадина! – От резкого столкновения с дверью бутылка разлетелась вдребезги, вторую постигла та же участь.
Он не успокаивался и продолжал произносить бесконечные тирады виртуозных оскорблений до тех пор, пока бар не опустел и больше нечем было швыряться.
Тогда, спотыкаясь, он пересек комнату и рухнул на кушетку.
– Ради Христа, Уилер, – застонал он. – Что происходит? Когда-то я кое-что собой представлял – в моих руках была большая власть, я держал в страхе и подчинении целую империю. – Последовала минутная пауза, во время которой он неуклюже вытирал рот ладонью. – Мне ни в чем не было отказа. Стоило лишь щелкнуть пальцами, и передо мной возникало все лучшее – девки, напитки, самые прекрасные машины. И тем не менее, когда я увидел, что близится конец, когда меня начали обкладывать со всех сторон, я продумал несколько законных сделок и надеялся их провести, уверенный, что они будут давать прибыль, когда меня уже не окажется поблизости.
Таким образом, я мог не беспокоиться за будущее жены и сына. – Он смахнул рукой пот со лба и вытер ее о халат. – Я отослал их. Я не хотел, чтобы они находились рядом, когда начнется процесс. Я думал, что получу от трех до десяти лет, но мне припаяли все тридцать. Господи, даже подумать страшно! – Его передернуло. – В первые два года моя жена раз в месяц приезжала ко мне на свидание. Я не разрешал ей привозить с собой ребенка.
Тюрьма – не место для детей. Потом она стала бывать все реже и реже, и однажды я просто понял, что она больше не приедет. Спустя три месяца я узнал, что она подбросила ребенка своей тетке, а сама сбежала с чернокожим музыкантом… – Воспоминание об измене жены подкосило его окончательно. – Понимаете, все, что у меня тогда осталось, – это мой ребенок. Тетя писала регулярно раз в месяц, подробно рассказывая, как у него обстоят дела в школе, а потом в колледже. В течение почти двадцати лет он был всей моей жизнью! – Рот Священника бесформенно скривился, и вновь оттуда вырвались и задребезжали злобные слова. – Вы видели, что сейчас произошло, коп? – спросил он безжизненным голосом. – Я отдаю всю свою жизнь ребенку – и что получаю? Ему сейчас тридцать два года, и за все время я в первый раз его ударил, потому что хотел поставить паршивца на место.
И он бросает меня. Меня – своего старого отца! – Он опять вскочил на ноги, его тело и голова тряслись. – Скажите, коп, – заорал он мне в лицо, – мой сын – грязный предатель?
– Может быть, он настоящий мужчина, Священник, – медленно произнес я. – Если вы только понимаете смысл этого слова.
Я спустился на лифте в вестибюль отеля и уже почти добрался до выхода, когда заметил знакомое лицо в очках, наполовину спрятанное за газетой. Тут же сменив направление, я пересек вестибюль, направляясь туда, где в углу в нише удобно устроился Зигмунд Джоунз. Он заметил меня и опустил газету.
– Привет, лейтенант. – Зигмунд сдержанно улыбнулся. – Мне нужно как-то убить время, потому что самолет в Лос-Анджелес отправляется через час. А я терпеть не могу ждать в аэропорту. В каком он был состоянии, когда вы с ним расстались?
– А вы надеетесь на чудо, мистер Джоунз?
– Больше не надеюсь, – тихо ответил он. – Все отношения, если они вообще существовали, теперь разорваны.
– Вы не против, если я задам вам вопрос?
– Все зависит от того, насколько ваш вопрос окажется личным. – Он снова улыбнулся.
– Когда я подробно описывал, как убили Эдди Морана, во всех графических деталях, Священник на какое-то мгновение вышел из себя. Он упомянул Линдстрома. Это имя вам говорит о чем-нибудь?
– Оно известно в Лос-Анджелесе, – медленно ответил Зигмунд. – Линдстром – представитель нового поколения в старом бизнесе отца, классический пример того, что я пытался объяснить несколько минут назад в номере. Вот, пожалуй, и все, что мне известно о нем.
– В любом случае, спасибо, – поблагодарил я. – Полагаю, вы ничего не знаете о деньгах, которые, как считается, Священник спрятал где-то в старом доме.
Ходят слухи, что припрятана круглая сумма – полмиллиона долларов, может, даже больше. Но давайте предположим, что вам кое-что известно об этих деньгах.
– Валяйте, – сухо сказал он. – Предположим все, что вы хотите.
– Итак, допустим, он посылает Эдди Морана забрать деньги, – продолжал я, – и кто-то убивает Морана, не дав ему возможности осуществить задуманное. Это наводит на мысль, что убийца также охотится за деньгами, но ему неизвестно, где они спрятаны. И по какой-то причине, о которой мы пока ничего не знаем, убийце приходится убрать Морана до того, как он нашел клад.
Вы со мной согласны?
– Возможно, – с сомнением ответил Зигмунд.
– Рано или поздно терпение убийцы лопнет, – вел я свою линию. – Ему надоест следить и ждать, когда Священник попытается заполучить обратно свою кубышку. И тогда он начнет искать Священника, а когда найдет, то либо убьет его, пытаясь получить от него информацию, либо убьет сразу после того, как ее получит. Надеюсь, вы поняли, о чем я толкую.
– Вы хотите сказать, что в любом случае мой отец закончит в морге, – сказал он.
– Правильно. Может, сейчас у вас возникло желание более подробно рассказать о человеке по имени Линдстром? – спросил я.
Он заморгал, глядя на меня из-за толстых линз, и стал похож на сову.
– Линдстром покинул Лос-Анджелес три недели назад, – пробормотал Зигмунд. – Сейчас он находится здесь, в Пайн-Сити. Четыре дня назад вечером у него состоялась встреча с моим отцом, – Вы не в курсе, где можно его найти? – Я дружески улыбнулся.
– Уверен, что администратор отеля даст вам номер его комнаты, – ответил Джоунз-младший, улыбаясь мне в ответ. – Я помню, что он живет где-то на десятом этаже.
– Мистер Джоунз, – с подчеркнутым уважением обратился я к нему, – память – поистине удивительная вещь.
Глава 5
Стоял прекрасный, погожий день, когда я вышел из своей квартиры и бросил упакованную сумку на заднее сиденье машины. Потом поехал в направлении дома, который в настоящий момент принадлежал Попу Ливви. Я не спешил: хотелось насладиться хорошей погодой, а также подумать, если получится.
Линдстром, решил я сразу после ленча, может подождать. Он наверняка не догадывается, что мне о нем рассказали, а навестить его сейчас – значит потерять все тактическое преимущество, которое у меня было на данный момент. Поэтому я вернулся домой, позвонил Попу Ливви и спросил, как он отнесется к тому, что я проведу пару ночей в его доме, на случай, если возникнут еще какие-нибудь неприятности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Пошатываясь, он пересек комнату и подошел к нему.
– Черт бы тебя побрал! – заорал он. – Дешевый болтливый козел! – Он запустил нераскупоренной бутылкой скотча в дверь. – Ты, чертова гадина! – От резкого столкновения с дверью бутылка разлетелась вдребезги, вторую постигла та же участь.
Он не успокаивался и продолжал произносить бесконечные тирады виртуозных оскорблений до тех пор, пока бар не опустел и больше нечем было швыряться.
Тогда, спотыкаясь, он пересек комнату и рухнул на кушетку.
– Ради Христа, Уилер, – застонал он. – Что происходит? Когда-то я кое-что собой представлял – в моих руках была большая власть, я держал в страхе и подчинении целую империю. – Последовала минутная пауза, во время которой он неуклюже вытирал рот ладонью. – Мне ни в чем не было отказа. Стоило лишь щелкнуть пальцами, и передо мной возникало все лучшее – девки, напитки, самые прекрасные машины. И тем не менее, когда я увидел, что близится конец, когда меня начали обкладывать со всех сторон, я продумал несколько законных сделок и надеялся их провести, уверенный, что они будут давать прибыль, когда меня уже не окажется поблизости.
Таким образом, я мог не беспокоиться за будущее жены и сына. – Он смахнул рукой пот со лба и вытер ее о халат. – Я отослал их. Я не хотел, чтобы они находились рядом, когда начнется процесс. Я думал, что получу от трех до десяти лет, но мне припаяли все тридцать. Господи, даже подумать страшно! – Его передернуло. – В первые два года моя жена раз в месяц приезжала ко мне на свидание. Я не разрешал ей привозить с собой ребенка.
Тюрьма – не место для детей. Потом она стала бывать все реже и реже, и однажды я просто понял, что она больше не приедет. Спустя три месяца я узнал, что она подбросила ребенка своей тетке, а сама сбежала с чернокожим музыкантом… – Воспоминание об измене жены подкосило его окончательно. – Понимаете, все, что у меня тогда осталось, – это мой ребенок. Тетя писала регулярно раз в месяц, подробно рассказывая, как у него обстоят дела в школе, а потом в колледже. В течение почти двадцати лет он был всей моей жизнью! – Рот Священника бесформенно скривился, и вновь оттуда вырвались и задребезжали злобные слова. – Вы видели, что сейчас произошло, коп? – спросил он безжизненным голосом. – Я отдаю всю свою жизнь ребенку – и что получаю? Ему сейчас тридцать два года, и за все время я в первый раз его ударил, потому что хотел поставить паршивца на место.
И он бросает меня. Меня – своего старого отца! – Он опять вскочил на ноги, его тело и голова тряслись. – Скажите, коп, – заорал он мне в лицо, – мой сын – грязный предатель?
– Может быть, он настоящий мужчина, Священник, – медленно произнес я. – Если вы только понимаете смысл этого слова.
Я спустился на лифте в вестибюль отеля и уже почти добрался до выхода, когда заметил знакомое лицо в очках, наполовину спрятанное за газетой. Тут же сменив направление, я пересек вестибюль, направляясь туда, где в углу в нише удобно устроился Зигмунд Джоунз. Он заметил меня и опустил газету.
– Привет, лейтенант. – Зигмунд сдержанно улыбнулся. – Мне нужно как-то убить время, потому что самолет в Лос-Анджелес отправляется через час. А я терпеть не могу ждать в аэропорту. В каком он был состоянии, когда вы с ним расстались?
– А вы надеетесь на чудо, мистер Джоунз?
– Больше не надеюсь, – тихо ответил он. – Все отношения, если они вообще существовали, теперь разорваны.
– Вы не против, если я задам вам вопрос?
– Все зависит от того, насколько ваш вопрос окажется личным. – Он снова улыбнулся.
– Когда я подробно описывал, как убили Эдди Морана, во всех графических деталях, Священник на какое-то мгновение вышел из себя. Он упомянул Линдстрома. Это имя вам говорит о чем-нибудь?
– Оно известно в Лос-Анджелесе, – медленно ответил Зигмунд. – Линдстром – представитель нового поколения в старом бизнесе отца, классический пример того, что я пытался объяснить несколько минут назад в номере. Вот, пожалуй, и все, что мне известно о нем.
– В любом случае, спасибо, – поблагодарил я. – Полагаю, вы ничего не знаете о деньгах, которые, как считается, Священник спрятал где-то в старом доме.
Ходят слухи, что припрятана круглая сумма – полмиллиона долларов, может, даже больше. Но давайте предположим, что вам кое-что известно об этих деньгах.
– Валяйте, – сухо сказал он. – Предположим все, что вы хотите.
– Итак, допустим, он посылает Эдди Морана забрать деньги, – продолжал я, – и кто-то убивает Морана, не дав ему возможности осуществить задуманное. Это наводит на мысль, что убийца также охотится за деньгами, но ему неизвестно, где они спрятаны. И по какой-то причине, о которой мы пока ничего не знаем, убийце приходится убрать Морана до того, как он нашел клад.
Вы со мной согласны?
– Возможно, – с сомнением ответил Зигмунд.
– Рано или поздно терпение убийцы лопнет, – вел я свою линию. – Ему надоест следить и ждать, когда Священник попытается заполучить обратно свою кубышку. И тогда он начнет искать Священника, а когда найдет, то либо убьет его, пытаясь получить от него информацию, либо убьет сразу после того, как ее получит. Надеюсь, вы поняли, о чем я толкую.
– Вы хотите сказать, что в любом случае мой отец закончит в морге, – сказал он.
– Правильно. Может, сейчас у вас возникло желание более подробно рассказать о человеке по имени Линдстром? – спросил я.
Он заморгал, глядя на меня из-за толстых линз, и стал похож на сову.
– Линдстром покинул Лос-Анджелес три недели назад, – пробормотал Зигмунд. – Сейчас он находится здесь, в Пайн-Сити. Четыре дня назад вечером у него состоялась встреча с моим отцом, – Вы не в курсе, где можно его найти? – Я дружески улыбнулся.
– Уверен, что администратор отеля даст вам номер его комнаты, – ответил Джоунз-младший, улыбаясь мне в ответ. – Я помню, что он живет где-то на десятом этаже.
– Мистер Джоунз, – с подчеркнутым уважением обратился я к нему, – память – поистине удивительная вещь.
Глава 5
Стоял прекрасный, погожий день, когда я вышел из своей квартиры и бросил упакованную сумку на заднее сиденье машины. Потом поехал в направлении дома, который в настоящий момент принадлежал Попу Ливви. Я не спешил: хотелось насладиться хорошей погодой, а также подумать, если получится.
Линдстром, решил я сразу после ленча, может подождать. Он наверняка не догадывается, что мне о нем рассказали, а навестить его сейчас – значит потерять все тактическое преимущество, которое у меня было на данный момент. Поэтому я вернулся домой, позвонил Попу Ливви и спросил, как он отнесется к тому, что я проведу пару ночей в его доме, на случай, если возникнут еще какие-нибудь неприятности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28