Вам придется доказать, что он вступил в сговор с кем-то из ваших близких, дабы обвинить вас в плагиате, причем сделать это необходимо до пяти часов вечера. В противном случае не останется ничего иного, как отписать в пользу Боулера семьдесят пять процентов дохода от пьесы.
Холодные голубые глаза драматурга облили меня нескрываемым презрением.
— Разве не для этого я нанял вас, Холман? — ядовито спросил он. — Вы собирались доказать, что Боулер сговорился с кем-то в доме! Вы работаете над этим вот уже два дня, а когда время практически на исходе, у вас хватает наглости сидеть здесь и говорить мне, что я должен решать. Неужели вы ничего не выяснили за прошедшие сорок восемь часов?
— Я во всем разобрался и совершенно спокоен, — невозмутимо обронил я. — Я знаю, кто расписался на почтовом квитке и стоит за всей идеей шантажа. Но это ни капельки не поможет.
— Не поможет? — повторил Кендалл бесцветным голосом. — Вы что, с ума сошли? Да ведь это самое главное! — И дабы подчеркнуть свои слова, он шарахнул кулаком по столу. — Я требую, чтобы вы немедленно назвали мне это имя!
— Рейф Кендалл, — сказал я. Какое-то время он сидел с ошеломленным видом, затем откинулся на спинку кресла.
— Каким образом вам удалось прийти к такому выводу? — глухо спросил драматург.
— Точнее, вы и Хелен Кристи, — пояснил я. — Макс Боулер — ее агент или был таковым. Она выполнила для вашей пьесы работу “скорой помощи”, потом забрала два готовых экземпляра с собой и отправила по почте один в банк, а второй — вам. В банке она распорядилась хранить пакет под замком до востребования, вы же расписались за второй экземпляр, а потом его уничтожили.
Он не слишком убедительно хохотнул:
— Вы утверждаете, что я задумал шантажировать самого себя, Холман?
— Мне это тоже не давало покоя, — сочувственно кивнул я. — Казалось, только безумец способен измыслить нечто подобное.
— Несомненно, только сумасшедшему такое придет в голову, — хмыкнул он, — а ведь это ваша идея, Холман?
— В нужный момент Хелен Кристи заявила Боулеру, что вы похитили ее пьесу и она может это доказать, — невозмутимо продолжал я, — не сомневаясь, что Боулер запляшет от радости. Он именно из таких агентов. В этой ситуации Боулер усмотрел великолепную возможность урвать по-легкому немалый куш. Все шло замечательно, но, обернись что-то не так, вам ничего не стоило заявить Боулеру, что это была всего лишь шутка, придуманная вами обоими. Но вам требовалось доказательство, что вы не крали никакой пьесы. Контракт, по которому Хелен Кристи получила десять тысяч за сделанную ею правку, стал для вас страховкой на случай, если бы произошло нечто непредвиденное. Вы хранили свою копию здесь, у себя в кабинете, а мисс Кристи держала второй экземпляр дома, в Палисейде. Но потом события неожиданно вышли из-под контроля: кто-то выкрал вашу копию контракта отсюда, убил Хелен Кристи и, разумеется, похитил также ее экземпляр. Так что теперь, если только вы заикнетесь, будто сами задумали этот фарс с шантажом, наименьшее, что вам грозит, — это полная изоляция. — Я мрачно усмехнулся. — В общем, как я уже сказал, знание того, чья подпись стоит на почтовом квитке и кто заварил всю эту кашу, ничем нам не поможет.
— Скажите-ка мне кое-что... — чуть слышно пробормотал он. — Чего ради я вдруг надумал самого себя шантажировать?
— Может быть, это вопрос для психиатра?
— Я бы хотел выслушать вашу версию, Холман.
— Начать с того, что вам пришлось-таки прибегнуть к помощи Хелен Кристи, — начал я, — и хотя исправления она предложила чисто механические, если можно так выразиться, гордость вашу это уязвило. Полагаю, вы догадались, что Майлз Хиллан надувает вас с деньгами, к тому же вы устали от этих двух наглых нахлебников, прочно осевших в вашем доме, так называемого поэта и так называемого актера. Ваша дочь свела дружбу еще с одним бездельником по имени Питер Райнер, а последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала ночь, когда вы обнаружили его в постели своей любовницы Джеки Лоррейн. Вот тут, как мне кажется, вы поняли, насколько вам ненавистна вся эта свора паразитов, и решили каким-то образом от них избавиться. Но вам это казалось колоссальной проблемой. Ваше самое уязвимое место — то, что вы не выносите, когда кому-то не нравитесь, Кендалл. Поэтому и речи не могло быть о том, чтобы взять и просто выставить всех этих дармоедов вон. Все это смахивало на душевную пытку. Как мне сказала вчера ваша дочь, эмоционально вы так и остались малым ребенком.
Поэтому вы придумали эту историю с шантажом. Только следовало правильно выбрать время: через несколько месяцев после премьеры на Бродвее, когда пьеса завоевала бы Несомненную популярность. Ну а в случае провала не было бы ни денег, ни, очевидно, возможности шантажа. Вы не возражали против того, чтобы немного погодить, верно? Было даже очень забавно наблюдать за ними всеми. Смотреть, как Хиллан продолжает самозабвенно обманывать вас, слушать униженные просьбы Эшберри и Толбота об очередных подачках и терпеть их снисходительное злое тявканье и мелкие укусы. Узнавать, как Джеки Лоррейн только что порвала с очередным любовником-певцом, догадываться, что Антония все еще встречается с Питом Райнером, и снова и снова удивляться, с какой стати однажды ночью этого малого занесло в постель Джеки.
Но затем наступил великий момент: Боулер предъявил вам ультиматум, и вы обратились за помощью к профессионалу, то есть ко мне. После этого вам оставалось сидеть в стороне и с удовольствием наблюдать, как все посбивались в тесные кучки и засуетились вокруг.
Кендалл уперся локтями в стол, опустил подбородок на ладони и уставился на меня ничего не выражающим взглядом.
— Хелен Кристи, — наконец проворчал он, — оказалась что-то уж слишком услужливой и сговорчивой, вы не находите, Холман? Взять хотя бы то, как она подхватила мою идею шантажировать самого себя и как ее осуществляла.
— Да, более чем. — Я согласно кивнул. — Но ведь вы и раньше ее знали, не так ли?
— Почему вы так думаете?
— Потому что Хелен Кристи слишком многое знала про вас, — совершенно искренне ответил я. — О вашей женитьбе, которая закончилась разводом приблизительно двадцать лет назад. О, вы познакомились отнюдь не вчера...
— Что вы имеете в виду, утверждая, будто Хелен слишком многое знала про мою женитьбу? Что именно ей было известно?
— Что отцом Антонии был любовник вашей супруги, а не вы, — отрезал я.
— Неужели она вам это сказала? — прошептал он подавленно.
— Не мне, а Джеки Лоррейн. Бесконечные часы, проведенные вами здесь, в кабинете, с Хелен Кристи, довели Джеки до бешенства. Однажды она ухитрилась где-то перехватить Хелен и сказать, чтобы та оставила вас в покое, поскольку вы принадлежите ей одной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33