– Да, вы правы, – заявила она наконец. – Но этот тип должен заплатить мне за все! Что вы можете предложить?
Я переступил с ноги на ногу, покосился на кресло, стоящее перед столом, но сесть она не предложила.
– Дело начать можно, – нерешительно промямлил я, – но невелики шансы выиграть его… Даже с помощью такого опытного адвоката, как я, – улыбнувшись, я дал понять, что последние слова – всего лишь шутка, но глава гневных амазонок взглянула на меня так, что шутить в ее присутствии расхотелось раз и навсегда.
– Прежде всего я предпочел бы переговорить с Морганом, – заявил я деловым тоном. – Возможно, достаточно сообщить, что вы собираетесь подать на него жалобу в суд, и он угомонится, А если нет, начнем процесс.
Либби презрительно скривила губы.
– Вы ему сочувствуете, я не ошиблась. В душе вы уверены, что у Моргана достаточно оснований вести себя подобным образом…
– Конечно достаточно! – не удержался я. – У него практически украли подругу, затем познакомили с приемами восточной борьбы, и мне кажется, что он еще легко отделался. Именно это я хочу ему втолковать при встрече.
– Хорошо, мистер Робертс, – холодно произнесла Либби. – Делайте, что находите нужным, но все-таки передайте – я потребую миллион долларов за убытки, если он немедленно не прекратит травлю!
– Миллион?
– Да! – подтвердила она. – Я буду обвинять не только Моргана, но и газету, которая печатает его опусы, вот пусть вместе и расплачиваются!
Выйдя из-за письменного стола, она протянула мне руку. Некоторое время я с дурацким видом смотрел на холеную кисть, но потом додумался, что от меня требуется, и пожал ее.
– До свидания, мистер Робертс. И позвоните мне, как только переговорите с Морганом.
– Хорошо, мисс Холмс.
– Называйте меня просто Либби, – сказала она почти дружелюбно.
Я кивнул и направился к двери, но по пути растерял вдруг все свое самообладание и решительно вернулся к столу. Либби смотрела выжидательно.
– Если Моргана не остановит угроза в миллион долларов, – начал я небрежно, – тогда скажу ему, что вы собираетесь натравить на него банду лесбиянок! Специалисток по кастрации, которые устраивают свои налеты по ночам и, естественно, без предупреждения! Такой угрозы не выдержит ни один мужчина.
Она выслушала мою тираду совершенно спокойно, а затем, твердо глядя мне в глаза, ответила:
– Похоже, все мужчины уверены, что если лишить их этой маленькой игрушки, то они превратятся в ничто, в полный нуль. И как я вижу – вы не исключение. – Либби надменно вскинула голову. – Впрочем, в определенной море так и есть: все ваше гипертрофированное самолюбие заключено в этой штучке, за которую вы так трясетесь! Можете об этом и Моргану сказать. Вообще, говорите ему что угодно, мне важен результат, а не способ, каким вы намерены его добиться.
Я мог бы ей ответить что-нибудь, но чувство юмора катастрофически оставило меня. Быстро покинув кабинет, я вышел из дома и, проходя мимо грузовичка, пощупал грудь безголовой Венеры. Ощущение, полученное при этом, заставило задуматься: может ли хоть одна живая женщина превратить мягкую, теплую плоть свою в такой твердый и ледяной камень?
2
Чарльз Морган жил в роскошной квартире на самом дорогом верхнем этаже. Судя хотя бы по этому, в газете его ценили – нужно хорошо зарабатывать, чтобы жить в подобной квартире.
Он открыл дверь лишь после третьего звонка, вид у него был весьма озабоченный.
– Извините, – сказал журналист, – я сейчас работаю над очень важной статьей и не могу вас принять. Зайдите в другой раз.
– А название вашей статьи: «Долой мужеподобных женщин»? – усмехнулся я, прислонясь к косяку.
– Кто вы? – насторожился он.
– Ваш поклонник. И полностью согласен с тем, что женщина должна быть рабой мужчины. Но боюсь, вам придется отложить работу, если не хотите, чтобы вас втянули в судебный процесс.
– Может быть, вы все же представитесь?
– Разрешите мне войти, тогда я непременно это сделаю.
Он с неохотой посторонился, пропуская меня. Его приятное лицо, обрамленное черными и довольно длинными волосами, оставалось мрачным, а руки нервно полезли в карман куртки, словно он боялся, что помимо воли задушит непрошеного гостя.
– Адвокат – Рэндол Робертс, – представился я, перешагнув порог.
– Какой сюрприз! – он насмешливо улыбнулся. – Всегда думал, что адвокаты – джентльмены, а вас можно принять за опустившегося сыщика.
Со словом «опустившийся» он дал маху. Зато теперь мне было много легче приступить к делу, в успехе которого я очень сомневался.
– Видите ли, – начал я, – Ланетте Холмс не нравится все, что вы пишете, и тем более, что говорили при встрече лично. Поэтому она решила обратиться в суд с жалобой на вас.
При упоминании имени гневной из гневных амазонок хозяин квартиры улыбнулся как паук, почуявший в своих сетях муху.
– И сколько же она собирается с меня содрать?
– Миллион долларов.
Он презрительно захохотал и прошел в гостиную, в которой стояли белоснежные кресла и красная кушетка. На полу перед застекленной дверью на балкон, лежал красивый светлый ковер.
Я подошел к окну. Вид на бухту и Голдентеймский мост был великолепен.
– И все-таки, очень советую вам охладить пыл, особенно это касается угроз в ее адрес, – заметил я спокойно.
Он остановился у бара и оперся рукой на полированную поверхность, а затем повернулся ко мне с наглой, и в то же время смущенной улыбкой.
– Признаю, я допустил ошибку, – заявил журналист. – Но что бы на моем месте сделали вы, когда бы вас схватила в охапку толстая баба и вышвырнула за дверь, чуть не проломив затылок!
– Не знаю, не довелось испытать такого, – я пожал плечами.
– Она ничего не рассказала? – удивился репортер.
– Нет. Заявила только, что вы угрожали и продолжаете делать это по телефону.
Морган засопел.
– Эта ведьма отлично понимает, что все мои угрозы – не больше, чем слова.
– Конечно, – заметил я, – когда набрасывается разъяренная женщина, трудно выбирать слова и может сорваться какое-нибудь неосмотрительное замечание в ее адрес. Мне интересно одно – до какой степени оно было неосмотрительно?
– Право, не знаю, – он покачал головой и взял бутылку бурбона. – Что-то вроде: «Поганая ты сука, когда-нибудь я доберусь до тебя и прикончу!»
– Очень остроумно.
– Плевать! Я был вне себя от бешенства.
– Значит, вы утверждаете, что к вашим словам нельзя относиться серьезно?
– Само собой разумеется. Я говорил все это в запале. – Он наполнил себе бокал. – Линда заявила, что между нами все кончено, это вывело меня из себя. А тут еще эта проклятая баба… Да к чему рассказывать…
Выпив, он воинственно поднял голову. Мне тоже хотелось выпить, но я не обиделся, а только заметил:
– Может и стоит рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26